Ева подумала и сразу же ответила: «Позавчера днем я была на вечеринке у Эдварда Нортона и встретила там Харви Вайнштейна, который сказал, что есть главная роль, которая идеально мне подойдет, и хотел пригласить меня на выходные в отель «Беверли Хилтон», чтобы прочитать сценарий и обсудить вопрос о моем участии в роли».
Мэтью уже почти закончил есть, положил нож и вилку, взял салфетку, чтобы вытереть рот, когда Ева спросила: «Я не знаю, стоит ли мне идти?».
Мэтью не ответил, вместо этого он спросил: «А ты хочешь пойти?».
«Нет!». — Ева решительно заявила: «Я вообще не хочу идти, Харви домогался меня на вечеринках, и я не думаю, что он человек, которому можно доверять».
Мэтью сказал, протянув руку: «Разве ответ не очевиден? Если не хочешь идти, можешь не идти».
Ева слегка нахмурилась: «Я немного беспокоюсь, Харви Вайнштейн…».
«Вайнштейн имеет большое влияние и является властной личностью». — Мэтью сказал прямо: «Но он не может держать руку на пульсе Голливуда, так что если ты не хочешь заниматься независимым кино, можешь не беспокоиться о том, что он что-то сделает».
Он добавил: «Конечно, постарайся в будущем избегать его».
Как и в случае с правами на распространение фильма «300 спартанцев», дело не в том, что он боялся Харви Вайнштейна, а в том, что он не хотел обижать такого влиятельного продюсера и студийного босса, как Харви Вайнштейн, если это не было необходимо.
Кроме того, Вайнштейн ещё не затронул его интересы.
Затем Ева спросила: «Репутация Вайнштейна не очень хорошая?».
«Очень плохая». — Мэтью, не разглагольствуя, просто сказал: «Не секрет, что он любит водить актрис в свой гостиничный номер на пробы для секса».
Ева вздохнула: «Это так же грязно, как европейская киноиндустрия».
Мэтью покачал головой: «Я не думаю, что индустрия развлечений во всём мире сильно отличается».
Он добавил: «Но в отличие от Голливуда, где в большинстве случаев все происходит по обоюдному согласию, Вайнштейн применял и применяет силу».
«Неужели никто не обратился в полицию и никому не рассказал?». — спросила Ева.
«Нет, по крайней мере, я об этом пока что не слышал». — Мэтью ответил: «Похоже, большинство его жертв предпочитают мириться с этим ради своей карьеры».
Из того, что он слышал, большинство актрис, которым Харви Вайнштейн навязал себя, были либо не влиятельными, либо не очень известными, как Гвинет Пэлтроу.
Мэтью слышал, как поступал Харви Вайнштейн.
Многие в индустрии знали об этом, включая Квентина Тарантино, который был близок с Вайнштейном, а также Бена Аффлека и Мэтта Дэймона, но никто не сообщил о нем в полицию, и никто не хотел вступать в конфликт с такой голливудской верхушкой без достаточной пользы.
Те, кто терпит агрессию, похоже, не заслуживают сочувствия.
Но в обществе, где встать и высказаться — не единственный способ привлечь внимание, есть много случаев, когда телефонный звонок от богатого и влиятельного человека может оказать большее влияние, чем несчастная жертва, прыгающая со здания.
Это происходит не только в Голливуде, это происходит по всей Северной Америке, от бизнеса до политики и СМИ, и подобных случаев бесчисленное множество.
Сам Мэтью не является хорошим человеком, и его не волнуют подобные вещи, но пока на кону не стоят его интересы, он будет относиться к ним как к сплетням, а кто захочет идти один на один с Вайнштейном, если в этом нет перспективы?
Он не святой отец, и в такой стране, как Соединенные Штаты Америки, первое, что у него на уме, — это он сам.
Что касается спасения женщин-актрис, которые шли к Харви в кровать? Сами жертвы Вайнштейна молчат, так зачем ему выходить первым. Давайте оставим такое великое дело Богу.
Впрочем, ему все равно суждено было попасть в ад, и, вероятно, он не увидит всемогущего и милосердного Бога.
После завтрака Мэтью проводил Еву, спрашивая: «Куда ты пойдешь? Домой?»
Ева посмотрела на Мэтью, подумала и сказала: «Там мне делать нечего, я приступаю к съемкам на следующей неделе, так почему бы мне не пойти с тобой на съемочную площадку и не привыкнуть к рабочей атмосфере заранее».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она добавила: «Ты ведь не возражаешь?».
