а сам аппарат войдет в атмосферу Земли приблизительно через шесть недель[16]. Несколько крупных обломков могут достичь поверхности, но высока вероятность, что упадут они где-нибудь в океане.
Он поискал глазами Никсона:
– Господин президент, если вы разрешите, я хотел бы подключить к совещанию нашего представителя в ЦУПе.
Никсон нахмурился. Он ненавидел импровизированные встречи и сюрпризы. Холдеман и Киссинджер готовили ему ежедневные детальные письменные сводки, которые он воспринимал куда легче. Но тут ведь непредвиденный серьезный инцидент, требующий немедленной реакции.
– Начинайте.
Холдеман прошел вокруг стола, осторожно потянулся мимо президента к телефону и нажал мигающую кнопку. Из громкоговорителя донеслись легкие помехи.
Сэм Филлипс произнес:
– Каз, я тут с президентом и членами Совета нацбезопасности. Ты нас слышишь?
– Да, сэр, громко и четко.
– Я подытожил то, о чем мы с тобой говорили, но нам требуется свежая информация и советы от НАСА. – Филлипс, пока говорил, нашел взглядом Джеймса Флетчера, администратора НАСА, сидевшего напротив.
Каз находился в кабинете директора по летным операциям и смотрел через стекло на ЦУП. Господи Иисусе, я с президентом говорю! Сердце у него колотилось, но отвечал он спокойно, в манере Сэма:
– Господин президент, говорит лейтенант-коммандер Казимирас Земекис, бывший астронавт MOL и военный советник при экспедиции «Аполлона-18». Как генерал Филлипс уже наверняка сообщил вам, командный и лунный модули исправны, они направляются к Луне, на орбиту которой прибудут… – он посмотрел на таймер главного экрана, – через шестьдесят девять часов, немногим меньше трех суток. Команда запрашивает инструкции по нескольким ключевым вопросам, а НАСА требуется уладить пару проблем как можно скорее. И все это по вашему указанию, сэр. – Готовясь к звонку, он пытался визуализировать в голове людей, с которыми будет говорить, и их беспокойство. – Основной вопрос таков: садиться на Луну или нет? Военная цель экспедиции все еще осуществима: выяснить, что обнаружили Советы при помощи своего беспилотного Лунохода. Ответ может иметь для Америки ключевое тактическое и научное значение.
Никсон поглядел на генерала Мурера, председателя Объединенного комитета начальников штабов, и тот кивнул. Каз продолжал:
– Со смертью капитана Хемминга мы потеряли пилота лунного модуля, но командир Миллер может сам спуститься на ЛМ и совершить выход на лунную поверхность, если это потребуется. Лейтенант Исдэйл, как и планировалось, останется тогда на лунной орбите. Однако неучтенным фактором остается присутствие космонавтки. Она, видимо, не знает английского, но команда объясняется с ней на языке жестов.
Каз выдержал паузу, решив, что для начала хватит.
Собравшиеся смотрели в разные стороны, представляя себе варианты. Директор ЦРУ вынул изо рта нераскуренную трубку:
– Лейтенант-коммандер Земекис, говорит Джим Шлезингер. Я бы хотел услышать ваши рекомендации.
Это мне снится, подумал Каз. Я же всего-навсего пилот! Он набрал воздуха в грудь:
– Сэр, я считаю целесообразным провести высадку, причем космонавтку тоже отправить на поверхность. Можем сохранить тело капитана Хемминга в скафандре космонавта вместо мешка для трупов. Команда говорит, что она примерно одного с ним роста и его скафандр ей подойдет. Она там будет полезней, в ЛМ, чем на орбите с лейтенантом Исдэйлом. – Он решил говорить без обиняков: – Она – неизвестный и потенциально опасный для миссии фактор, и это не изменится от того, осуществим мы посадку или нет. Но в данном сценарии отклонения от плана будут наименьшими, а вероятность выполнить ключевые пункты – наивысшей.
