– Тебе обычно сестра готовит завтрак? – спросила Ева и тут же пожалела об этом.
– Жареное и консервы с утра – это очень плохо для желудка, да ты не огорчайся, когда мы поженимся, я буду сам готовить тебе завтрак, варить кашку и приносить в постель.
– Я не ем кашку, – сказала Ева.
– Ничего, привыкнешь. Ты потрясная женщина. Ничего, что я у тебя первый и сразу в мужья напрашиваюсь?
– Ничего, что тут такого? ЭТО я берегла для тебя.
– Хотел спросить. Ты кем работаешь в этом Управлении, ну, где Далила свои изыскания проводит? В бухгалтерии?
– Я там работаю инспектором в отделе экономических преступлений. А до этого я работала в отделе убийств. Меня оттуда выгнали, когда я в третий раз на допросе нечаянно убила подследственного. Если уж говорить о моей профессии откровенно, то я их убила не совсем нечаянно.
– Ничего себе!.. А как ты их убила?
– Выстрел в лоб с близкого расстояния и штык красноармейца в глаз.
– Красноармеец – это твой коллега?
– В какой-то мере да, он – символ.
– Это все шутка, да?
– Нет, Володя, это не шутка. Ты что-то и кофе не пьешь, подсыпь сахару. Я тебе еще кое-что скажу, я вчера в твое РСУ пришла не к тебе, я не тебя искала. Мне нужен был план тюрьмы.
– Ты всегда говоришь только правду?
– Всегда. По крайней мере, когда нельзя сказать всего, я предупреждаю.
– Ну ладно, предупреди меня.
– У меня был напарник, его недавно убили, он говорил, что у меня ни с кем не получится семейной жизни, он говорил, что я – самодостаточна.
– Это предупреждение?
– Точно.
– Спасибо за завтрак. Я все понял. Подвожу итог. Я схожу с ума по женщине, которая гейша в постели, на работе отстреливает мужиков, готовить не умеет и замуж не собирается.
– Я опаздываю на работу, – сказала Ева.
Ева Николаевна провела еще один допрос Курина Антона Фомича и сообщила ему, что у них в спорткомитете начался отстрел некоторых руководящих лиц. Не хочет ли Антон Фомич прояснить ей некоторые неясности?
Антон Фомич не хотел ничего прояснять, он требовал освобождения под залог.
Через два дня он сказал, что не хочет больше освобождаться под залог. Он не был напуган, скорее даже как-то обмяк, опух лицом и притушил взгляд. Ева быстро выяснила, что ему вчера приносили газеты. Ева знала, что он прочел в них. Убили большого футбольного босса, застрелили за городом возле его дачи.
Ева тут же сказала Волкову, что Курин напуган убийством, бежать готов, пора отрабатывать план.
Они занимались борьбой в спортзале. Волков Еву хвалил, больше не заставлял упражняться с мечом.
– Не получится из меня воина? – спросила Ева.
Волков медленно покачал головой из стороны в сторону.
– Тогда – что?..
– Давайте покажу некоторые хитрости. Возьмем захват головы. Если человек попадется физически сильный, накачанный, шея у него будет мощной, вам ладонями не справиться, показываю захват рукой, локоть не выпячивать, усилия прилагать от плеча, движения резкие, голову обхватить, как влипнуть. Попробуйте меня. Не стесняйтесь, давите, я подниму руку, когда остановиться.
Они отдыхали на скамейке. Ева вытирала пот со лба футболкой, задрав ее с живота. Волков осмотрел ее живот, потом задрал свою футболку.
– Вот эта мышца, видите. Напрягите живот. Она уходит к ребрам в бок, именно ее надо напрячь, когда делаете захват через плечо.
– Ты просто… пособие по борьбе. Я читала твое дело, – Ева все еще не могла отдышаться. – Но у меня есть мышца, которой у тебя нет!
Ева вытянула руку вперед, сжала кулак и чуть потянула на себя. От кулака к локтю, по внутренней стороне, уродуя плавные линии руки, образовалось вздутие. Волков потрогал. Сделал рукой так же, потрогал у себя.
– Ну то-то же! И это гирей не накачаешь, хотя, если держать небольшую гирю на весу и толкать ее вперед, как в боксе…
– Тут у меня неувязочка, – сказал Волков. – У вас это от привыкания к оружию, для вас оно было тяжелым. Я же его почти не чувствую в руке, вот у меня прицел и скачет.
– Волков, нам действительно не обойтись без третьего человека, и этот человек должен быть из тюрьмы.
– Это очень трудно.
– Он должен быть охранником на вышке. Я все обдумала, у меня все получается, но есть один пост, одна вышка, мимо которой не пройти никак!
– Этот пост возле коридора, у выхода из прогулочного двора?
– Точно.
– Я тоже все обдумал. Предположим, мы выведем его по коридору в другую сторону от разводки, потом – куда? Я так решил, – на крышу.
