Эта маленькая группа успешно работала в течение целого года. В марте из Лондона прибыл радист Робер Дуален (Ричард), и вскоре начались регулярные поставки оружия и боеприпасов, которые должны были использоваться для вооружения FFI после высадки союзников во Франции. Контейнеры складывали в амбарах и погребах обширного поместья. Кроме того, Гровер-Уильяме провел несколько весьма удачных диверсий. Однако эта небольшая группа старалась держаться в тени и не привлекать к себе внимание, при этом обеспечивая Бейкер-стрит ценнейшей информацией, которую собирали Бенуа и Вимиль, пользуясь личными связями в Париже.
Дуален установил свой радиопередатчик в фермерском доме около дороги, ведущей в сторону Понтуаза. Гровер-Уильямс не желал подвергать опасности хозяев, поэтому связь поддерживалась главным образом через курьеров, которые пользовались автомобилем Бенуа. Казалось, все шло нормально, но в начале августа передачу Дуалена засек один из немецких передвижных пеленгаторов, и радист был схвачен за работой. В результате его ареста СД вышла на апартаменты Мориса Бенуа в Отёйе. Морис не выдержал побоев и привел немцев в поместье брата, где была арестована семья Бенуа и Гровер-Уильямс. Самого Робера Бенуа в доме не было.
Штурмбаннфюрер СС Киффер, воодушевленный большой удачей, с необычайным рвением взялся за поиски Робера Бенуа. 6 августа его схватили на бульваре Распай и повезли на авеню Фош. Во время поездки Бенуа вытолкнул одного из своих охранников из машины и вместе с немцем упал на дорогу. Вскочив на ноги, он, не теряя ни секунды, скрылся в толпе. Эсэсовцы даже не успели опомниться от удивления. Это был самый первый в череде отчаянных побегов Бенуа.
Некоторое время он скрывался у друзей, а 19 августа его отправили на очередном «лизандере» в Англию. Спустя два месяца он вернулся вместе с Альбером Браун-Бартолли (Тибур). Бенуа направился в Нант, где у него были друзья, и провел несколько смелых диверсий на электростанциях и железных дорогах. Позже он встретился с радистом Дюбуа (Эркюль). Эркюль работал уже более семи месяцев и успел приобрести большой опыт. Теперь он обосновался со своим передатчиком на ферме возле Ле-Мана. Через три недели после возвращения Бенуа из Лондона Дюбуа схватили. Бывшему спортсмену снова пришлось скрываться. Он уехал в Париж, установил контакт с Вимилем и продолжал работать до начала февраля 1944 года, когда был вынужден снова бежать в Англию.
Обратно во Францию Бенуа вернулся через месяц.
ДОЧЬ ИНДИЙСКОГО ФАКИРА
Пока немцы расправлялись с остатками сети Prosper, Анри Фраже принимал меры по увеличению численности своих людей в Париже. Вера Лей (Симона), прибывшая в столицу за несколько дней до начала арестов в Prosper, стала для него незаменимой помощницей.
Через два дня после Симоны в столицу прибыла Hoop Инаят Кхан (Мадлен), 29-летняя дочь известного индийского религиозного деятеля Инаята Кхана, лидера секты Суфи и прямого потомка султанов Мизора и Оры Бейкер. Племянница Мэри Бейкер Эдди, основательницы христианской науки, в своей стране Hoop прошла обучение и стала квалифицированным радистом. В апреле 1942 года ей было присвоено офицерское звание. Она так и просидела бы всю войну в кабинетах одной из наземных служб Королевских ВВС, если бы не услышала о существовании SOE. Hoop явилась на собеседование к капитану Джепсону, который вначале счел ее неперспективной для обучения. Застенчивая молодая женщина, явно очень слабая физически, она больше походила на красивую игрушку, чем на полевого агента. У нее была гладкая кожа цвета спелых оливок, нежное тонкое лицо, длинные иссиня-черные волосы, и только негромкий голос звучал уверенно, да и огромные черные глаза смотрели на мир без робости.
Курирующий ее подготовку в Ванборо-Мэнор офицер так описывал ее поведение на «учебном» допросе в гестапо: «Она казалось совершенно потерявшей голову от страха. Яркий свет причинял ей страдания, а когда ведущий допрос офицер повышал голос, она в страхе забивалась в угол. Как-то офицер приказал ей залезть на стул. От испуга и смущения она потеряла голос и некоторое время после этого не могла произнести ни слова».
Когда Hoop вышла из комнаты, где велся допрос, она вся дрожала и была почти невменяемой. Тем не менее, когда Hoop попала на настоящий допрос в гестапо, подверглась пыткам и одиночному заключению, мужество этой женщины оказалось беспримерным.
