— Почему ты должна стыдиться желания хорошо поесть? — Азур взял кубок с чаем, а пальцем другой руки зачерпнул икры прямо из плошки.
— Но-но! Ты руки мыл?
— Не мыл.
— Тогда возьми лопаточку.
— Пф-ф-ф…
— Девушки всегда скрывают желание хорошо поесть, потому что девушки должны кушать, как птички — чуть-чуть!
— Если не наедаться вдоволь — никогда не сможешь оплодотворить и выносить яйцо! — фыркнул Азур. — Не стоит думать о том, что скажут другие, тем более, какие-то люди. Ты королева, эсси Майаранелла, и сегодня ты займёшь трон Лесного Королевства.
— Ах-ах, и я, конечно же, должна буду выйти замуж, чтобы обеспечить королевству наследника, — съязвила я, на что тут же получила ответ:
— Разумеется! И кстати, могу ли я предложить свою кандидатуру в обход остальных претендентов?
Резко обернувшись, я чуть было не опрокинула кубки. Азур смотрел мне в глаза с необычной для него серьёзностью и в этот момент как никогда походил на своего брата. Я снова растаяла. Боже, как я люблю его! Я хочу быть с ним каждый день, что дадут нам боги обоих миров, хочу засыпать и просыпаться рядом, делить с ним еду, улыбки, поцелуи… Хочу от него сына! Хочу быть женщиной его снов, матерью его детей, любовницей его ночей, а не только королевой… Но не так же сразу, в лоб! Мне надо подумать… Сделать вид, что я думаю… Показать, что не он один на свете…
Машуля, ты дура! Конечно, он один, никого другого! Кто может так меня понять, рассмешить, поцеловать? Я ощутила притяжение наших душ ещё в парке, когда его шаиди сбила меня с ног вверх тормашками в кусты. Как это ни странно, глядя со стороны… Да, я хочу быть с ним всю жизнь. Хочу. И сейчас ему об этом скажу.
Дверь вдруг расплылась волнами и зигзагами, почти как замковые двери, но те играли всеми цветами радуги. Зато вздыхали и стонали точно так же. Азур заметил:
— Кто-то пришёл.
— Я так и поняла, — пробурчала, недовольная, что меня перебили, и мазнула рукой, позволив тяжёлой деревянной плите отъехать в сторону. Чудное зрелище предстало пред мои очи. Пашка сидел верхом на длинношеем и длиннолапом ирчи с хохолком игривых перьев на макушке и провозглашал степенно и важно:
— Почтовый ирчи для его императорского величества! Почтовый ирчи для его императорского величества! Почтовый ирчи для его императорского величества!
— Пашка, ты что — поступил на службу императора? — засмеялась я, закинув в рот белый шарик псевдо-рафаэлло. Попугай поднял лапку, поковырялся в клюве и вежливо ответил противным голосом Елены Сергевны:
— Нет, я сопровождаю почтового ирчи из замка для императора. И есть хочу, а на кухне в твоём дворце, Ма-а-ашенька, работают абсолютно бессердечные женщины!
— Пусть ирчи возвращается, откуда пришёл, потому что императора здесь нет.
Азур приподнялся на локте и протянул руку к ирчи, который послушно подбежал, разевая пасть, ощеренную тысячью зубов, и подставил шею, на которой висел на короткой цепочке маленький кожаный мешочек. Сняв его, Азур похлопал животное по маленькой узкой голове и жестом отправил вон. Я с удивлением уставилась на брата императора:
— Ты будешь читать письмо для Курта?
— Курт? — голубые глаза глянули лукаво. — Вот как ты меня называешь, Маша?
Что? Чёрт побери, а вот сейчас я не поняла…
— Азур? — мой голос дрогнул, и пришло прозрение. Нет, как он мог? Как он мог, во-первых, так меня обмануть, а во-вторых, провернуть всё это?
— Азура никогда не существовало, — ответил Курт, разворачивая крохотный пергамент из мешочка. — Я его придумал и создал. Он это я.
— Нет, ты… вы… вы лжёте! — мне отчего-то захотелось заплакать. Как маленькой девочке, у которой отобрали новогодний подарок. Курт улыбнулся, и морщинки — те самые весёлые морщинки, которые так нравились мне — разбежались от уголков глаз к вискам. Я запуталась окончательно и спросила с глупым видом:
— Зачем?
