спинке собственного кресла, и опустил себя туда.
Послышался голос Чада:
– Три, два, один, двигатель выключаю.
Внезапная свобода и невесомость. Словно выскочили из урагана.
Майкл не сводил взгляда с манометра, стрелка которого быстро продвигалась к отметке пяти фунтов на квадратный дюйм.
– Герметик держит, – отрапортовал он.
Как только стрелка миновала цифру 3, Майкл потянулся ниже фигуры космонавта – добраться до шлема Люка. Чад уже помогал, тянул за шейную застежку. Когда шлем удалось открепить, Майкл направил его вверх и стащил с головы Люка.
Сдернул правую перчатку и сунул палец под челюсть Люка, ища пульс.
Ничего.
Он быстро отодвинул большим пальцем веко Люка, но отклика не последовало. Он подержал ладонь над ноздрями и ртом Люка. Ничего.
Отстегнув и скинув собственный шлем, он ухватился левой, по-прежнему забранной в перчатку, рукой за челюсть Люка, а правой толкнул назад макушку; сомкнув губы на холодных губах Люка, он с силой вдул воздух в его легкие. Отвернулся, слыша прерывистый скрежет выдоха, и снова наполнил легкие Люка воздухом.
Никакой реакции.
Поддерживая Люка одной рукой, другой Майкл врезал тому по груди в попытке запустить сердце. Плотный скафандр принял на себя большую часть силы удара. Два тела оттолкнулись от панелей и поплыли в невесомости.
– Помоги! – крикнул он Чаду.
Двое по очереди колотили перчатками по груди Люка, а Майкл вдувал кислород в легкие товарища.
Но кожа Люка не розовела, а веки не трепетали. Слюна липкой невесомой ниточкой поплыла изо рта поверх отвисшей челюсти.
Пилот лунного модуля Люк Хемминг, капитан морской пехоты Соединенных Штатов, участник трех часов орбитального полета и одного выхода в открытый космос, был мертв.
Стукаясь об их тела в тесном пространстве, задвигался космонавт. Его руки задергались, изогнулись, ослабляя застежки перчаток, потом потянулись к шейному креплению белого шлема, спереди украшенного большими прописными красными буквами «СССР».
Майкл собрал поплывшие в воздухе перчатки и помог стащить ему шлем.
На голове космонавта торчала узкая гарнитура с покрытием из коричневой кожи. Отстегнув крепление на подбородке, он стащил наушники. В невесомости поплыли длинные каштановые волосы.
Майкл нахмурился.
Густые, примятые и спутанные после выхода в космос волосы подстрижены спереди в челку. Ни усов, ни бороды, ни бакенбардов. Настороженные карие глаза вызывающе уставились на него. Безошибочно – женские.
Космонавт оказался космонавткой.
– Спасибо, – сказала она спокойно по-русски, чуть заметно склонив голову. – Senk you[14].
Чад вихрем крутанулся с другой стороны кабины. Он сорвал шлем, и в воздухе распространился резкий запах рвоты.
– Женщина! Господи Иисусе!
Он взмахом руки обвел тесную кабину и летающие повсюду предметы: новому члену экипажа места хватало с трудом.
– Ну и что нам делать с ней? Ой, ма-а-ать!
Майкл попытался авторитетно суммировать происходящее:
– Люк мертв, маневр перехода завершен, так что мы в любом случае летим на Луну, связь по-прежнему глючит, а на борту комми-зайчиха!
Космонавтка настороженно смотрела на них.
– Нужно поскорее связь починить. – Чад цапнул летное задание. – Следующий сеанс над Австралией через… – он сверился с цифровым таймером, – четыре минуты. Возможно, нам повезет, и на этот раз они нас услышат.
Майкл произнес:
– Я должен вытащить лунный модуль из третьей ступени. А еще нужно решить, что делать с… ней. – Он глянул на женщину и заговорил разборчиво, тыча в себя пальцем: – Меня зовут Майкл.
Показал на нее:
– А как тебя зовут?