– Нет. В хозяйственный двор и в прачечную. Она закрыта, не работает, но белье к отправке готовят там. Сделаем так. Я ищу человека, а ты – машину из прачечной. И ты, и я должны быть в их форме. Это я тоже беру на себя. Загрузим белье, как полагается, и отвезем его в тридцать первую больницу, его там стирают. Дальше, Курин сказал, – его проблемы. Мы должны привезти его в контейнере с бельем в прачечную больницы. И все.
– Сколько это будет стоить?
– Я думаю, тебя это очень впечатлит.
– Где этот специалист по тюрьме? – спросил Федя нервно, он опаздывал на важную встречу. – И что это может стоить такие деньги?
Федя с секретарем сидели в квартире «подсадки».
Секретарь пожал плечами. Он нашел «подсадку». Этот человек получал свою гарантированную выплату ежемесячно, таких людей было трое, они подменяли друг друга, если нужно. И этот человек сказал, что прошел слушок о дополнительных гарантиях безопасности в тюрьме. Еще он сказал, что есть специалист по этому вопросу, специалист позвонит лично заказчику, то есть Феде, и объяснит, в чем там дело. Если действительно побег невозможен вообще, то чего, как говорится, и затевать.
Федя плевался и топал ногами, специалист не звонил, а когда позвонил, секретарь Феди пожалел об этом.
По телефону назвали сумму и спросили, может ли Федя ее заплатить за информацию.
Федю такая постановка вопроса привела в неописуемое бешенство. Он вообще не мог представить себе, что кто-то может сомневаться в его платежеспособности. Секретарь попробовал предложить такую версию: никто не сомневается в больших денежных возможностях Феди, просто человек не понимает, правильно ли он сам оценил свой товар, может, Феде этот товар и не нужен.
– Все сначала и медленно! – приказал, успокаиваясь, Федя.
– В объекте есть несколько слабых мест, в данный момент нас может интересовать прачечная, – секретарь говорил медленно, как велел шеф. – Прачечная не работает, белье вывозится два раза в месяц в прачечную больницы на Преображенке, маршрут, время – все выверено и подсчитано. Сажаем одного подсадного, нас интересует только этот пост. В конце прогулки Слоника выводит работник тюрьмы, он ничего не знает про побег, ему уплачено якобы за тайное свидание с женщиной в прачечной. Слоник в прачечной. Узел с бельем, машина, выезжаем.
– Как проверяются эти машины при выезде?
– В машине, кроме шофера, должно быть два охранника. Они проверяют контейнеры с бельем, шофер обычно в это время дремлет. Шофера берет на себя Макс.
Тренькнул телефон. Федя жестами показал секретарю поговорить.
Через минуту секретарь, не убирая телефон от уха, сказал, заикаясь от волнения:
– Он хоч-чет, чтобы деньги в консервной б-б-банке бросили в пруд. Завтра. Какой п-пруд, не понял? – прокричал он в телефон, потом опять удивленно посмотрел на Федю: – Б-б-орисовский.
– Дай сюда! – Федя нервно дернул телефон из руки секретаря. – Слушай, я в такой детский сад не играл с шести лет, ты с кем говоришь, придурок?! Молчать! Мне пора ехать на встречу, я поеду по Мосфильмовской, на повороте на Мичуринский будешь сидеть в своей машине и мигать фарами. Я остановлюсь рядом, и ты мне все скажешь, если не хочешь, чтоб я тебе задницу надрал. Если твоя информация меня заинтересует, я тебе заплачу, сколько сочту нужным! И попробуй только дернуться, я тебя за день вычислю. А теперь быстро в машину! Как?! – Федя ошарашенно посмотрел на секретаря. – Он говорит, что у него нет машины!
Секретарь взял трубку.
– В-в-возьми такси, честное слово! – и бросил трубку на телефон.
В машине Федя обругал шофера за запах курева. Шофер курил только «Беломор», от долгого ожидания он нарушил правила и закурил в машине. Шофер честно мерз, открыв два окна, но утаить такой запах было невозможно.
У Мичуринского, конечно, машины не было.
– Почему я всегда без оружия? – спросил Федя секретаря. – Так бы и пристрелил этого придурка, когда приедет!
– Зачем тебе оружие, Федя, ты же сам говорил, что от пули не спасешься, а для выяснения отношений у тебя есть люди…
Подъехало замызганное такси, визжа, остановилось рядом. Из окошка на Федю смотрел закутанный в шарф человек в черных очках и низко надвинутой шляпе.
– О, господи, – вздохнул Федя и закрыл глаза.
Специалист протянул в окно машины записку. Он был еще и в перчатках.
Секретарю пришлось высунуться из окна так сильно, что он застрял, но до протянутой руки не достал. Секретарь чертыхнулся, вышел из машины и взял записку. Подал ее Феде.
