Судорожно сглотнула, почувствовав, как оба напряглись до предела, напоминая две натянутые тетивы, готовые «выстрелить» — кинуться друг на друга. Их плечи столкнулись, мышцы напряглись — ни один не желал отступить. Воздух вокруг почти ощутимо уплотнился, словно наэлектризовавшись. От обоих немногим не сыпались искры.
Ярость, усиленная перевозбужденным из-за близкой течки моей бурой состоянием зверя, явно клокотала в душе Андрея. А медведь… Он, похоже, намеревался упрямо стоять на своем.
«Схватки не миновать!» — почуяла я животным чутьем, поняла по довольству волчицы, которой крайне льстил столь очевидный интерес оборотня и готовность волка сцепиться ради нее с любым противником!
А ведь вопреки всему на территории хранителей Андрей был моей единственной защитой. После сегодняшнего поступка Макса я начала бояться медведей, мгновенно лишившись всех иллюзий на их счет. Ничем не лучше Фирсанова, интриганы!
— П-пожалуйста! — подхлестнутая страхом, взмолилась я, обращаясь сразу к обоим. — Хватит на сегодня! Вы смерти моей х-хотите?!
В последнем выкрике отчетливо прозвучали нотки надвигающейся истерики.
Мужчины вздрогнули, словно только сейчас осознав факт моего присутствия. И оба одновременно посмотрели на меня. Такими разными глазами и такими… похожими. По-звериному черными!
Уф! Вовремя я вмешалась.
Несколько секунд оба молча смотрели, прежде чем Макс яростно дернулся, но вырваться не смог.
— Лапы убери! — грозно рыкнул он.
Андрей не реагировал, продолжая сверлить мое лицо этим пугающим взглядом и жадно вдыхать мой аромат. Макс дернулся вновь. Яростнее.
— Уходи! — Добровольский разжал ладонь, и лишь тогда хранитель смог отступить в сторону. — Но помни: вопрос не закрыт. О том, что ты сделал, поговорим позже! Когда все закончится.
Голос Андрея, контрастируя с совершенно безумным выражением его глаз, прозвучал сухо и спокойно.
— У тебя, возможно, не будет этого «позже»! — сурово припечатал медведь, не двигаясь с места.
Но Андрей лишь пренебрежительно передернул плечами: будет!
Макс с неожиданным удовлетворением во взгляде подмигнул мне и, спешно развернувшись, ретировался куда-то в глубь окружающего леса. Я же, ощущая рвущуюся наружу волчицу и одновременно до чертиков боясь реакции Андрея, стояла ни жива ни мертва.
— Ты в порядке? — спустя несколько бесконечных минут глухо уточнил он.
— Угу, — тут же кивнула я.
— Пойдем. — И белый протянул мне руку.
Обида и возмущение его циничным поведением не прошли, но сейчас — я чувствовала это — не время было что-то выяснять. Уж очень взбешенным ощущался зверь Добровольского. Повременю демонстрировать характер. И, покорно вложив ладошку в мужскую ладонь, поспешила за Андреем.
Шли мы быстро. И очень скоро я поняла куда. Целью альфы было ледяное озеро, в котором мы с одногруппницей так неудачно искупались в первый день по прибытии.
Оставив меня на берегу, белый решительно нырнул в ледяную воду. Купание напомнило мне недавнее уединение в подземной нише с серным источником. Но как же сильно все изменилось с тех пор…
Больше мы не разговаривали. Я молчала принципиально, не желая прощать Андрею его подлость. Белый же был слишком сосредоточен, контролируя своего зверя. В таком состоянии мы и заснули. По крайней мере я.
Утро ожидаемо усложнило ситуацию. Течка началась. А значит, надо пока отложить все прочее и постараться выдержать испытание. Вместе! Ведь если я — о чудо! — еще не забеременела, то тут шансов совсем не будет.
Уставившись в черные-черные глаза мужчины, что немигающим взглядом наблюдал за мной, вздохнула. Ладно, медведи, но как воспримут люди рычащего спасателя, что ни на шаг от меня не отходит? Да и опасно это. Живой пример — Женя. Ярость зверя способно спровоцировать что угодно! А последствия могут быть необратимы.
А бурая бесновалась, истощая мои силы. Она жаждала новой встречи со своим волком, не желая принимать в расчет мои рассуждения.
— Нам надо уйти, — тихим шепотом озвучила решение, давшееся мне с огромным трудом.
— Нет. — И яростное мотание головой. — Не согласен!
— Тогда придется пятеро суток сидеть в палатке, — продолжила увещевать я. — Иначе будет беда.
— Справлюсь! — И снова яростный кивок.
Он не справится! Я была убеждена в этом. Чувствовала!
— Пойдем, — умоляюще попросила я, рукой нашаривая возле выхода кроссовки. — Хотя бы день проведем вне лагеря.
Завтракать или предупреждать друга об отлучке мне и в голову не пришло. Чур, чур! Медведи наверняка что-нибудь придумают для объяснения нашего отсутствия, разговор наш они слышат. Да и состояние Андрея чуют не хуже меня.
Обувшись, плавно выбралась из палатки. Андрей — следом. Не оглядываясь, двинулась к лесу. Белый не отставал.
Что ж, придется утомить нас пешими прогулками.
И, следуя этому плану, я двинулась подальше от лагеря.
— Стой! — с усилием выдохнул мужчина, ухватив меня за плечо. — Далеко отходить опасно.
Его грудь бурно вздымалась, челюсти были сжаты. В глазах растеклась сплошная чернота, которая словно затягивала, не позволяя мне отвести взгляд. А еще… Бурая, ощущая мое смятение, усилила напор. Волчица рвалась на свободу, понимая, что настало ее время! Вокруг — ее мир. И рядом — ее пара.
В отчаянии я сжала виски руками и плавно осела на землю возле ног Добровольского. Попытки сдерживать зверя давались все сложнее, истощая все силы! Меня словно в лихорадке колотило изнутри, перед глазами все плыло, взгляд то и дело менялся, становясь по-звериному острым или мгновенно покрываясь мутной пеленой, свойственной человеческому зрению. Потребность расслабиться и подчиниться зверю едва не душила.
«Как Андрей справляется?!»
Впрочем, смотреть на белого, чтобы выяснить это, я боялась. Может быть, тело мужчины волчьему сознанию и не подчинилось, но взгляд… На меня явно смотрел зверь! И не просто смотрел. Молил, звал, приказывал и подчинял.
Звуки окружающего леса больше не воспринимались. Лишь оглушающий стук крови в висках и аромат желанного волка. Белый сейчас заслонил собой весь мир. Инстинкты желавшей спаривания самки явно брали надо мной верх!
— Давай на озеро? — с глухим стоном упершись руками в землю, не осознавая, что уже вспарываю ее когтями, с надеждой на освежающую прохладу воды предложила я идею.
— Вдвоем… нельзя. — Сквозь человеческую речь пробивалось отчетливое рычание зверя. — Опасно.
Окунемся в воспоминания и… стопроцентно утратим самоконтроль.
Бурая, как-то осознавая, что почти сломила мое сопротивление, предприняла новый рывок. В грудь словно ударило тараном — это волчица, стремясь к интересующему ее самцу и вязке с ним, «взорвала» мое сознание и переполнила душу жадной животной тягой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
