Гленн расхаживает по подготовительному залу и, жестикулируя книгой, читает наизусть:
Как грудь, поблекшую от грязных ласк, грызетВ вертепе нищенском иной гуляка праздный,Мы новых сладостей и новой тайны грязнойИща, сжимаем плоть, как перезрелый плод;
У нас в мозгу кишит рой демонов безумный,Как бесконечный клуб змеящихся червей;Вздохнет ли воздух грудь – уж смерть клокочет в ней,Вливаясь в легкие струей незримо-шумной.
До сей поры кинжал, огонь и горький ядЕще не вывели багрового узора;Как по канве, по дням бессилья и позора,Наш дух растлением до сей поры объят!
Средь чуждых лающих, рыкающих, свистящих,Средь обезьян, пантер, голодных псов и змей,Средь хищных коршунов, в зверинце всех страстейОдно ужасней всех: в нем жестов нет грозящих,
Нет криков яростных, но странно слиты в немВсе исступления, безумства, искушенья;Оно весь мир отдаст, смеясь, на разрушенье,Оно поглотит мир одним своим зевком!
То – скука – Облаком своим одета,Она, тоскуя, ждет, чтоб эшафот возник.Скажи, читатель-лжец, мой брат и мой двойник,Ты знал чудовище утонченное это?[23]
Он почтительно вздыхает и закрывает книгу.
– Твое устройство не сработает, – говорит Клэр.
– Вот как? – Гленн бросает взгляд на компьютер. – У нас уже больше двухсот участников. Ты всерьез думаешь, что в мире не найдется тысячи людей, которые, получив возможность стать убийцами в укромности своих домов и кабинетов, ею не воспользуются? Сорок процентов рабочей загрузки Интернета – сплошная порнография. Неужели среди этих миллионов не найдется всего тысячи, которые в самых тайных, нереализованных мечтах хотят быть такими, как я? – Он указывает на цифровую камеру. – Но пожалуйста, изложи свою точку зрения непосредственно нашим гостям. У нас есть и микрофон. Они тебя слышат. Скажи им, почему ты не должна умереть. Может, они решат, что ты права, и выйдут из сайта?
Клэр смотрит на маленький глаз в центре фотокамеры, темный, безучастный, как дуло пистолета.
– Слушайте меня все. – Она хорошая актриса, чтобы удержаться от слез, но голос Клэр слегка дрожит. – Я не просто изображение на экранах ваших компьютеров. Я живая. Я завтракала молоком и хлебом. Я читала газету, как и вы. Досадовала на дождь, как иногда и вы. На моем месте мог оказаться кто-нибудь из ваших родных или ближайших друзей. Оставаясь на этом сайте, вы убьете меня. Это будет не стиранием компьютерного файла, а грязным, мучительным, подлинным. Подумайте, что будет у вас на душе, когда это случится, и немедленно выйдите. Пожалуйста.
– Очень хорошо, – негромко произносит Гленн. Подходит к экрану. – И действенно. После твоего обращения вышло пятьдесят шесть человек. – Делает паузу. – Однако это более чем компенсируется тремястами двадцатью тремя, которые этого не сделали.
Глава пятьдесят шестая
– Нам нужно подключиться к этой камере, – говорит Конни, не сводя глаз с пресс-релиза. – Необходимо видеть, что там делается.
– А если девятьсот девяносто девять больных скотов уже это сделали? – спрашивает Фрэнк. – Как мы объясним, что ее убило нью-йоркское управление полиции?
– Один лишний зритель вряд ли что-либо изменит.
– То же самое говорят себе все подонки, которые уже смотрят. Я уж молчу о редакциях новостей, цепляющихся за так называемый человеческий интерес, и тех, кто ведет дома видеозапись в надежде зашибить несколько долларов.
– В присоединении к аудитории Ферниша есть риск, согласна. Но мы должны соразмерить его с потенциальной возможностью спасения Клэр. Входим в сайт.
Через секунду Фрэнк кивает Робу Флемингу, тот щелкает клавишей, и они видят зернистое изображение Клэр, пристегнутой к тележке.
– На чем она лежит? – спрашивает Фрэнк.
– Это морговская тележка, – неторопливо отвечает Конни. – Он привез Клэр в мертвецкую. Фрэнк, это означает, что мы сумеем ее найти. Гленн находится примерно в часе езды от того места, где Клэр была схвачена.
Фрэнк поворачивается к Флемингу:
– Роб? Есть возможность получить список моргов в радиусе пятидесяти миль от Уэстчестера?
– Конечно. Его дадут около дюжины сайтов. – Пальцы Флеминга стучат по клавишам. – Нашел, – сообщает он. – Сделаю распечатку.
