С тех пор как стало известно о намерении Спартака оставить работу в усадьбе, Лена уже не проявляла такого страстного желания вернуться в Котиньолу, но, хорошо понимая, какой трудный выбор приходится делать мужу, сказала ему:
— Я не так мудра, чтобы давать тебе советы. Но одно я знаю точно: со своего клочка земли ты получишь ровно столько, чтобы не дать нам помереть с голоду. В Луго у тебя постоянная зарплата, ты будешь помощником управляющего, а со временем — кто знает? — сможешь занять и место самого Серджо.
— Мне никогда не стать управляющим. У Серджо двое взрослых сыновей, сейчас они изучают в университете сельскохозяйственные науки. Один из них займет место отца.
— Ну что ж, хозяйство графа Сфорцы ведь не единственное в округе. Когда человек хорошо работает, молва о нем расходится далеко. Какой-нибудь другой хозяин мог бы сделать тебе предложение, — возразила Лена.
Тоньино пребывал в растерянности и все никак не мог на что-нибудь решиться.
Только сейчас, во время поездки в Котиньолу, убаюканный легким покачиванием телеги, он набрался смелости, чтобы признаться жене в том, о чем до сих пор помалкивал.
— Лена, у меня есть один план, о котором я тебе никогда не говорил.
— Плохой или хороший?
— Сам не знаю, хотя давно уже об этом думаю. Речь идет об одном удивительном открытии. Оно позволяет месяцами сохранять продукты совсем свежими. Это называется быстрой заморозкой. Ее уже опробовали на практике.
— Объясни толком, — попросила она.
— Это долгая история. Все началось в 1855 году в Норвегии. Они там стали замораживать рыбу. Сейчас в Америке замораживают и мясо, и фрукты, и овощи. Их так и называют: «быстрозамороженные продукты». Это современная, очень интересная технология. Возьмем, к примеру, шпинат. Его выращивают, собирают, продают на рынке. Все, что остается, мы едим сами, а то, что не можем сразу съесть, приходится выбрасывать, потому что он начинает гнить. А вот в Америке все наоборот. Они подвергают шпинат быстрой заморозке, фасуют в небольшие пакетики и запечатывают, а потом продают в магазинах. И много месяцев спустя этот шпинат появляется на столе, такой же свежий, словно его только что сорвали с грядки.
— И вся эта кутерьма из-за каких-то остатков шпината? — ошеломленно спросила Лена.
— Ты ничего не поняла. Это новейшая технология, настоящее чудо!
— Ну а тебе-то что за дело до всего этого?
— Да, в общем-то, никакого. Но мне бы хотелось овладеть этой технологией, ввезти ее сюда из Америки. На этом можно было бы заработать много денег.
— Тоньино, такие штучки годятся только для американцев. Здесь, в Романье, все это не сработает. У нас каждая хозяйка хочет пойти на рынок, выбрать, что получше, принести домой, почистить, вымыть, приготовить по-своему. Вся Италия состоит из таких людей, как мы. Ты вспомни, у нас в доме и ледника-то нет. Что же прикажешь делать с замороженными продуктами, если многие семьи не могут себе позволить покупать свежие? — принялась она разубеждать мужа.
— Времена меняются.
— К худшему. Мы привязаны к земле. Она нас никогда не обманет.
— Ладно, Лена, это ведь просто мечта.
— Но ты в нее веришь, разве не так?
— Так. Мне бы хотелось поехать в Америку вместе с тобой и с детьми, если они у нас будут.
— В Америку? — Лена не верила своим ушам. — Да что это тебе в голову взбрело?
— Ладно, успокойся, мы туда не поедем. Но ведь многие уехали, и некоторые там преуспели.
— А другие умерли с голоду. Ну, хватит, Тоньино, на сегодня ты наговорил уже достаточно, я больше не хочу слушать твои сказки, — засмеялась Лена.
Тоньино был по-прежнему серьезен и задумчив.
— Да у нас и денег нет, чтобы пуститься в такой дальний путь. — Лена попробовала зайти с другой стороны в попытке его разубедить.
— Мы могли бы их откладывать. Для этого потребуется несколько лет. Но однажды… Кто знает? Мало ли чего в жизни не бывает. Если ты будешь со мной, я готов отправиться хоть на край света.
— Ну, пока что нам надо добраться всего лишь до Котиньолы, — отрезала она, поняв, что с нынешнего дня ей придется как-то мириться с навязчивой идеей, овладевшей мужем.
— Сегодня же переговорю с отцом. Я все обдумал и считаю, что нам не следует покидать графскую усадьбу. Лучше уж попытаться уговорить стариков переехать в Луго, в наш дом, — объявил Тоньино.
— Ты что, хочешь убедить его продать землю?
— Я думал о том, кому бы отдать ее в аренду. Один из твоих братьев, к примеру, мог бы этим заинтересоваться. Что скажешь?
— Я согласна, — ответила Лена, сильно покривив душой.
Мысль о сдаче земли Мизерокки в аренду одному из ее братьев вызывала у нее сильнейший внутренний протест: Лена ни минуты не сомневалась, что любой из них будет всячески отлынивать от уплаты. Еще меньше ее привлекала перспектива поселиться вместе со свекром и свекровью в маленьком домике в Луго, где едва хватило бы места для них с Тоньино да для пары детей, если таковые появятся.
Но на дворе было Рождество, и ей не хотелось, по крайней мере в праздничный день, перечить мужу.
Глава 4
Скорбная весть настигла Тоньино и Лену в нескольких километрах от Котиньолы. Лена узнала своего брата Аттиллио, яростно крутившего педали велосипеда им навстречу.
— Что случилось? — спросила она с беспокойством, забыв даже поздороваться.
— Твой отец, — ответил Аттиллио, обращаясь к Тоньино.
Тот почувствовал, как ледяная рука сжала ему сердце, уронил вожжи и побледнел.
— Мой отец? — ошеломленно повторил он.
— Вчера он лег спать, и все было в порядке. А сегодня утром так и не проснулся, — принялся объяснять брат Лены. — Я поехал вас предупредить.
Тоньино слез с телеги.
— Дай мне свой велосипед, так я скорее доберусь до дому.
Несколько километров, отделявших ее от Котиньолы, Лена проехала в обществе брата, севшего править телегой вместо Тоньино, и по дороге узнала от него подробности печального происшествия.
Когда она вошла во двор дома Мизерокки, ее там уже поджидала вся ее семья: отец, сестра, братья, их жены и дети. Они окружили ее и принялись выражать соболезнования, а Лена принимала их, хотя в глубине души была больше встревожена состоянием Тоньино, чем опечалена смертью свекра.
— Подумать только, ведь мы готовились к такому прекрасному празднику! — восклицала Эрминия, обнимая ее с пылом, которого Лена в ней не подозревала.
Да, она постарела, ее воинственная и злобная старшая сестра. Волосы поседели, не хватало нескольких зубов. Лена из вежливости обняла ее в ответ, искоса наблюдая за отцом, державшимся в стороне. Он тоже постарел и больше ничем не напоминал того буйного и свирепого грубияна, каким запомнился ей.
