ней? Он меня совсем измучил.
— Какая любовь, Герман, солнышко? Ты же бизнесмен. Это бредни для семилеток, — палится Сабина.
А потом, спохватившись, понимает, что сболтнула лишнего. А батя начинает тупо ржать:
— Сказала жена моего сына.
Похоже, родитель тритона не любит выражать мысли пышными фразами, он говорит коротко, резко, так же, как размашисто рубит дрова.
Не понимаю, к чему эти разговоры? Краснею.
— Давайте разведём костер, и всё! — рычу, выдирая у тритона полено и, оступившись, едва не грохаюсь на попу. А он психует, натягивая штаны повыше. Отец не успевает рубить, теперь мы таскаем вдвоём, периодически меча глазами молнии друг в друга.
— Я вообще считаю, что каждый романтический вечер должен перетекать в любовь, — болтает Сабина.
— Вот и я считаю, что можно радоваться жизни, не навешивая какие-то ярлыки, — поддерживает тритон.
Меня это выводит.
— Человек сам выбирает, как ему радоваться жизни! — злюсь я.
— Иногда человек выбирает не то! — бесится он.
Вот же достача. Ну иди ты уже с Сабиной. Чего пристал ко мне со своими радостями и любовью? У меня сердце в груди лупит без продыху. А ему надо срочно выяснить, что да как.
— Пойду я платье выбирать в интернете. — Плюхаю очередное полено на землю, едва не попав Герману по ноге.
— То есть ты согласна пойти за меня уже завтра?
Скользнув взглядом по лицу Германа, смотрю дальше, на зелёную от злости Сабину.
— Конечно, дорогой. Это такое счастье.
— А я бы всё же подождала! И организовала бы всё как надо, — бормочет издалека Сабина.
— Поэтому надо спешить! — это уже я.
— Хорошо, значит так и решим. — щурится Герман, в его голосе звучит раздражение.
Сверлит меня насквозь, играя скулами.
— То есть ты, Герман, согласен?
— Конечно.
— Тогда я против.
— Что опять не так?! — психует босс, всплеснув руками.
— Ну вы забавные, ей-богу! — смеётся отец. — Это из разряда милые бранятся, только тешатся. Вы что, завтрак не поделили?
Босс медленно закрывает глаза, затем, моргнув, пытается успокоиться. Кипят настоящие страсти.
— Аня съела весь завтрак сама.
— Я была голодна.
— Я тоже, — щурится Герман, рассуждая совсем не о еде.
В недоумении качаю головой. Ну почему я не подслушала, о чём они говорили под нашим балконом до конца? Отчего не знаю, что он ей ответил?
Смотрю на него, не отрываясь.
— Герман, я, конечно, не в курсе, что у вас с Анной за отношения, но жена серьёзного бизнесмена должна быть строгой и воспитанной. И её ничего не должно волновать, кроме брака и собственного мужа! Она обязана быть идеальной!
— Как ты? — не могу не прокомментировать. — Но ты ведь уже чья-то жена, верно?
Громче всех ржёт батя. Боссу плевать на то, что я говорю Сабине. Дальше следует очередная перепалка, и только мы вдвоём знаем, о чём она:
— Как же злит, когда человек чего-то очень хочет, но придумал себе детскую причину, чтобы этого не делать.
— Детскую?! — пыхчу от возмущения.
— Да.
— Балда! — выпаливаю, топнув ногой.
Собираю волю в кулак и бегу к дому. Ну сказали тебе «нет», зачем разводить демагогию? Никак не может пережить, что ему отказали. Тритон пупырчатый. Змей окаянный!
Оборачиваюсь, а он пялится мне в спину. Горячо, жарко, глубоко. Так внимательно за мной наблюдает, что у меня почти случается сердечный приступ и правую ногу сводит судорогой.
Глава 47 Тритон
Я ничего не понимаю. С одной стороны, выпендрёж моей невесты ужасно раздражает. Шутка ли, так разговаривать со мной при отце и жене брата? Но с другой…
Я ничего не понимаю. Стою в центре двора, среди разбросанных на газоне расколотых отцом чурок и знаю только одно: мне надо пойти за ней.
Доругаться. Выяснить отношения до конца. Узнать, хочет она за меня замуж или притворяется ради квартиры, машины и должности? Эта мысль накрывает меня так резко, что я не успеваю подготовиться.
Давненько я не концентрировался на чём-то так сильно.
Я должен знать правду. Но если любую другую женщину я спрошу прямо и она ответит, то эта невыносимая… тёплая, нежная, красивая... придумает миллион отмазок и подколок, и я так ничего и не пойму.
Эта мысль отправляет меня в выгребную яму. Я ненавижу любые полумеры, и мне нужно знать прямо.
Я готов жениться на ней хоть сейчас, лишь бы только расставить все точки над «и». Решить всё конкретно. У меня такой характер.
Вот полка из красного дерева — и там должны стоять алые папки. Здесь прозрачный шкаф — и в нём сложены жёлтые скоросшиватели. Мне нужна определённость. А поведение Ани поднимает внутри меня бурю. То она смотрит ласковым оленёнком Бэмби, то фыркает как разъярённая фурия.
Да как её вообще можно терпеть? Только такой дебил, как Федор, заглядывая ей в рот и кивая на любое слово, способен на это. Он смеётся, спокойно реагирует. А я устал.
Бросаю полено и иду в дом.
— Герман, ты куда? — интересуется Сабина.
Вот ей есть до меня дело, а Ане — нет.
— Пойду потренируюсь, — бросаю через плечо.
— Сабина, помоги-ка старику собрать мусор, кору в кучу сгрести, вон там в углу стоят грабли, — слышу за спиной.
Не оборачиваясь, иду в тренажёрный зал. Он у отца в цокольном этаже. Лучше там свои силы потрачу, чем ломанусь сейчас за Аней и начну заново выяснять с ней отношения.
Нам лучше вообще поменьше общаться. Поженимся, получу наследство, и всё будет хорошо. Найду себе женщину намного лучше и проще. Найду себе совсем другую, из нашего круга, которая понравится и отцу, и матери. Вернусь к своему жёсткому графику и перестану тратить время на бессмысленные разговоры.
Спускаюсь в подвал. У бати здесь все виды силовых тренажёров, беговые дорожки, велотренажёры, гимнастические мячи, маты, прессы и штанги. Всё, что мне сейчас необходимо. Сажусь на грузоблочный тренажер для голени, подстраиваю его под свои параметры роста, выставляю нагрузку и, дёрнув на себя железо, начинаю качать икры. Дышу равномерно и глубоко. Это успокаивает. Возвращает меня к нормальному состоянию.
Монотонные движения остужают голову.
Разлепив крепления, бросаю ручку тренажёра и спрыгиваю на пол. Глубоко выдохнув, поправляю майку. Она неприятно