Добравшись до Парижа, Hoop связалась с капитаном Эмилем Анри Гарри, который, не желая подвергать неопытную девушку неоправданному риску, предложил ей обосноваться в сельскохозяйственном коллеже в Гриньоне. Это место считалось безопасным.
1 июля 80 эсэсовцев окружили здание коллежа и арестовали почти всех, кого сумели обнаружить. Директор коллежа Морис Вандервинкт и члены его семьи позже были казнены в немецких лагерях смерти.
Гарри успел вовремя предупредить Hoop об опасности. Профессор Балаковски устроил ее в доме мадам Жермен Агрэн – владелицы дома моды на Елисейских Полях, которая жила в Париже неподалеку от Гарри. Майор Франц Антельм (Антуан) в то время жил вместе с Гарри. Он как раз вернулся из очередной поездки по провинции, во время которой повидался с Лиз де Бессак и Роже Ландом в Бордо. Он уже отправил сообщение о разгроме Prosper в Лондон и теперь ожидал прибытия кого-нибудь из старших офицеров с Бейкер-стрит.
Через несколько дней после налета на коллеж в Гриньоне арестовали профессора Балаковски. Его жена была серьезно больна и, когда эсэсовцы обыскивали квартиру в Вирофлей, женщину не тронули. Несмотря на недомогание, мадам Балаковски отправилась в Гриньон, чтобы предупредить друзей, но было уже поздно. Она только сумела сообщить о случившемся Антельму и Гарри, которые сразу же перебрались к мадам Агрэн.
Ситуация становилась критической, но люди продолжали жить и делать свое дело. Гарри даже надумал жениться на Маргерит Надо. В то самое время, когда в городской ратуше регистрировался брак молодых людей, в их квартиру нагрянули гестаповцы. И если бы не доброе отношение консьержа, который дождался их на углу улицы и предупредил о незваных гостях, молодожены попали бы прямо в лапы гестапо. Они спешно покинули Париж и скрылись в Монсе.
Hoop, не имевшая никакого опыта полевой работы, осталась одна. При необходимости она выполняла обязанности радиста, передавая в Лондон информацию от уцелевших офицеров SOE, но квартира мадам Агрэн со временем стала слишком опасной и из нее уже нельзя было вести передачи. Майор Антельм нашел для радиста комнату в доме № 3 на бульваре Ричарда Уоллиса. На протяжении предшествующих трех недель Hoop приходилось везде, куда бы она ни пошла, таскать с собой рацию. Теперь же она могла работать из квартиры, которая на тот момент казалась вполне надежной.
Антельм уехал в Офаржи, где Робер Бенуа и Гровер-Уильямс жили в относительной безопасности. Их посетила и Hoop, чтобы передать информацию в Лондон. Получив сообщение Hoop, полковник Букмастер решил послать в Париж майора Бадингтона. Как ранее упоминалось, Бадингтон прибыл во Францию 15 июля и был встречен Гилбертом. Вместе с Бадингтоном прилетел Жак Агазарян, один из немногих оставшихся в живых после разгрома Prosper.
В визите Бадингтона существует одно темное и необъяснимое место. Несмотря на то что информация о провале Prosper была передана в Лондон самыми разными источниками – Гастоном Коэном, Жаком Вейлем из Швейцарии и, в конце концов, Hoop от имени майора Антельма, на Бейкер-стрит толком не знали, кто именно арестован, а кто остался на свободе. По прибытии Агазарян отправился в квартиру, которую занимал Аршамбо на рю де Ром, и был арестован.
Агазарян долго томился в тюрьме Фресн. В феврале 1944 года он встретился там с французом Полем Филбе (он остался в живых) и рассказал ему об обстоятельствах своего ареста. Не имея никаких доказательств, он чувствовал, что его предали. Весной 1944 года Агазарян был отправлен в Германию и казнен в лагере смерти Флоссенбург.
Бадингтон провел во Франции месяц. Он встречался с оставшимися на свободе агентами SOE, с Анри Фраже. Однако судьба Фраже к тому времени уже была предрешена. Роже Барде выдавал всех своих соратников Блейхеру. Однако постоянное соперничество между абвером и гестапо, то затухая, то разгораясь с новой силой, работало против немцев, принося некоторые выгоды офицерам SOE. Летом 1943 года, незадолго до окончательной победы гестапо, наблюдалось короткое затишье, которое означало четкое разграничение обязанностей. Киффер сосредоточился на вылавливании оставшихся на свободе агентов Prosper, в то время как у абвера появилась новая цель – Donkeyman Фраже.
Блейхер рассказал мне, что его весьма позабавило полученное от предателя Барде известие о приезде майора Бадингтона.
– У меня не было никаких распоряжений по этому делу, – поделился он своими воспоминаниями, – поэтому я спокойно ждал, что будут делать Киффер и гестапо.
