липнет к телу, и я сбрасываю её. Подхожу к турнику и, подпрыгнув, повисаю на нём. Подтягиваюсь на руках. Поднимаю вес тела, касаясь перекладины подбородком. Один раз, второй, третий, по спине течёт пот. Чувствую, как работает каждая мышца, особенно сильно напрягаются пресс и руки.
Меня всегда успокаивал спортивный зал. Делаю ещё несколько движений и не сразу замечаю, что в зале уже не один. Прямо напротив меня стоит Сабина и жадно разглядывает.
Да уж, она совсем не Аня, та бы уже наговорила мне всякого, трижды пошутила про моё перенапряжение, неправильную технику и посоветовала бы попить какие-нибудь израильские витамины с цинком.
Отпускаю руки и прыгаю вниз. Сабина заботливо подаёт мне полотенце. Однажды мы с ней были здесь близки. Вон на том матрасе в углу. И, судя по огню в глазах, она это тоже помнит.
Здесь никого нет. Только я и она. Отец не придёт, прислуга не сунется, Гавриил уехал, Аня обижается.
На мне мало одежды. И она, не скрываясь, рассматривает мой потный торс. Она идеальная жена бизнесмена. С ней просто и не стыдно появиться в светском обществе, она никогда не скажет какую-нибудь глупость. Она очень красива и знает, когда можно подойти ко мне и помассировать плечи, а когда надо просто сидеть рядом и молчать.
Я не стал жениться. Посчитал — рано. Мы недопоняли друг друга. Она хотела свадьбу. Я решил, что блефует, а Сабина пошла до конца. Не скрою, это было больно.
Вытираю шею полотенцем и смотрю ей в прямо в глаза, она мой сорванный цикл контакта. Говоря по-простому, незакрытый гештальт. Грубая ситуация, не доведенная до логического окончания, неудовлетворённая, жаркая потребность. Облом, если уж совсем просто.
А я голоден. Мой практичный мозг всегда стремится закончить начатое, и, если ему это не удается, возникает тот самый незавершённый гештальт. Она внезапо разорвала отношения… Она всё прервала. Не имеет значения, из-за бабок Сабина пошла за него или чтобы нагадить мне, гораздо важнее, как эта ситуация отражается на качестве моей жизни. Неудовлетворённая потребность — это билет на экспресс в сторону невроза. А я не хочу этого. И нашу с Сабиной историю очень легко подкорректировать. Он отбил её у меня, я отобью её обратно — проехали и живём дальше в стабильности и покое.
Тем более она всё ещё желает меня. А Аня — нет.
Сабина опускает голову, как бы смутившись. На ней красивое платье, которое снимается одним движением руки.
— Как ты? — задаю резонный вопрос и делаю шаг навстречу.
Это самое простое. Больше никаких мыслей о постели с Аней, и да здравствует обычный фиктивный брак. Тот, который мне и нужен был с самого начала. Долой мучения и мозговую атаку.
— Герман, это я виновата. Гавриил действительно любит меня. Но я постоянно разочаровываю и его, и себя.
— Нет, Сабина. Мы все твоя семья, не говори так.
— Герман. — Кладёт руку на моё предплечье. — Я второй раз прихожу к тебе сама, отбросив гордость. Я готова ради тебя бросить мужа. Тебе больше не нужно будет мучиться со своей невоспитанной безумной секретаршей, чтобы угодить папе и получить наследство. Я всё понимаю. Я знаю тебя как никто другой. Она выводит тебя из себя, ты потерял покой и постоянно нервничаешь. Посмотри на меня, Герман. Это же я, всё ещё твоя Сабина…
И я смотрю.
Глава 48
И я смотрю на неё. На Сабину. И стою, как давно не крашеный, подёрнутый ржавчиной фонарный столб. Сабина поднимает руку. Вся дрожит от предвкушения. В ней бурлит страсть. Ей даже не нужно ничего говорить. Желание пылает на кончиках её наманикюренных пальцев. Горячая ладонь ложится на мою обнаженную кожу. Где-то в области сердца. У неё не будет проблем с тем, люблю я её или нет.
Сабина шевелит рукой. Гладит.
Должно быть электричество. Я всегда легко вспыхиваю, особенно если женщина настолько красива, как жена моего брата. Раньше между нами был ток. Мы легко взламывали коды друг друга и получали удовольствие. А теперь Сабина трёт мою грудь, а я, выдохнув, отдергиваю её руку.
Вот говно!
Дело не столько в том, что её муж — мой брат. Это, конечно, тоже. Важно, безусловно, и подло.
Но в первую очередь дело во мне.
Как эта пигалица меня прозвала? Тритоном?! Вроде бы эти земноводные впадают в долгий анабиоз. Мой случай.
Нагнувшись, подхватываю с пола бутылку воды.
Пью, смотрю на невестку и чувствую, как по подбородку течёт вода.
— Ведьма, — из пересохшего горла вырывается нечто напоминающее сдавленный хрип.
— Что? — расстраивается Сабина, и её красивое лицо перекашивается от обиды.
— Не ты, — показываю глазами на потолок. — Она — ведьма!
— Да забудь ты про неё, она секретарша, это же не твой уровень. Ты видел её брови? Они же неухоженные. Ты не можешь жениться на женщине с такими бровями, — вмиг успокаивается Сабина и тянет меня к себе, теперь уже без страха и сомнения.
Почему-то её тонкие и казавшиеся раньше изысканными конечности сейчас напоминают щупальца осьминога.
Снова убираю женские руки и иду мимо. Поднимаюсь по ступеням.
— Ты не можешь так со мной, Герман!
Разбираться желания нет, как и что-то доказывать. Не могу так не могу.
Но мне сейчас не до неё.
— Мужу позвони, спроси, сможет ли он вернуться к завтрашней церемонии.
Сабина что-то лопочет. Взбегаю по ступеням и закрываю дверь, отрезая её голос. Понимаюсь ещё выше. Подхожу к двери нашей спальни. Стучу.
— Кто бы это ни был, меня нет дома.
Улыбаюсь, услышав знакомый голос.
— Открой, женщина. Это вообще-то моя комната. Дом моего отца.
— Герман Игоревич, я-то надеялась, что ко мне пришёл Рчард Гир, а это опять вы.
Вздыхаю, стукнув в дверь кулаком.
— Он уже старый. Зачем тебе семидесятилетний мужик? Или восьмидесятилетний? Сколько ему там? В любом случае песок уже давно сыплется.
— У меня крёстная есть, она в Ростове живет, так она мне с детства говорила, что лучше Ричарда Гира мужчин не существует. Я привыкла доверять родне, а вот сомнительному фиктивному жениху — нет.
Оборачиваюсь. Сабина за мной не пошла, батя всё так же рубит дрова, вокруг вроде бы никого нет.
— Открой дверь. Иначе я её вынесу.
— Я занята. Я выбираю подвенечное