Филлипс развернулся к президенту:
– Сэр, Каз также указал мне, что благодаря этому у нас появится рычаг воздействия на русских. Их молчание о том, что в действительности произошло на «Алмазе», в обмен на публичное советско-американское сотрудничество.
Киссинджер медленно кивнул, затем заговорил, запинаясь:
– Мы планировали в июне ваш саммит с Брежневым по вопросу предотвращения ядерной войны. Это даст нам преимущество.
Холдеман, самый политизированный из доверенных лиц Никсона, посмотрел президенту прямо в глаза и, старательно подбирая слова, произнес:
– После подписания вами Раздела IX Поправок к Закону об образовании, запрещающего дискриминацию по половому признаку, и решения Верховного суда по делу Роу против Уэйда борцы за права женщин вас обожать станут, если вы станете еще и президентом, при котором женщина ступила на Луну. – Перед присутствующими он не стал упоминать о тревожном развитии расследования Уотергейтского инцидента, но и Холдеман и Никсон понимали, как важно сейчас заручиться общественной поддержкой.
Снова прозвучал глубокий, рассудительный голос Киссинджера:
– Я могу позвонить Добрынину, чтобы устроили срочный брифинг с Брежневым.
Анатолий Добрынин больше десятка лет занимал пост советского посла в Вашингтоне, они с Киссинджером часто встречались.
Никсон окинул взглядом комнату, выжидая, не пожелает ли кто-нибудь что-то добавить, и собираясь с мыслями. Ситуация скверная, но если все карты правильно разыграть, он, не исключено, снова получит тот уровень общественной поддержки, каким мог похвастаться, поздравляя Армстронга и Олдрина, первых людей на Луне, в прямом эфире национального телевидения. Смерть астронавта представят как несчастный случай при попытке спасти терпящий бедствие русский космический аппарат; этого человека запомнят героем. Для переговоров с Политбюро можно упирать на тот факт, что это советские открыли с «Алмаза» стрельбу, убили астронавта, который просто фотографированием занимался. А мир узнает, что русские без американской помощи на Луну не попали бы.
Все пути ведут к победе. Он огляделся: присутствующие явно ожидали его слов.
– Ну, парни, не облажайтесь. Информацию нужно тщательно дозировать, хорошо бы русские как можно скорее клюнули. Надо, чтобы НАСА минимизировало наши риски, проведя миссию в предельно сжатые сроки, чтобы удалось военные задачи выполнить. Но да, давайте. Сажаем «Аполлон-18» с космонавткой на Луну.
* * *
Это было невероятно, думал Каз, собирая бумаги для возвращения в зал ЦУПа. Зевая и потряхивая головой, чтобы прочистить уставшие мозги после адреналинового прилива, он остановился у общей кофеварки в коридоре, налил себе кофе в стаканчик и задумался, что делать дальше.
Экипажу понадобится переводчик.
Он поднялся на ярус капкома и прошел к Джину Кранцу, поймав взгляд Эла Шепарда из-за пульта старшего летного оператора. Каз рассказал обоим о согласии Никсона. Когда он упомянул про переводчика, Джин улыбнулся:
– Я тебя на шаг опередил.
Он мотнул подбородком в сторону пульта капкома, за которым теперь сидела женщина с длинными светлыми волосами. Явно не в своей тарелке.
– Это Галина Норткатт. Она в планировании полета задействована, имеет математическое образование и говорила по-русски дома, в детстве. Я попросил ее выполнять обязанности переводчика, пока нам из Госдепа кого-то не пришлют.
Капком усадил Галину за пульт, показал ей, как общаться с экипажем. Каз обошел место Джина и спустился уровнем ниже, остановившись за ее спиной. Взял гарнитуру и воткнул в разъем, послушать обновленную сводку от Джина.
– Господа. И дамы. – Джин взглянул на Галину, единственную в зале представительницу прекрасного пола. –
