— Все хорошо, — рассеянно пролепетала Юля, чуть обескураженная напором собеседника. — Только мама в последнее время много болеет, а так у всех все нормально. Но… Василий Иванович, я просила Игорька…
Договорить она не успела, поскольку мужчина ее вновь опередил.
— Юля, Игорек мне все рассказал. Ты, главное, успокойся. А я уже собираю вещи в дорогу. Рано утром буду в Москве. Диктуй свой адрес, в семь мы будем ждать тебя у входа в общежитие.
— Мы? — удивленно протянула девушка.
— Увидишь, — коротко бросил Кутепов. — Диктуй адрес.
Глава 27
На следующее утро, уже с пяти, Юля была на ногах.
Да, собственно, она практически и не спала. Сначала не могла уснуть — и это несмотря на предыдущую бессонную ночь, — а затем, провалившись в поверхностный сон, вскочила затемно, намного раньше заведенного будильника.
Так и лежала она в темноте с открытыми глазами, с каждой минутой все больше и больше погружаясь в мрачные мысли. В итоге, когда на телефоне заиграла энергичная мелодия, она ощутила себя полностью изможденной и обессилевшей.
Неимоверным усилием воли она заставила себя принять душ. После чего, если это так можно сказать, позавтракала и, чтобы хоть чем-то занять себя до встречи с Кутеповым, взяла с полки монографию по гастроэнтерологии. Однако тонкости медицинской науки упорно не шли в голову. Мысли о белобрысом преследователе, поджидающим ее там, за окном, упрямо уводили сторону от науки. Вместо чтения, она лишь то и дело поглядывала на часы.
«Уже без пяти минут семь, а Василий Иванович до сих пор так и не позвонил… Может, он не приехал?.. Мало ли какие могут возникнуть обстоятельства… — от этой мысли ей стало совсем тяжко, а в груди появилось гнетущее чувство тревоги. — А может, мне самой ему позвонить?»
Она схватила телефон.
«Абонент временно не доступен. Перезвоните позже…» — с холодным равнодушием раздалось в трубке.
Это простая фраза окончательно добила и без того удрученную страдалицу.
Юля подошла к окну и тоскливо взглянула вниз.
Май набирал обороты. Люди спешили по своим делам, торопливо шагая по асфальтовой дорожке в направлении автобусной остановки. Никому не было никакого дела до ее страхов и тревог.
«Ладно, Юля, хватит нюни распускать, — обратилась она к своему отражению в зеркале. — Иди-ка лучше на улицу, постой там да свежим воздухом перед дорогой подыши. А приехал Кутепов или нет, какая теперь разница? Все равно на учебу ехать надо, итак уже день пропустила».
На улице было хорошо. Ярко светило солнце, пригревая теплыми лучами озябшие за ночь кусты и деревья. На ветках зеленели листочки, а птицы, словно стараясь перекричать друг друга, задорно пели свои радостные песни. Однако глядя на это весеннее благоденствие, ей стало еще больше не по себе. Странное, тягостное предчувствие бетонной плитой сдавило грудь, не давая возможности глубоко вздохнуть. Ей казалось, что маньяк уже выследил ее и добрался до общежития, в котором она проживает. А теперь только и ждет подходящего момента, чтобы исподтишка напасть на нее.
«Я так больше не могу…» — Петровой хотелось рыдать, до того ей было жалко себя.
И тут она ощутила на себе чей-то пристальный взгляд, словно дикий зверь наблюдал за ней из кустов. Юля насторожилась и, замерев на месте, прислушалась: из ближайших к асфальтовой дорожке зарослей сирени раздавались подозрительные шорохи и хруст.
«Там точно кто-то есть!» — испуганно подумала она, уже представляя страшные картинки.
Перепуганная молодая докторица приготовилась было бежать обратно к двери центрального входа, как в этот момент кусты зашевелились, сочная майская листва разверзлась, и наружу высунулась… огромная собачья голова. Широко разинув пасть и громко гавкнув, огроменная псина неспешно выбралась из зарослей наружу.
