«Какая противоестественная пустота, — подумал Роберт, — а ведь эта комната могла служить чуланом, складом ненужных вещей».
— Когда мы сюда переехали, тут валялось разное барахло, — сказала Марион, как бы отвечая на мысли Роберта, — но, коль скоро мы поняли, что большую часть времени придется обходиться без служанки, мы от этого барахла решили отделаться.
Грант вопросительно взглянул на девочку.
— Кровать стояла в этом углу, — заявила она, показывая на дальний угол, — а рядом был деревянный комод. А в этом углу, за дверью, было два чемодана и дорожный сундук с плоской крышкой. Еще был стул, но она его унесла после того, как я пыталась разбить окно. — Девочка говорила о Марион так равнодушно, будто ее рядом не было. — Я пыталась разбить вот это стекло.
Роберту показалось, будто трещина на стекле появилась не несколько недель назад, а куда раньше, но ничего не скажешь — она была налицо.
Грант прошел в дальний угол и наклонился, желая проверить пол, но можно было не наклоняться. Даже от двери, с того места, где стоял Роберт, можно было видеть следы, оставленные железными ножками кровати.
— Здесь была кровать, — подтвердила Марион. — Мы от нее отделались, как и от многих прочих вещей.
— Что вы с ней сделали?
— Дайте-ка вспомнить! Ах, да. Мы отдали ее жене рабочего на молочной ферме в Стэйплс. Старший мальчик вырос из своей кровати, и мы им отдали нашу. Мы покупаем молочные продукты на этой ферме.
— Где вы держите пустые чемоданы, мисс Шарп? У вас есть еще чулан?
Впервые голос Марион дрогнул:
— У нас есть дорожный сундук с плоской крышкой, моя мать держит в нем свои вещи. Когда мы переехали в этот дом, в спальне стоял старинный комод. Мы его продали, и теперь мама пользуется этим сундуком, покрывая его ситцевой накидкой. Мои чемоданы я храню в шкафу на площадке второго этажа.
— Мисс Кейн, вы помните, что это за чемоданы?
— Да, конечно. Один — коричневой кожи с такими, знаете, медными штучками на углах, а второй — матерчатый в полоску.
— Ну что ж, описание довольно точное.
Грант еще немного задержался в комнатушке, внимательно оглядывая ее, постоял у окна, изучая открывавшийся оттуда вид, затем повернулся к присутствующим.
— Можно взглянуть на чемоданы в шкафу? — спросил он Марион.
— Разумеется, — ответила она. Вид у нее был несчастный.
Внизу на площадке она открыла дверцу шкафа и отошла в сторону. Роберт тоже отступил, чтобы не мешать. Случайно взглянув на девочку, увидел, что лицо ее осветилось торжеством, совершенно изменившим это спокойное полудетское личико. Роберт был буквально потрясен. В этом ликовании было нечто дикарское, жестокое и так удивительно не вязавшееся со всем обликом скромной школьницы — гордости своих опекунов и наставников.
На полках шкафа лежали стопки постельного белья, а внизу — четыре чемодана. Два больших, фибровых, а два других — точно такие, как описала девочка: один кожаный, другой матерчатый.
— Эти чемоданы? — спросил Грант.
— Да, — ответила девочка, — эти два.
— Я не собираюсь снова беспокоить мою мать, — заявила Марион с внезапным раздражением. — Да-да, сундук в ее комнате, большой и с плоской крышкой. Он стоит в ее спальне последние три года.
— Хорошо, мисс Шарп. А теперь, с вашего позволения, мы пойдем в гараж.
Позади дома, в бывшей конюшне, превращенной ныне в гараж, маленькая группа принялась разглядывать старый, видавший виды автомобиль. Грант вслух прочитал описание, сделанное девочкой. Оно вполне подходило к этому автомобилю. «Впрочем, подошло бы оно и к тысячам других автомобилей, бороздящих дороги Англии», — подумал про себя Блэр. Но Грант читал дальше. «Одно колесо окрашено серым, но другого оттенка, чем остальные колеса, и кажется, будто оно от другой машины. Это переднее колесо, и его-то я и увидела, когда стояла на перекрестке», — закончил Грант.
В наступившем молчании четверо людей вглядывались в переднее колесо, отличавшееся от других более темной окраской. Добавить тут, казалось, нечего.
— Благодарю вас, мисс Шарп, — произнес наконец Грант, пряча свой блокнот. — Вы были очень любезны и помогали нам, и я весьма признателен. Скажите, я могу связаться с вами по телефону в ближайшие дни, если понадобится еще раз вас побеспокоить?
— Да, конечно, инспектор. Мы не собираемся никуда уезжать.
