окурок в пепельницу. Тьма гостиной окутывала. Успокаивала. Только вот мне это успокоение нахуй не нужно. А вот той, кто сейчас рыдает на кровати в спальне для гостей, не помешало бы. Только она не захочет утешения от меня. От своего палача. И нельзя её в этом винить.
Пускай она и провоцировала, я все равно чувствовал себя последним уёбком. Хуй знает. Может потому что она оказалась девственницей, что не вяжется с её манерами. Точнее их отсутствием. Потянулся к пачке и подкурил новую. Хотелось встать и войти к ней. Но не решался.
Страшно.
Что снова не смогу сдержаться.
Сколько просидел в темноте, не знал. Сам не понял, как оказался у нее. Притянул к себе. Вдохнул знакомый аромат. Не сразу понял, что она назвала меня чужим именем.
Странная штука жизнь. Аня ищет утешения от человека, который присматривал за ней за бабки. Он по сути и не был ее другом. Просто нянькой. А она так убивалась по нему на кладбище.
И тут до меня дошло. А ведь она совсем одна. Да, отец на зоне был ее родственником, но больше никого. Одна. В целом мире. И некому защитить. Почувствовал укол совести и выбившее из колеи чувство, которое не сразу смог принять. Нежность. Именно она заставила произнести тогда ту странную фразу. Но когда сказал, понял, что и правда готов умереть за нее. Как минимум потому, что теперь в долгу перед ней… Только бы она не узнала о моем плане…
* * *
Макс с Захаром умеют выбирать время, когда они нахуй не нужны. Именно поэтому завалились ко мне в это утро. Планировал поговорить с Аней. Попытаться… что попытаться? Хуй знает. Но никак не ожидал, что они вмешаются и увезут ее. Максу не понравились следы на ее запястьях. К сожалению, он знал о моих приступах… И понял без слов. Только поэтому я не стал с ним спорить. Бесполезно. Спорить с этим человеком, все равно что спорить с самим собой. Упрямый как баран. Наверно это семейное. Ну ладно, всего раз по роже ему съездил.
Дождался Аню у гаража. Конечно она злилась. Это лучше, чем панический страх, который я успел заметить на кухне. Совершенно не к месту отметил, что она еще красивее, когда злится. Еще красивее… Пиздец блядь. Дожили.
Не знал теперь, что делать с ней. В башке каша. Одно знал наверняка. Не отпущу. Но не хотелось принуждать. Хотелось, чтобы сама сделала выбор. Только поэтому ляпнул про секс взамен на видос. А она согласилась. Не собирался трахать ее, но хотел проверить, как далеко зайдет. А потом увидел синяки и охуел.
Подтверждение того, чего боялся… псих.
Глава 45
Чёрный. 3 года назад.
В больничном коридоре было пусто. Лишь на посту сидела медсестра, заполняя какие-то бумаги.
– Вы к Астафьевой? – Безразличный взгляд на меня, а потом в сторону вешалок. – Переобувайтесь и накидывайте халат на плечи.
Делал все на автомате. Как ей сказать? Нельзя сейчас с такими новостями, но выбора нет. Она должна знать.
Медичка не отрываясь от бумаг назвала номер палаты и я двинулся дальше по коридору. Каждый шаг отдавался болью в грудине, но я продолжал делать над собой усилие, приближаясь к нужной двери. То, что чувствую сейчас я, не идет не в какое сравнение с тем, что испытает она. Прочистил горло и надавил на ручку.
Лера спала на кровати, укрывшись больничной простыней, а рядом в прозрачном боксе спал их с Пашкой сын. Неужели дети бывают такими крошечными? Его голова без труда поместилась бы мне в ладонь. Маленькие ручки и ножки. А лицо… Ребёнок спал, а я не мог оторвать взгляда от кукольных черт. Стало трудно дышать и я отвернулся к окну, но моё появление, видимо разбудило Леру, она села на постели и сонным голосом заговорила:
– Андрюш, привет! Я так рада тебя видеть! А где Пашка? Он обещал зайти после того как… – Она осеклась, глядя в мое безжизненное бледное лицо.
– Лер. – Горло сдавил спазм. Не думал, что будет так трудно. – Пашка в коме.
На лице подруги застыло выражение непонимания.
– О чем ты? Это что, шутка? Он же только утром от меня… – Кажется, она начала понимать…
– Его машина сбила. Виновника я скоро найду. Поверь. Ему не уйти от ответственности.
– А что…как…как он?
Лерка инстинктивно вынула спящего младенца из люльки и прижала к груди. Её глаза заволокла дымка слез, и плечи начали подрагивать. Мальчик почувствовал напряжение матери и заерзал.
– Во дворе какой-то мудила наехал и скрылся. Пашку сразу с больницу доставили, сейчас под наблюдением. Он жив. Может, еще наладится. – Сказал это и сам понял, что прозвучало фальшиво. Да как наладится то? Это же кома. Оттуда мало кто выкарабкивается.
Вздрогнул, когда услышал тихий всхлип. Младенец замяукал. Аккуратно взял ребенка из ослабевших рук матери и покачал, пока тот не замолчал.
Сердце разрывалось, закусил щеку до боли и дрожащими руками положил младенца в кроватку.
Лера встала и подошла к окну, закрыв рот рукой, будто боялась, что не сдержится и начнет кричать. В последний раз глянул на малыша и встал рядом с подругой, стараясь поддержать её хотя бы своим присутствием.
– Он выживет? – Лера смотрела вдаль на малиновый горизонт.
Если бы я только знал… Грудину давило, а глаза начало щипать.
Как, сука, как так можно? Че за …? Грёбаная жизнь! Кулак к губам, надавил. Чтобы тупо заткнуть рот. Потому что чувствовал, что не могу сдержать эмоции.
Не сразу понял, что Лера уже не стоит рядом со мной, а сидит на линолеуме, обхватив колени руками и плачет. Рыдает. Голые ступни поджаты. Тапочки так и остались у кровати. Как и халат. А в тонкой больничной сорочке она выглядит совсем хрупкой. Сломленной.
Я чувствовал себя так же, но знал: одной ей не справиться. И ради неё я попытался взять