Это была очень крупная собака с густой шерстью белого цвета и небольшими соломенными подпалинами на животе. Высунув из пасти длинный красно-розовый язык, она часто дышала и без малейшей злобы, скорее с интересом, смотрела на девушку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Юля застыла на месте, не зная, что ей делать дальше: собак она боялась еще с детства. Но, не прошло и секунды, как кусты вновь зашевелились, раздался громкий треск ломающихся веток, и на асфальтовую дорожку вышел высокий, грузный мужчина с короткой стрижкой. С густой седой бородой и шикарными «генеральскими» усами он выглядел весьма импозантно. На нём была военная камуфляжная форма, а за спиной висел рюкзак защитного цвета.
— Юля, не бойся. Она тебя не укусит. Герда — алабай, умнейшая порода собак. Без моей команды никогда не нападёт на человека, — и, обращаясь уже к собаке, добавил: — Герда, это Юля. Мы будем её защищать.
После чего он сделал собаке какой-то знак рукой, и та, послушно подойдя к Петровой, обнюхала ее со всех сторон, после чего спокойно уселась рядом с ней на асфальт.
Оторопевшая Юля не знала, что и сказать, а потому смогла произнести лишь одно:
— Василий Иванович?..
— Все верно. Он самый, — улыбнулся мужчина. — А я тебя сразу узнал, как только увидел, хоть и помню еще маленькой девочкой. Цвет волос остался прежний. Редкий он у тебя…
Здоровяк добродушно засмеялся.
— Юля, это очень хорошо, что ты позвонила брату и сообщила о своей проблеме. И главное, очень вовремя. Злоумышленник уже нашёл тебя. И был здесь наверняка не раз.
От этих слов Петрова чуть не бухнулась на асфальт рядом с собакой.
— Но как такое возможно?!.. И самое главное, как вы об этом узнали? — чуть слышно пролепетала она, пугливо косясь по сторонам.
— На самом деле это не так уж и сложно, если знать кое-какие научные данные и иметь в личной коллекции вот это.
Кутепов снял с плеч рюкзак, развязал его и достал оттуда какую-то странную толстостенную колбу, плотно закупоренную пробкой на защелках особой конструкции. Внутри стеклянной емкости виднелся кусочек хлопчатобумажной ткани.
Юля с недоумением взглянула на него: что это такое, и каково предназначение этой тряпочки, она не имела ни малейшего понятия.
Кутепов же сделался сама серьезность. Слегка нахмурив брови и чуть откашлявшись, он подробно все пояснил:
— Дело в том, Юля, что перед тем, как выйти на пенсию, я довольно продолжительное время работал на кафедре кинологии высшего военно-командного училища внутренних войск МВД в Перми. Одним из разделов моих научных дерзаний было создание базы данных запахов, полученных от людей, совершивших тяжкие преступления. Хотя, в отличие от тебя, я и не врач, но, думаю, вполне смогу пояснить суть моего метода, — как заправский лектор он взял паузу и продолжил: — Человек, если рассматривать его с точки зрения биологии, это маленькая фабрика, на которой круглые сутки параллельно друг другу идут тысячи биохимических процессов. Как правило, конечные продукты этих реакций — метаболиты — в той или иной степени одни и те же, хотя их и великое множество. Но иногда в этом процессе происходит сбой. Одних веществ становится больше, других — меньше, кроме того появляются новые соединения… и так далее. Если каждую молекулу химического соединения мы обозначим каким-нибудь цветным символом, то, соединив их, получим разноцветную мозаичную объемную картинку.
Он вновь полез в рюкзак и достал ученическую тетрадку в клетку. Раскрыв ее, он показал Петровой какие-то странные цветные картинки, больше напоминающие узоры, составленные из разноцветных кубиков.
— Таким образом, мы можем составить карту запахов конкретного человека. В данном случае — психически неуравновешенного преступника. А вот теперь, чтобы была понятна дальнейшая логика, я выдвину некую научную гипотезу. Суть её в том, что биохимические процессы, происходящие в организме у определенной группы серийных преступников — например, склонных к проявлению насилия, маниакального преследования, извращенцев и прочих, — могут иметь между собой некое сходство. А значит и карты запахов у них так же будут очень близки по своему рисунку, а точнее, по их трехмерной ориентации. Ты обратила внимание, что узоры, которые я тебе показал, имеют объем?
