Никак не получается разгадать твои мысли и чувства. И если раньше мне казалось предсказуемым, что ты влюблена в Марка, то сейчас все ориентиры к чертям сорвало ураганом.
Кто для тебя Иваныч? Что ты чувствуешь ко мне? Ненавидишь? Пускай лучше так, чем полное безразличие.
Но ведь инстинкты не врут, я отчетливо помнил, как она в моих руках таяла, хоть и пыталась подавить эти эмоции, будто они причиняли боль. Сегодня, стоя рядом, Ира дрожала, а я ведь даже ее не касался. Поначалу.
И вчера, в машине, она так трогательно отводила взгляд, хотя ее губы приоткрылись в тот момент, когда к ним склонился.
Голова взрывалась от мыслей, хотелось вернуться и задать эти вопросы напрямую, но я был уверен, на порог меня больше не пустят, по крайней мере сегодня. Так что осаждать эту крепость придется с завтрашнего дня.
А пока…
Пока надо уладить вопрос с Алёной, ведь я не видел ее со вчерашнего вечера, и что странно не испытывал ни капли раскаянья, что оставил ее одну. Все же она была в моем доме, и я был уверен, что близкие о ней позаботятся. Странно, конечно, ведь она моя невеста, и думать о ней я должен в самую первую секунду, как только проснулся, а вместо этого мои мысли занимает другая, та, кто только что выставила меня из своей квартиры.
Впервые у меня появились сомнения по поводу правильности сделанного выбора. Мне казалось, что Алёна будет хорошей женой и не испугается, если меня отправят в глушь. А сейчас я уже не уверен, что она именно та, кого я хочу с собой в эту глушь взять.
Когда я ехал домой, в родной город, меня накрывали разные эмоции. От полного безразличия, до дикого волнения. Увижу ее и что? Будет злиться? Отвернется и уйдет? Прыгнет на шею? Последнее лишь плод фантазии, но об это варианте думал чаще всего.
И что получил в итоге?
На выписку ее привез Иваныч. Иваныч бля! Какой-то мужик, который ей годится в отцы. Не то чтобы мне было дело до их отношений, просто это неправильно. Она молода и красива, с ее внешностью можно получить любого стоит только бросить на мужика взгляд дольше трех секунд. А Ира предпочла Иваныча. Неужели она сама не понимает, что выбрала не того?
И в тот же самый момент, когда заметил, как этот тип похотливо к ней прижался, когда приобнял, здороваясь с нами, и как Ира промолчала, внутри что-то щелкнуло, и я взбесился.
Злился на нее и на себя, что провел большую часть этого года в Афгане, думая о ней. Представляя ее рядом. Мечтая вот так же прижимать к себе.
А ведь она никогда не давала понять, что неравнодушна ко мне. Никогда. Центром ее селенной был Марк. Для меня там места не было. И вот опять. Все мои глупые мысли о ней стали такими идиотскими в тот момент, когда она позволила себя так обнять, что меня накрыло.
Она живет дальше. Крутит мужиками, как и раньше.
А почему я не могу прекратить о ней думать? Может, надо заполнить мысли другой, той, что сейчас рядом?
После выписки я поехал и купил кольцо.
Решил не заморачиваться на красивое предложение, просто повел Алену в ресторан и сделал предложение, которое она охотно приняла.
И я была рад, что она вот так улыбается, что светится от счастья, но светился ли я в ответ?
Вряд ли, раз сегодня стоило увидеть, как Ира провожала Иваныча, внутри взревела ревность. И даже эти попытки врать себе и найти счастье с другой не принесли ожидаемого удовлетворения. Какого хрена натворил?
Подвернул к особняку отца, припарковался у крыльца и вышел из машины.
Батя как раз выходил из дома, и я мысленно порадовался, что встретил именно его. Он-то мне и нужен.
– Доброе утро, – вбежал по лестнице и встал рядом с отцом, отмечая, что тот переоделся в спортивный костюм. Решил на пробежку сходить?
Надо отдать отцу должное, в свои годы он выглядел очень бодро, и ему вряд ли кто-то дал бы больше сорока пяти. Он не пренебрегал спортом, и я даже испытал легкий укол совести, что не помню, когда в последний раз выходил на пробежку. Тягать железо в посольстве во время выходных и после работы стало закоренелой привычкой, но бегом на заставе почти не занимался.
– Ну как невеста? – отец без обиняков начал, и я снова смутился, осознав, что даже не созвонился с Алёной.
– Я не был у нее, пока не знаю, – ответил и упреждая возмущенный протест отца заговорил. – Журавлёва передавала мне цепочку?
Отец кивнул и тяжело вздохнул.
– Прости, что не сказал, она в шкатулке в спальне. Хотел передать, но с тобой связи не было.
– Ясно, – ответил спокойно. – А Иваныч? Хорошо ты его знаешь?
Отец мой никогда не был глупым, и вот сейчас в его глазах мелькнуло понимание, и он сощурился.
– Развелся с женой после двадцати лет брака. Дети выросли, сейчас один живет. В управлении работает, скоро на пенсию.
– А с Журавлёвой давно он?
Батя задумчиво посмотрел вдаль, и в уголках его глаз появились морщинки, когда попытался скрыть улыбку, но безуспешно.
– Если хочешь знать, как она жила все это время, спроси у того, кто был с ней рядом. А мне пора на пробежку, пока жара не поднялась.
И не произнеся больше ни слова он спустился с крыльца и направился к дорожке, ведущей к калитке в лес за нашим участком.
А я несколько секунд посмотрел отцу вслед, а потом развернулся и вошел в дом, слыша, что в кухне негромко работает телек.
Марк стоял у раковины и перемывал оставшуюся с вечера посуду, а рядом в переноске на столе лежал мой племянник.
– Где Даша? – спросил, и друг бросил через плечо равнодушный взгляд.
– Спит.
– Поговорим?
Марк домыл последнюю тарелку и поставил на сушку, а потом выключил воду неспешно вытер руки полотенцем и развернулся.
Он выглядел как слон в посудной лавке: огромный широкий мужик у раковины за бабским занятием. А рядом с переноской и вовсе казался здоровенным.
– Чего тебе? – спросил безэмоциональным голосом, а я поразился как мой друг изменился. И если раньше это не так бросалось в глаза, то сейчас от него просто разило переменами. А ведь мы когда-то были пацанами и все что нас интересовало – бабы. Так, что же с ним случилось сейчас?
– Когда ты узнал, что Ира беременна от меня? – я решил начать с самого легкого вопроса, который звучал вполне невинно. Но Марк видимо так не считал, друг сжал челюсть и, отбросив полотенце на столешницу, шагнул ко мне.
– Хочешь снова обвинить меня в косяках? «Почему не рассказал? Почему не рассказала она?» – его голос был полон
