выстрелу из пистолета.
Выстрел. Выстрел. Выстрел.
Темные глаза Уильяма Сноу сталкиваются с моими, но в них пустота. В них ничего нет. Ни сожаления. Ни боли. Ни утраты.
Его окровавленная рука касается моей ледяной кожи.
– Мама… – бормочу я в бреду, обнимая худое и уже мертвое тело.
– Ш-ш-ш, Кастил. Ты должен последовать за Оливером.
***
Элгин, Шотландия.
Охотник.
Семь лет назад.
– Кастил…
В глубине моего черепа начинает зарождаться мигрень, пока демоны внутри бесчинствуют и выплескивают свою ненависть, изредка отвлекаясь на мягкий чужой голос.
– Кастил… пожалуйста…
Реальность ситуации прорывается сквозь меня без предупреждения.
Я просыпаюсь на диване у себя в кабинете.
В воздухе раздается звук разбивающегося стекла, и по моей руке распространяется кровь. Я понимаю, что раздавил стакан с виски, и чувствую, как красная жидкость, смешанная с алкоголем, капает на пол, но не могу отвести взгляд от ее лица.
Растерянность.
Боль.
Волнение.
Тело вибрирует от ярости настолько сильной, что зрение застилает чернота.
– Проклятье, ты порезался. Я схожу за аптечкой, – Катерина поднимается с колен, но я хватаю ее за запястье и дергаю на себя, заставляя ее упасть на мою грудь.
Ее губы дрожат, и она прижимается ко мне. Черт возьми, я собираюсь поглотить эту девушку целиком.
– Ты в порядке?
В следующую секунду Кэт заключает меня в объятья, прижав макушку к моему подбородку. Отказываясь ее отпускать, я обвиваю ее талию руками и просто застываю.
В груди болезненно ноет, ощущения нахлынывают одновременно. Ее запах, ее тело… ее мягкое присутствие, успокаивающий тьму внутри меня. Сладкий вишневый аромат витает в воздухе, и я втягиваю его глубоко в свои жадные легкие, чувствуя облегчение. Чертовски приятно.
Боже, все в ней так приятно.
– Поговори со мной. Пожалуйста, – просит она со странной решительностью в голосе. – И можно я схожу за аптечкой? Тебе надо промыть рану.
Она продолжает дрожать, вцепляясь в меня, как за спасительный круг. Или я за нее. Какая разница?
– Просто обнимай меня, – умоляю я.
Что я делаю?
Все это сбивает с толку: моя одержимость этой девушкой, моя странная реакция на ее прикосновения.
Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я хочу вечно держать Кэт в стальных объятьях, спрятав ее от всего гребаного мира.
Я хочу, чтобы она продолжала быть такой же чистой, невинной и доброй. Я хочу видеть ее счастливой. Боль в груди нарастает от одной мысли о том, что когда-нибудь она покинет меня, если увидит, каким монстром я на самом деле являюсь.
Нет. Я, блядь, не смогу быть вдали от нее. Даже если в будущем Катерина не согласится стать моей женой или будет изменять, я превращусь в ее тень, я буду рядом до тех пор, пока она не полюбит вновь.
Я испускаю долгий вздох, и словно почувствовав мои мучения, Катерина прижимается еще крепче, прикладывая небольшую ладонь к моему мертвому сердцу. Она такая крошечная по сравнению со мной.
Идеальная. Восхитительная.
Мои пальцы скользят по ее светлым волосам, приглаживая их, и она тихо вздыхает, упираясь подбородком мне в грудь. Серебряные глаза встречаются с моими. Я напрягаюсь, чувствуя, как мой член начинает пульсировать.
Блядь, эти глаза. Вы видели ее глаза? Надеюсь, что нет, потому что только мне позволено видеть этот расплавленный металл в ее чарующем взгляде.
Возможно мне стоит погрузиться в этот мирный момент, но я никогда не был нормальным. Я всегда хочу чувствовать Катерину на себе. Ее кожу на моей.
Я постоянно желаю трахнуть ее, и не важно, что я беру Кэт каждую ночь и иногда по несколько раз. Она часто плачет, не в силах выносить мои толчки. Или мои поцелуи, покрывающие ее родинки – их двадцать семь. И да, я считал.
– Кастил…
– Т-ш-ш, – я обхватываю ее затылок и тяну на себя, чтобы погрузиться языком в ее сладкий рот.
Пиздец, как сладко.
Она стонет прямо мне в губы, и я издаю ответный звук, прижимаясь пахом к ее сердцевине. На ней – только моя серая толстовка и белье. Наши запахи смешались, и моя кровь невыносимо нагревается.
Она моя.
Я протягиваю руку вниз, отодвигаю ткань ее трусиков и высвобождаю свой твердый член. А затем, взяв ее за бедра, медленно усаживаю Катерину на себя. Она охает, кусая губу, и я прикрываю глаза, стараясь сдержать себя от того, чтобы не начать вколачиваться в нее на полную силу. Ее влажное, тугое тепло возбуждает меня до крайней степени безумия.
Она моя.
Я делаю глубокий толчок, вырывая из нее еще один стон.
Моя.
Толчок.
Моя.
– Кас, – Катерина осыпает поцелуями мою шею, а потом привстает и морщится от нового угла проникновения.
Я вошел в нее полностью, но она все еще тесная. Она, блядь, невозможно тесная, и я готов кончить почти сразу, но удовольствие слишком приятное, чтобы прекращать его так быстро.
Кэт продолжает волноваться, кидая взгляд на мою раненую руку, однако я не чувствую боли. Все, в чем я нуждаюсь, – это ее мокрая киска, которая засасывает мой член при каждом толчке.
Положив ладони мне на плечи, Катерина сама совершает движение своими изумительными бедрами, и я шлепаю ее по заднице.
– Еще раз.
Она прикусывает губу, пока ее щеки покрываются густым румянцем.
Каждая моя мышца пропитана настолько сильным желанием, что я не могу больше ждать, но вид котенка, который оседлал меня… Черт меня побери. Я готов умереть прямо сейчас.
Она неуверенно привстает и насаживается на меня обратно. А потом еще и еще, пока я не чувствую, что вот-вот залью спермой стенки ее божественной киски.
Я никогда не пренебрегал презервативами. Резинки у меня везде и всюду, но я уже вкусил ощущение моего члена внутри нее, и отныне я не собираюсь что-либо менять.
– Я близко… – стонет она мне в губы. – Прошу, сделай что-нибудь.
Катерина… Ты убиваешь меня.
Я переворачиваю нас, зажав руки у нее над головой. Она снова дрожит, как лист на ветру, ее рука остается на моей груди, но теперь Кэт царапает кожу, и я не уверен, что она осознает, как сильно на меня действует.
Я помешался на ней. Я одержим. И мне мало.
Ее дыхание становится тяжелым и прерывистым, а с губ срывается особенно длительный стон, который увеличивает мой член до таких размеров, что мне становится больно.
Мне нужно еще.
Еще.
Дайте, блядь, еще.
Я высовываю язык и облизывать ее нежную шею. У нее чертовски ягодный вкус, и я хочу утонуть в нем, даже если он обжигает.
Ее светлые волосы разметались