Грант поручил девочку служащей полиции, и обе они ушли, не оглянувшись. Затем удалился Грант вместе с Хэлламом. У Хэллама по-прежнему был такой вид, словно он извинялся за непрошеное вторжение.
Марион проводила их до передней, оставив Блэра в гостиной. Затем вернулась, неся поднос с бутылкой шерри и стаканы.
— Я не приглашаю вас остаться ужинать, — сказала она, ставя поднос и разливая вино. — Отчасти потому, что наши ужины — это весьма скромные сандвичи и мало похожи на то, к чему вы привыкли. Между прочим, обеды и ужины вашей тетушки славятся по всему Милфорду, даже я о них слышала… Ну, а отчасти потому, что, как сказала мама, уголовщина и психиатрия не по вашей специальности.
— Кстати, о моей специальности, — заметил Роберт. — Поняли ли вы, что у девочки перед вами огромное преимущество? Я имею в виду ее показания. Если предмет в указанном ею месте находится, это свидетельвует в ее пользу. Если его там нет, то это не может служить вам оправданием, а будет просто означать, что вы от этого предмета постарались отделаться. Если бы, скажем, в шкафу не оказалось чемоданов, она могла бы сказать, что вы избавились от них, так как они стояли на чердаке и она их видела.
— Но она описала их, никогда в глаза не видев!
— Вы хотите сказать — описала два чемодана. Если бы ваши четыре чемодана были одинаковыми, ну, то, что называется из одного гарнитура, то у нее был бы один шанс из пяти оказаться точной. Но у вас чемоданы разные и все, скажем прямо, стандартные. Значит, у нее были почти равные шансы угадать правильно.
Он взял стакан шерри, отхлебнул и удивился: вино оказалось просто великолепным. Марион улыбнулась:
— Мы экономим, но только не на вине!
Роберт почувствовал, что краснеет. Неужели его удивление было так заметно?
— А теперь поговорим об автомобильном колесе, — продолжала Марион. — Как она могла знать, что одно колесо более темного цвета? Да и вообще — все сплошная загадка! Каким, например, образом она знала мою мать, меня, знала даже, как выглядит наш дом? Ворота у нас всегда закрыты, если б даже она их открыла, — впрочем, не могу себе представить, почему вдруг она забрела бы на нашу пустынную дорогу. — Так вот, даже если б она их открыла, все равно она ничего б не узнала ни о моей матери, ни обо мне…
— А не могла она случайно быть знакомой с вашей служанкой или с вашим садовником?
— У нас никогда не было садовника, на участке ничего не растет, кроме травы. А служанки нет вот уже целый год. Раз в неделю приходит девушка с фермы и помогает убирать дом.
Роберт посочувствовал хозяйке: дом велик, и без прислуги обходиться трудно.
— Да, но мне вот что помогает. Я не из тех женщин, которые кичатся своим жильем перед соседками. А главное: иметь наконец собственное жилище так чудесно, что я готова мириться с любыми трудностями. Старый мистер Кроуль был двоюродным братом моего отца, но мы с ним не встречались. Мама и я много лет жили в лондонском пансионе. — Уголок губ дрогнул в кривой усмешке. — Вы не можете себе представить, какой популярностью пользовалась мама среди обитателей пансиона! — Усмешка исчезла. — Отец умер, когда я была совсем маленькой. Он был из породы оптимистов, из тех, кто всегда надеется завтра разбогатеть. Но в один прекрасный день, поняв, что все рухнуло, он покончил с собой, и маме пришлось выпутываться в одиночку.
Роберт подумал, что это в какой-то мере объясняет характер миссис Шарп.
— У меня не было никакой профессии, пришлось хвататься за все, что подворачивалось. Только разве в экономках никогда не бывала — терпеть не могу домоводство, а так служила в магазинах, торгующих абажурами, цветами, разной мелочью. Когда старый мистер Кроуль умер, я работала в кафе. Знаете, есть такие кафе, где по утрам собираются дамы и сплетничают. Да, это нелегко.
— Что нелегко?
— Представить меня среди чайных чашек.
Роберт, не привыкший к тому, чтобы читали его мысли — тетушка Лин не была способна следовать за ходом мысли собеседника, даже если ей все внятно объясняли, — был и растерян, и сконфужен. Но Марион, забыв о своем собеседнике, продолжала:
— И вот, когда мы только-только стали привыкать к мысли, что у нас есть дом, что мы не беззащитны, так надо же было такому случиться!..
Впервые после телефонного звонка, когда Марион попросила о поддержке, Роберт ощутил желание ей помочь…
— И все потому, что какой-то девчонке понадобилось алиби, — сказал он. — Надо бы разузнать, что это за особа Бетти Кейн.