Курт подался ко мне, приблизившись вплотную, приласкал мою щёку рукой — так же нежно, как «Азур» этой ночью — и сказал тихо:
— Я просто хотел показать тебе, что могу быть другим. Чтобы ты любила меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Необязательно было врать… — сдаваясь, ответила я, прикрыла глаза, нежась в его любви.
— Ты никогда не посмотрела бы на меня — меня! — такими глазами, как на моего брата!
Блин, здесь он прав. Конечно, прав… Для меня император был снобом, эгоистом и зашоренным нарциссом. Если бы не Азур, я никогда не узнала бы, что он может быть заботливым и ласковым, что он может волноваться за сына и прыгнуть в портал, чтобы найти его. Я никогда бы не влюбилась и не получила предложение руки и сердца…
— Твой брат, — почти против воли едко сказала в последнем усилии сопротивления, — это твоя светлая сторона, Курт. А ты — тёмная.
— Не тёмная, девушка из рода людей, — усмехнулся император, прежде чем закрыть мне рот губами, — а практичная.
Наш поцелуй — такой же возбуждающий, как и тягуче-сладкий — прервал, разумеется, Пашка. Расчихался, расплевался, подобно стайке волнистиков, и проскрежетал с отвращением:
— Фу-у-у, прекратите эротику, тут несовершеннолетние! Письмо из замка кто-нибудь будет читать?
— Эвьер попугай, не мешайте, а то я велю вас казнить, — с ленцой отозвался Курт и приподнял рулончик пергамента: — Что может ожидать меня в новостях из замка?
— А вдруг что-то занимательное? — подколола я императора, отодвинувшись на безопасное расстояние и сунув в рот лепёшку с икрой. Курт вздохнул так тяжко, словно мы лишили его воды в пустыне, и снова развернул недочитанное послание. Прочитал несколько строк и переменился в лице:
— Маша! Твой ирчи… то есть… как это называется? Теплокровное животное с большими ушами и пронзительным голосом…
— Собака, — вежливо подсказала я. — По кличке Цезарь.
— Да! Оно… она… В общем, по запаху плаща, который он подобрал на месте покушения на моего сына, определил убийцу!
— Да ты что! И кто это? — подхватилась я, чуть снова не перевернув завтрак.
— Первый советник, — растерянно глянул на меня Курт.
— Вик? Зачем ему убивать Некса?
— Абсолютно незачем, — ответил Курт. — Но факты против него.
— Он сознался? — с каким-то трепетом спросила я, пытаясь осознать. Вик! Черноглазый красавчик, яростный и неподкупный… Нет, решительно не могу представить его в роли убийцы!
Курт пробежал взглядом по пергаменту и покачал головой:
— Даже под пытками не сознался. Твердит, что невиновен.
Под пытками? Они там что, совсем с ума посходили? Я вскочила, наконец-то перевернув кубки, содержимое которых весело разлилось по постели:
— Ваше императорское величество! Я вот сейчас просто в шоке от ваших методов! Надо послать ответ, чтобы они немедленно прекратили мучить Вика, а вам стоит задуматься, какой мотив движет убийцей!
— Матик вылечит, если советник невиновен, — махнул рукой Курт, но я схватила его за ладонь, развернула лицом к себе и тихо, но чётко сказала:
— Напишите ответ. Немедленно.
— Маша, мы с тобой достаточно близки, чтобы не обращать внимание на этикет. Не выкай мне.
— И достаточно близки, чтобы я треснула тебя подносом по башке? — осведомилась, поднимая упомянутый предмет сервировки. — Кому выгодна смерть Некса?
— Азуру, — с издёвкой ответил Курт. — Но Азура не существует.
— Невестам, — выдала я и вытаращилась на императора: — А ведь правда! Устранить уже имеющегося наследника, чтобы родить своего!
— Нет, Маша, они никогда не осмелились бы… — начал Курт и вдруг замер.
— Что? О чём ты подумал?
— Эсси Эваринелла…
— И?
— Сестра эвьера Эвиксандори… Она прибыла из фамильного поместья гораздо раньше остальных претенденток, жила в малом женском дворце и всё время старалась попадаться мне на глаза. Тогда я не придал этому значения, но теперь вспоминаю каждую деталь и понимаю, что она пользовалась огромными привилегиями, а также относительной свободой передвижения. У неё был доступ к запасам всеобъемлющей материи…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я нахмурилась:
