— Где произошло убийство? — спросил Томас.
— Изображение на пленке черно-белое, но видно, что вода окрашена. Скорее всего, это резервуар для воды в водонапорной башне.
Черт возьми! Ну конечно!
— А тело?
— Мы поднялись наверх с фонариками и осмотрели поверхность воды, — ответил Коул. — Место то самое, что и в записи, — сбоку видна стальная лестница.
— Тело плавало на поверхности?
— Нет. Фонарики освещают глубину не больше метра — и мы ничего не увидели. Может быть, он привязал к телу груз, чтобы оно не всплыло.
— Да, он мог набить ее карманы камнями или привязать груз к ногам, — добавила Карен. — Скорее всего, тело сейчас на дне резервуара.
Томас представил Нину, лежавшую в воде, в полном одиночестве среди окружающей черноты… Она знала, что умрет, но до последнего момента боролась за жизнь, стремясь вдохнуть хоть глоток воздуха. Какая жестокая казнь…
— У меня тоже есть что вам показать, — сказал он, пытаясь отогнать жуткие видения.
И предъявил третий пакет со всем содержимым — одеждой, пульверизатором и листком бумаги. Затем с величайшей осторожностью, словно врач, объявляющий пациенту о неизлечимой болезни, высказал свое предположение о двух ближайших намеченных жертвах убийцы.
От этих слов Карен окаменела. Виктор заметно побледнел.
— Но этого не может быть! С чего бы? Я ничего не сделал! Из-за чего этому психу расправляться со мной? Я ничего не сделал!
Он продолжал повторять «Я ничего не сделал!» — уже почти со слезами, пока наконец Камерон не попросил его сходить за остальными.
— Они ждут рядом с часовней, — пояснила Карен, обращаясь к Томасу. — С тех пор как мы посмотрели диск, никто больше не ходит поодиночке.
Было заметно, что она с трудом сохраняет самообладание, — слова Томаса явились для нее настоящим ударом. У самого Томаса было ощущение, что он оказался посреди минного поля. Камерон взял лист бумаги и прочитал надпись на нем: «Да будет свет». Он несколько раз повторил эту фразу вслух, словно не мог понять ее смысла.
— Не тратьте силы, — сказал Томас, — я понял, что это значит.
— И что же?
— Очередная загадка Я разгадал ее, наблюдая за мухами. Они постоянно садились на одно и то же место — вон там, на стене. Как будто что-то их привлекало. Что-то, чего нельзя увидеть невооруженным глазом.
Он протянул Камерону пульверизатор.
— Поэтому убийца и передал нам вот это.
— Что это?
— Люминол.
— Откуда вы узнали?
— Опробовал.
Камерон провел языком по губам.
— И эффект был как раз такой, каким и должен быть, — добавил Томас.
Карен воздела руки к потолку.
— Черт возьми, да о чем вы говорите?
Камерон повернулся к ней.
— Люминол применяется во многих областях. Например, его используют в изготовлении светящихся украшений, гаджетов для Хеллоуина, лазерных указок. Но он играет большую роль и в полицейских расследованиях.
— Он служит для обнаружения следов крови, — пояснил Томас.
ГЛАВА 46
Подготовка заняла меньше минуты — столько потребовалось на то, чтобы унести из ризницы одежду и все остальные предметы. Камерон встал лицом к стене, держа в правой руке пульверизатор.
— Если тут есть кровь, люминол заставит ее светиться. Железо, содержащееся в гемоглобине, служит катализатором. Любой, самый крошечный след, даже старый, подвергнется этой реакции.
На его лице появилась гримаса.
— Обычная хемилюминесценция, то же, что и у светлячков. Но служит для расследования убийств.
Он повернулся к двум другим.
— Готовы?
— Готовы.
Томас прикрыл дверь. Теперь не было видно ничего, кроме тонкой полоски света. Коул нажал на пульверизатор. Все затаили дыхание.
Полная тишина, кроме ритмичного шипения пульверизатора.
Первые следы проявились уже через несколько секунд. Это было красивое зрелище: светящиеся пятна необычного сине-зеленого оттенка, словно какие-то фантастические призраки. Затем они возникли повсюду: на стенах, полу, потолке — целыми семействами.
Томас почувствовал, как пол уходит у него из-под ног.
Люминола во флаконе было не слишком много, его хватило только на самый скромный эксперимент. Но и этого оказалось достаточно, чтобы понять — в комнате, где он спал, произошла настоящая бойня.
В ушах у него загудело, он ощутил неодолимое желание блевать.
— Кажется, этому типу убивать не впервой, — пробормотал Камерон.
— Боже мой, — слабым голосом произнесла Карен, — кажется, я знаю, чья это кровь. Это их…
— Кого «их»?
— Бывших жителей поселка. Мы ведь так никого и не нашли…
Томас в одно мгновение понял множество вещей.
Ему пришлось сесть — ноги его не держали. Он снова со всей отчетливостью увидел тела, сгоревшие во втором автобусе. Десять трупов. Убийце нужно было заранее их откуда-то взять. Чтобы осуществить свой план, ему требовалось найти глухое место — и вот он нашел этот полузаброшенный поселок. Чего уж лучше?.
Томас попытался представить себе картину. Небольшая горстка постоянных жителей, среди них пара-тройка женщин, не блещущих добродетелью… В Неваде таких поселков более чем достаточно. Некоторые из них — просто скопления трейлеров, где обитатели выживают только за счет азартных игр и проституции — с официального разрешения властей штата.
В данном случае дела обстояли даже чуть получше — этот бизнес, очевидно, приносил регулярные доходы. Постоянными клиентами были юные адепты науки, приезжавшие изучать летучих мышей. Местные жители, должно быть, считали, что им повезло.
И вот однажды сюда приехал убийца.
Томас изложил свои соображения. Карен молча слушала его. Лицо Камерона мало-помалу превращалось в маску холодной ярости. Когда Томас договорил, он без всяких комментариев распылил по стене остатки люминола.
Новые пятна. Новые призраки. Их было великое множество — невозможным казалось даже представить себе сцены массового уничтожения, которые разыгрывались в этих стенах. Приводил ли психопат сюда людей поодиночке и убивал? Или же он опоил их снотворным, а потом привез сюда всех вместе и уничтожил, словно телят на бойне?
Скорее второе.
Томас говорил себе, что им нужно немедленно уйти из этой колшаты, запереться где-нибудь и никуда не выходить.
Или напиться вдрызг. Или сбежать в пустыню. Идиотских решений более чем достаточно.
В этот момент на стене и проявились первые буквы. Н, потом Е, чуть попозже — Б.
У Томаса застучало в висках. Он тут же понял, какая фраза сейчас появится, — ее произнес убийца, перед тем как вырубить его, еще в автобусе.
Камерон опустил руку с пульверизатором, бросил флакон на пол и отступил на шаг, не отрывая глаз от стены. Слова, проступившие на стене, были написаны кровью десятков жертв:
ДА НЕ УБОИШЬСЯ НИКАКОГО ЗЛА.
— Господи… — прошептала Карен.
— …твою мать! — сквозь зубы добавил Коул. — Этот ублюдок замочил хренову тучу людей, а теперь развлекается загадками!
— Это не загадка.
Все одновременно обернулись. На пороге стояла Элизабет.
— Это молитва, — добавила она.
— Что вы здесь делаете? — рявкнул Камерон.
— Я… Вы долго не возвращались. Остальные уже стали нервничать…
Томас подошел к ней и слегка сжал ее плечи. Глаза Элизабет были полны слез.
— Я слышала эту фразу на похоронах моего первого мужа. Это псалом Давида. Двадцать второй.
— Да, я помню, — ответил Томас. — «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною».
Он вспомнил и предыдущую фразу — «Да будет свет» — из начала Ветхого Завета. Он помнил ее с детства, потому что с нее часто начинались уроки катехизиса.
Он вспомнил также, как убийца расхаживал вокруг Полы Джонс с Библией в руке.
Фраза была неслучайной. Убийца оставлял им знаки.
— Я ошибался, — произнес он вслух, обращаясь к остальным. — Это не просто сумасшедший, одержимый жаждой убийства. Все испытания, которые он нам устраивает, имеют вполне конкретный смысл.
— То есть у него есть некая логика в поступках? — спросила Карен.
Камерон встряхнул головой.
— Полегче, Линкольн! Большинство серийных убийц одержимы какой-то манией, как тип из Грин-Ривер. Они неспособны придумать и осуществить долгосрочный план. Мгновенный импульс и хладнокровный расчет — это из совершенно разных областей. Писатели и сценаристы обожают выдумывать маньяков-интеллектуалов вроде Ганнибала Лектора. Но в реальности «вашингтонский снайпер», прозванный в прессе «гением преступного мира», оказался лишь дуэтом убогих придурков.
Томас безрадостно рассмеялся.
— В таком случае наш приятель-маньяк — исключение из правил.
— Супер! — сказала Карен с легкой иронией. — Одержимый, гениальный. Следующий логичному плану.
