Глава 24
Алексей.
Моя сладкая девочка очаровала не только меня, но и всех вокруг. Не знаю, как она это делает. Но кажется, что, как только она появляется в помещении, все вокруг обращают на нее внимание. А я, как гребаный Ромео, липну к ней, не в силах оторваться.
Когда мы летели в Испанию, не было цели провести с ней каждую минуту. Думал немного развлечь, немного… ладно, кого я обманываю?! Много! Я хотел трахать ее много и долго, до звона в ушах. Чтобы вдоволь насытиться ее податливым телом, слушая, как она хрипнет от собственных криков.
Не думал играть на публику, особенно перед Мартинесом этим. Да, мне нужен контракт, но не настолько, чтобы шагать через себя. Без этого контракта не сдохну, это точно!
А потом как-то само все пошло, как по маслу. Вжился в роль, так сказать, потерял границу… Руки сами липли к сладкой девочке, а она только напрягалась в ответ. Будто не она только утром стонала мне в губы.
И отчего-то это мне не нравится. Казалось бы, какое тебе дело, Жданов? Она будет делать все, что ты ей прикажешь. Но нет, она вздрагивает и напрягается, пытаясь увернуться от моих рук, которые, блять, сами к ней тянутся.
Мать их, не вру! Сами!
Чувствую себя пацаном прыщавым, которому понравилась девочка из класса. Даже в юности так не вело от баб. А тут прямо клин какой-то. Точно мозги набекрень съехали. Хочется каждую секунду чувствовать ее рядом, вдыхать сладкий запах ее волос, дышать ее стонами.
- Вы хотели обсудить детали контракта? – спрашивает Мартинес, как только дамы выходят из комнаты.
О, да! Я много чего хотел бы! Приехал как раз за этим гребаным контрактом. А теперь пытаюсь вспомнить, какие именно условия я хотел с ним обсудить.
- Мы могли бы встретиться в присутствии юристов, - предлагаю.
Стандартная схема, такие договора нужно тщательно проверять.
- Да, конечно, - кивает Мартинес, - можем встретиться завтра.
Так просто. Он запал на мою конфету, я это сразу приметил. И мне это, черт возьми, не нравится.
- Вы давно женаты? – спрашивает вдруг испанец.
И что ему ответить? Если правду, то это не про Ларису. А, если про Лару, то мы и не женаты вовсе.
- Десять лет, - вру, не краснея. Откуда только взял такой срок?
Мартинес округляет глаза, лыбится, как-то не очень весело.
- Красивая женщина, - произносит он куда-то в сторону, - достойное украшение мужчины.
И что это, мать его, значит?
- Мы с Беатрис вместе уже двадцать лет, - делится он совершенно не нужной мне информацией.
- Долгий срок, - говорю я, чтобы что-то сказать. На самом деле, мне плевать, это не мое дело.
Мартинес проходится по комнате, открывает небольшой шкафчик, достает стаканы и бутылку виски, показывает мне, и я киваю. Разливает напиток по стаканам, один протягивает мне. Медленно цедим виски. Хороший напиток, у испанца отличный вкус.
- Знаешь, - говорит он, - когда увидел тебя впервые, подумал, что ты эгоист, помешанный на своих желаниях. Такой, каким был я до встречи с Беатрис. Но ты удивил меня. А люди очень редко меня удивляют.
- Не знаю, что сказать, - говорю.
Это правда, я не знаю, что сказать. Потому, что все, что он увидел сегодня, это чистой воды импровизация. Которой вообще не должно было быть. Внезапное решение, возникшее как раз потому, что я, как последний эгоист, не смог сдержаться и трахнул любовницу в туалете ресторана.
- Не надо ничего говорить, - допивает Мартинес напиток, опрокидывая в себя остатки.
Он ставит стакан на стол, поднимается.
- Мы заговорились, а наши дамы, должно быть, уже скучают, - даже сейчас он думает о жене. А я решил, что старый развратник захотел присвоить себе мое. Если бы не знал себя столько лет, подумал бы, что я ревную.
- Пойдем, - говорит испанец, приглашая меня идти за ним.
Мы проходим в небольшую стеклянную дверь, потом по тропинке посреди большого газона, и доходим до огромной клумбы. Именно так выглядит то, что хозяева дома называют оранжереей. Туева куча клумб, среди которых с трудом отыскиваю глазами свою феечку. Вон она, красивая, стоит, о чем-то с хозяйкой дома мило беседует. Даже ее очаровала, способная моя.
Умеет моя девочка производить впечатление. Все, как я просил. Не показывать зубки и быть милой. Вот она и выполнила приказ.
Ты хотел контракт?
Черт, теперь не это для меня стало самым главным приоритетом.
Ее хочу, в вечное пользование. Голую и голодную хочу. Вкусную до сладких спазмов в паху. Улыбается мне так ласково. Еще и смотрит так… Моя ты хорошая! Себе заберу. И никуда ты от меня не денешься.
Подхожу к своей лапочке, за талию обнимаю, к себе прижимаю. Охает от неожиданности. Не привыкла к такому? Как же так, милая? А где абонент «муж»? Куда смотрит этот лох? И как вообще отпустил со мной такое чудо?
По дороге в гостиницу я все время тискаю ее на заднем сидении машины. Она смущается, опасливо косится в сторону водителя. А мне плевать уже. Дурею от ее запаха, в волосы носом зарываюсь, чтобы надышаться им. Нет ничего слаще.
- Жданов, я не могу так, - шипит она на меня, хлопнув ладошкой по моем руке, которая так и норовит сжать внутреннюю сторону бедра.
Смешная. Думает сбежать? Ничего-то у тебя, милая, не выйдет. Ты моя уже, сама сказала.
Поиграть с ней хочется. Руку ее перехватываю и ладошку себе на пах укладываю. Она широко глаза распахивает, но машинально ладонь вокруг члена сжимает, через ткань поглаживает. Так горячо, блять, как никогда раньше.
- Как же я тебя хочу, конфета, - выдыхаю голосом астматика.
Самому непривычно слышать себя таким. Она своей маленькой ручкой держит меня крепче каната.
До двери гостиничного номера добираемся с трудом. Я не могу оторваться от ее губ, она сладко стонет мне в рот. Как двое одержимых, которым нет дела до остального мира.
Вваливаемся в ее номер, не прекращая целоваться. Одежда раздражает, хочется снять ее к чертовой матери. Тянусь к пуговицам на ее блузке. Но руки дрожат, не слушаются. Плевать! Разрываю ткань, оголяя ее плечи. Тут же впиваюсь губами в кусочек обнаженной кожи над грудью.