Она перехватила его взгляд:
– My nem Svetlana[15].
Развернулась и выжидательно посмотрела на Чада.
– Я Чад. – Тот хмуро уставился на нее: – Жди тут, не дергайся. – Он развел руки, обратив к ней ладони в знак того, что ее тело должно оставаться в неподвижности. – Нам с Майклом поработать нужно.
Она не сводила с него глаз. Чад долго смотрел на нее в ответ. Наверняка крутая телка, раз все это время снаружи провисела и не свалилась.
Он повернулся к Майклу:
– Иди проверяй последовательность извлечения ЛМ. А я скафандр почищу и только потом займусь чем-нибудь еще.
Майкл по очереди оглядел их двоих и недвижимое тело Люка:
– Господи, срань-то какая.
* * *
Женщина-техник в Хонисакл-Крик ждала этой минуты. Два двадцать пополуночи вторника 17 апреля. Температура снаружи упала почти до нуля: австралийская зима рано собралась к ним заглянуть. Дежурная включила обогреватели антенной системы и активировала автоотслеживание, но теперь на всякий случай проверила время.
«Аполлон-18» должен был стать последним из лунной программы. Поработать с предыдущими экспедициями ей не посчастливилось, и теперь она была в восторге. Ну да, всего-то и нужно, что переключить пару тумблеров, а непосредственного общения с астронавтами не предвидится, – но ей-то что? Она отвела карманный фотоаппарат Kodak Pocket Instamatic на расстояние вытянутой руки, чтобы ее лицо и пульт оператора попали в кадр, гордо улыбнулась и нажала кнопку спуска затвора. Пустой зал осветила вспышка. Мама так обрадуется, когда это фото увидит.
Поставив маленькую камеру на стол, она снова сверилась с цифровым таймером, потом нажала кнопку микрофона на кабеле гарнитуры:
– Хьюстон, говорит сеть, в эфире Хонисакл-Крик, все готово к прохождению «Аполлона-18».
Трескучий голос в наушниках отреагировал:
– Принято, Хонисакл, по вашему времени будет 02:25:30. Спасибо за помощь в столь поздний час.
Австралийка трепетала от мысли, что с нею говорят сейчас напрямую из хьюстонского ЦУПа. Она следила за ходом миссии.
– Руководитель полета Хонисакл готов, сигнал примет вовремя.
– Принято, сеть. Спасибо.
У австралийки по спине мурашки поползли. Это же сам Джин Кранц – человек, который спас «Аполлон-13»!
Она следила за осциллоскопом слева, ожидая скачка, знаменующего возвращение команды «Аполлона» из-за горизонта. Точно в нужный миг на дисплее проявился пик. Убедившись, что голос ее спокоен, как и у хьюстонского собеседника, она произнесла:
– Сеть, говорит Хонисакл, вижу их на скопе, у вас скоро должны быть данные и связь.
Пауза.
– Ага, спасибо, мы их видим.
Дежурная на станции Хонисакл слышала голос капкома за полмира от себя:
– «Аполлон-18», это Хьюстон через Австралию. Как слышно?
В ответ ничего, кроме резкого скачка помех.
– Восемнадцатый, говорит Хьюстон, мы слышим статику, но вас по-прежнему не слышим. Это нужно устранить при сбросе третьей ступени и развертывании антенны с высоким коэффициентом усиления. Мы оцениваем траекторию, но похоже, что для извлечения ЛМ все подходит. Если согласны, наберите пять нулей.
Пауза.
– Ясно, Восемнадцатый, видим, спасибо.
Лоб дежурной в Хонисакл пересекла морщинка. Она краем уха прислушивалась к более ранним переговорам Хьюстона насчет проблем со связью, но не осознавала, что экипаж с Землей говорить не может.
– Вот это засада! – пробормотала она.
* * *
– Восемнадцатый, говорит Хьюстон, маневр извлечения ЛМ в 03:55:27, время отделения спустя десять минут.
Майкл глянул на таймер, перепроверил,