– Сколько адресов?
– Около девяноста.
– Девяноста? – Фрэнк сникает. – Быстро проверить такое количество мы не успеем.
– Есть у вас старые телефонные справочники? – спрашивает Конни.
Он пожимает плечами:
– Есть, наверное. А что?
– Гленну нужен морг, прекративший работу совсем недавно, здание которого еще не продано. Если найдешь справочник примерно годичной давности и сравнишь со списком Роба, то те, которых не окажется в новом списке, закрылись недавно. Понимаешь?
Фрэнк торопливо направляется к двери.
Таких морга два. Один в Нью-Джерси, другой в Таннервилле, в горах Кэтскилл.
– Нам нужно разделиться, – предлагает Фрэнк. – Я сначала еду в город, потом, если его там нет, за вами.
– Я поеду с Майком, – говорит Конни.
Фрэнк бросает на нее резкий взгляд.
– Думаешь, он в таннервиллском?
– Он любит глухие места, Фрэнк. Безлюдье. Будь я игроком, я бы поставила на этот.
– Сейчас, – негромко произносит Фрэнк, – мы все игроки.
Флеминг остается, чтобы попытаться исключить эту тему из программ новостей. Самые крупные агентства соглашаются не касаться этого сюжета. Но когда становится ясно, что он уже распространился по Интернету, будто пожар по сухой прерии, тут же нарушают обещание. Один из редакторов говорит Робу с ноткой сожаления, что, когда джинн выпущен из бутылки, обратно загнать его невозможно. Роб сообщает об этом Фрэнку по телефону.
– Черт! – восклицает тот. – Скажи, есть какая-то возможность следить за тем, сколько людей входит в этот сайт? По крайней мере так будем знать, есть ли у нас еще время.
– Только если я сам буду оставаться на сайте.
– Оставайся.
Фрэнк подъезжает к закрытому моргу в Нью-Джерси чуть раньше спецназовцев. Двери заколочены досками, он ломает их ударами ноги, пока снайперы окружают здание. Отсыпающийся внутри пьяница получает самое сильное потрясение в жизни.
Фрэнк звонит Позитано:
– Майк? Здесь пусто. Видимо, он все-таки в Таннервилле. Только не волнуйся. Мы отстаем от тебя примерно на полчаса.
В подготовительном зале Гленн Ферниш, напевая под нос, наносит косметику на лицо Клэр. Время от времени держит над ним зеркало, чтобы она видела его работу. Клэр не узнает себя. Кожа окрашена в отвратительный, неестественно-розовый цвет. Пятна румян на щеках делают ее похожей на куклу. Ресницы торчат, прямые, жесткие, как ножки насекомого.
– Зрители потеряют интерес, – бормочет Клэр. Жидкость уже сочится в нее из старого аппарата, от странного холода из иглы в запястье ее рука немеет. – Сочтут, что это обман.
Гленн раздраженно трясет головой.
– Они видели другие изображения. Знают, что я не обманываю своих клиентов. – Отступает. – Превосходно, не правда ли? Поглядим, как растет число зрителей? – Смотрит на компьютер. – Пятьсот восемьдесят три. Добро пожаловать, друзья. Спасибо за терпеливость. Надо заполнить еще несколько зрительских мест, и необыкновенное представление скоро начнется.
Когда машины сворачивают на Трауэй, дорога, поднимающаяся по склону, сильно сужается, вьется, петляет, огибая подножия холмов. Полицейские вынуждены немного сбавить скорость.
Радиосвязью они не пользуются из опасения, что у Гленна есть сканнер, настроенный на полицейскую частоту. У Позитано в передней машине звонит сотовый телефон. На связи Фрэнк.
– Майк, долго тебе еще до места?
– Минут двадцать. Мы выжимаем все возможное.
– Хорошо. Я следую за вами. Слушай, Роб не сумел уговорить журналистов снять этот сайт с эфира, но надеется, что есть возможность вывести его из строя.
– Каким образом?
– Если очень много людей попытаются одновременно войти в сайт, это разрушит программное обеспечение.
– Так ведь вхождения в сайт и нужны, чтобы это приспособление заработало?
– Да, но оно сможет принять за раз только несколько десятков подключений. Роб думает, что если организует пару тысяч, сайт не справится с нагрузкой.
Позитано задумывается.
– А вдруг Гленн все равно убьет ее?
– Не исключено. Дай мне поговорить с доктором Лейхтман.
Позитано передает ей телефон. Конни слушает, потом говорит:
– Возможно, но он сначала потратит драгоценное время, пытаясь устранить неполадки. Действуй, Фрэнк. Это наилучший вариант.