Мэтью улыбнулся: «Почему я должен возражать? С удовольствием».
Когда Mercedes выезжал из Беверли-Хиллз, Ева спросила: «Ты свободен в эти выходные?».
«Да». — Мэтью свернул Mercedes на дорогу в Бербанк, повернул голову, чтобы посмотреть на Еву, и спросил: «Что хочешь делать?».
«Я хочу провести с тобой время, все выходные». — Ева прямо сказала: «Я вчера звонила Эдварду Нортону, Харви Вайнштейн попросил у него мой номер телефона, и я беспокоюсь, что он будет продолжать беспокоить меня».
Мэтью кивнул: «Я останусь с тобой любое время, сколько захочешь».
Глава 421
«Стоп!» — Зак кричал из студии, а потом подошел к зеленому экрану на съемочной площадке и сказал Еве: «Ты не выглядишь и не чувствуешь себя царицей!».
Это был четвертый раз, когда Зак прекратил съемки, и вся проблема была в Еве, которая только сегодня присоединилась к съемкам и явно была не в том состоянии, чтобы играть так же хорошо, как актеры, продолжавшие съемки.
Но вполне естественно, что Зак был терпелив с Евой: «Ты теперь царица Спарты, и знаешь, что твоему мужу предстоит столкнуться с сотнями тысяч персидских солдат в ситуации, близкой к смерти».
Ева кивнула: «Я понимаю».
Зак бросил взгляд на Еву и повернулся, чтобы уйти со съемочной площадки. Честно говоря, он не считал, что французская актриса подходит на роль королевы Спарты, но Мэтью и Хелен рекомендовали ее, Мэтью был залогом успеха проекта, а Хелен оказала проекту отличную услугу, поэтому он не возражал.
В конце концов, это главная героиня только по названию, а в действительности актриса второго плана.
«Не нервничай».
Мэтью шепнул Еве на съемочной площадке: «Это всегда можно увидеть».
Ева только улыбается Мэтью.
Молодой актер, играющий их сына рядом с ними, также взял Еву за руку и очень понимающе сказал: «Вы отлично справляетесь со своей работой».
Ева протянула руку и нежно погладила ребенка по лысой голове, Мэтью не мог не улыбнуться и не сказать: «Ты тоже был хорош, малыш».
Этому ребенку, который выглядел таким юным, на самом деле было 12 или 13 лет, он был ребенком-актёром в Голливуде.
Чем младше ребенок, тем больше неконтролируемых съемок, а в Голливуде признаны два основных фактора неконтролируемых съемок: дети-актеры и животные.
Съемки вскоре возобновились, и Мэтью и трио сразу же вернулись на прежние позиции.
«300 спартанцев!». — Ассистент режиссера сказал, помещая маркер сцены перед камерой: «Сцена 11, акт 12!».
Когда его голос упал, на площадке воцарилась тишина.
Пока Мэтью шел к зеленому экрану позади него, Ева, сжав губы, смотрела на высокую, величественную спину Мэтью с невыразимой грустью, и, наконец, не сдержавшись, и сказала слегка дрожащим голосом: «Спартанец!».
Крик донесся издалека, и Мэтью повернул голову, его лицо было твердым, как камень, несмотря на легкий хмурый взгляд, как будто ничто и никто не мог остановить его движение вперед.
Он повернулся и замер: «Да, моя царица».
Ева посмотрела прямо на Мэтью, вышла вперед, окинула его глубоким взглядом, сняла с шеи ожерелье из волчьего зуба надела его на Мэтью и сказала: «Возвращайся со щитом или на щите».
«Да моя царица!».
Мэтью смотрел на слегка побледневшее лицо Евы и, по-голливудски, должен был в этот момент сказать «Я люблю тебя», но не сказал, потому что Спарта не может быть слабой, не может быть удержана любовью, потому что только сильный может называть себя спартанцем, и только сильный может быть царем Спарты.
Независимо от исторической справки, 300 спартанцев в фильме отправились защищать свою страну, защищать свой народ и делать это ради вечной темы мейнстримного голливудского кино — свободы!
Это самая большая тема и оправдание для голливудских фильмов. До тех пор, пока что-то происходит под знаменем свободы и есть возможность заработать деньги, Голливуд будет снимать любые фильмы, даже если они очерняют другие страны и народы.
