Жерар опять подхватил ее на руки и понес к лошадям, чтобы закутать там в плащ.
Стуча зубами, Жанна прижималась к нему и с ужасом представляла, какая она сейчас страшная в измазанном помятом платье, с растрепанными, покрытыми сажей волосами, испачканным лицом, с горечью во рту после рвоты.
И оруженосец наверняка возится с ней только из жалости.
А Жерар, выбрав самую длинную дорогу в мире, нес драгоценную ношу и даже не замечал тех ужасов, от которых сейчас страдала Жанна. Для него в этот момент она была еще прекрасней, чем всегда, потому что была рядом.
– Вы не шутите, госпожа Жанна? – вдруг остановился и спросил он. – Про то, что если вы будете не в Шатолу?
– Не шучу… – вздохнула Жанна.
– Я… вы… и… – никак не мог выговорить Жерар и, сбившись с прямого пути, принялся носить ее вокруг громадного куста. Нужных слов не было, все они словно испарились.
– Да, Жерар, – сказала Жанна. – Именно. Вы мне дороги, и вы мне нужны. Нужна ли я вам – думайте сами.
– Да-а! – шепотом крикнул Жерар.
– Переговорите незаметно с рыжим, – опустив веки, устало сказала Жанна. – И не бойтесь, ему нужна только Жа… Нарджис. Но будьте осторожны, иначе погубите и себя, и меня. Хорошо?
– Я люблю вас! – дал согласие на содействие в побеге Жерар.
На осколках разоблаченного заговора вырастал новый.
* * *
Жаккетта была предоставлена самой себе.
Свободных рук, чтобы и ее проветрить над полянкой, не нашлось.
Сильно болела голова, и горело лицо. Руки тоже. Хотелось окунуться во влажную прохладу.
Где ползком, где на четвереньках, Жаккетта добралась до болота. Она засунула ладошки прямо в мокрый мох и ткнулась туда же лицом. Лежать было хорошо, мох словно вытягивал боль. Постепенно голова становилась ясной.
Жаккетта вспомнила, как ворвался Волчье Солнышко в их огненный склеп и выдернул ее оттуда. Спас, получается, как ни крути. Вот паразит, не мог кого-нибудь из людей послать, сам полез! Мучайся теперь в растрепанных чувствах.
«Ладно, – решила про себя Жаккетта. – Если это будет возможным, не буду его травить ядом, пусть живет».
И она еще глубже засунула руки в мох.
* * *
Тем временем люди виконта выволокли Жан-Жана из болота к хижине.
Суд Волчьего Солнышка был молниеносным.
– Что сделал, то и получи! – коротко сказал он.
Связанного луветьера закинули в горящую хижину на место Жанны и Жаккетты.
Волчье Солнышко сам закрыл и подпер дверь. Затем выразительно осмотрел своих людей и сказал:
– Домой!
Жаккетте стало понятно, какими методами виконт достигал послушания от слуг.
Отряд покинул островок среди болот, оставив там большой, жарко пылающий костер.
Начало светать.
Глава XIII
В Шатолу воцарилось настороженное равновесие.
Виконт прекрасно знал, что его охотники хотели сговориться с восточными гостями и продать пленниц, но никаких репрессий не предпринял – пока, во всяком случае. Даже караулы у их дверей снял, когда вернулся с болота.
Девицы отлеживались в «Малой Ливии», пытаясь забыть пережитый кошмар.
Неизвестно как, но рыжему удалось убедить виконта дать разрешение на визит к дамам.
Рыжий объяснил свое желание гениально просто: он, мол, хочет убедиться, что пережитое не нанесло собственности шейха существенного ущерба.
Виконт продолжал вести странную политику, прямого ответа, продаст или нет, не давал, но и встрече не стал препятствовать. При условии присутствия себя на этом визите.
Рыжий условия принял, бороду расчесал, и два уважаемых в своих кругах человека плечом к плечу заявились в «Малую Ливию».
* * *
Жанна и Жаккетта встречали их в центральном зале, полулежа на том самом ложе, где имел обыкновение общаться с ними Волчье Солнышко.
Лица их были насторожены: от визита они ждали больше неприятностей, чем пользы.
Окна были затенены, свет давал громадный камин и ряд свечей. Так велел человек, назвавший себя лекарем, который нашелся в Шатолу. По его мнению, солнечный свет для девиц был сейчас крайне, просто смертельно вреден.
Ни Жанне, ни Жаккетте это не нравилось. Они предпочли бы сейчас видеть самое яркое солнце или серый полумрак в открытом окне, чем темень по углам и огонь камина, очень живо напоминающие им пережитые напасти.
Волчье Солнышко подвел гостя к дамам.
– Счастлив безмерно, что вижу вас живыми! Воистину это счастье не только для меня, верного слуги своего повелителя, но и счастье для повелителя, любящего, чтобы тела его птичек были в полном порядке, – невозмутимо заявил рыжий, склоняясь перед ложем в поклоне.
– Такое усердие в делах своего господина поистине достойно восхищения, – насмешливо заметил Волчье Солнышко. – Если бы мои люди так же пеклись о моем счастье, сегодняшний визит и не понадобился бы.
– Обратите их в ислам, – посоветовал рыжий.
– Вы думаете, поможет? – серьезно спросил Волчье Солнышко. – Я поразмыслю. А вы какой веры придерживаетесь?
– Меня родила христианка-мама от христианина-папы, и мне это пока не мешало, – заявил рыжий. – Но, возможно, к концу жизни я стану на перепутье. Видите ли, мне больше нравится рай моих мусульманских друзей. Там, по крайней мере, выпивка и женщины присутствуют легально, причем, по уверениям сведущих людей, все это самого высокого качества. А в нашем раю слишком уж все бесполо, я слабо представляю себя с арфой в руках на всеобщей спевке.
– За раздумьями о выборе рая не пропустите, собственно, сам момент отправки туда, – заметил Волчье Солнышко. – А то выбора не будет.
– О, не волнуйтесь, выбирать я собираюсь в глубокой старости, когда прежние грехи будут замолены и окуплены, а на новые сил не останется. А если это печальное событие произойдет раньше, то рая мне не светит, а ад и тут и там практически одинаков. Так что я не прогадаю при любом раскладе, – лучезарно улыбнулся рыжий.
Пока мужчины пикировались, девицы, молча лежавшие среди подушек, одновременно, как по команде, переводили взгляды то на одного, то на другого визитера.
Наконец рыжий вспомнил о цели визита.
– Солнцеподобная госпожа Нарджис! – сказал он. – Отворите ваши медоносные уста и сообщите посланцу вашего господина, что у вас все хорошо, дабы я мог услышать, не потерял ли ваш голос чистоту и ясность.
– Я чувствую себя не так плохо, как вчера, – хрипло сказала Жаккетта.
Не успел рыжий высказать оценку чистоты и ясности ее голоса, как Волчье Солнышко ядовито заметил:
– Вот уж не понимаю, дорогой господин де Сен-Лоран, к чему вам это. Ведь, насколько я знаю, обязанности госпожи Нарджис состоят совсем не в том, чтобы читать вашему господину сказки на ночь. Вокальные данные госпожи Нарджис мне тоже хорошо известны, и поверить, что шейх терпел ее пение, я не могу.
