Все эти, а так же некоторые другие еще более фривольные мысли проносились в голове Кати только по одной причине — она не знала, чем себя занять. Что за странные существа эти мужчины, видят же, что молодая, красивая, со вкусом одетая женщина ходит туда сюда одна. Разве это не сигнал развеять ее одиночество? Не расхаживать же тут с плакатам: «готова к знакомству».
К Кате пробиваясь сквозь толпу Нина.
— А я тебя потеряла. Ну, как тебе тут?
— Квартира шикарная.
Нина пренебрежительно махнула рукой.
— Мы собираемся ее продавать и покупать дом. Но это пока секрет. Я тебе сообщила, как давней подруге.
— Клянусь, никому не скажу, — пообещала Катя.
— Слушай, а зачем я тебя искала? — задумчиво произнесла Нина.
— Даже предположить не могу.
— Вспомнила! — так радостно воскликнула Нина, словно только что получила известие о наследстве. — С тобой желает познакомиться один мен. К сожалению, я его плохо знаю, но, судя по всему, он весьма богат. Конечно, не Аполлон, но все не могут быть красавчиками. У него все достоинства там, где его кошелек. А это, поверь, перевешивает все остальные. Идем со мной.
Нина по-хозяйски взяла Катю за руку и повела уже через знакомую анфиладу. Впрочем, шли они недолго, внезапно Нина, словно конькобежец, резко затормозила.
— Вот он, — прошептала она. — Идем к нему.
Но идти никуда было не надо, так как в их сторону уже быстро семенил мужчина. Он остановился возле Кати и словно острый кинжал вонзил в нее свой взгляд.
— Мусса Ибрагимович, позвольте представить вам мою лучшую подругу Катю, произнесла Нина. — Оставляю ее на ваше попечительство. Смотрите, не похитьте ее, как у вас там принято. Знаю я вас.
Мужчина в качестве ответа что-то хмыкнул. Инна громко рассмеялась, погрозила ему пальчиком с кольцом с бриллиантом — и удалилась.
Катя не знала, что предпринять и проклинала Нину, которая, как охотники зайца, заманила ее в ловушку. Одни вид мужчины вызывал у нее содрогание. Он был маленького роста, его макушка лишь немного возвышалась над ее плечами, толстый живот едва вмещался в костюм, который почти трещал по швам. У него был лысый череп и типично кавказское лицо с большим, похожим на птичий клюв носом. Вдобавок он сопел и, не отрываясь, смотрел на Катю из-под густых, как щетка для обуви, бровей, словно подозревал ее в каких-то нехороших замыслах против него.
— Вы не возражаете, если мы с вами поговорим? — спросил Мусса Ибрагимович.
Катя очень даже возражала, но возразить не посмела. Она вдруг испугалась, что этот человек действительно способен ее умыкнуть. Конечно, не он сам, ему вряд ли с ней справиться, но обычно представители южных народов всегда тесно кучкуются. И ему ничего не стоит позвать себе на помощь своих соплеменников. Вполне возможно, они даже находятся где-то рядом; пока она бродила по необозримым просторам этой квартиры, то видела несколько молодых людей, которые вполне годятся ну эту роль.
— Да, конечно, с удовольствием, давайте поговорим, — пролепетала запуганная сама собою Катя. — Может быть, выпьем? — показала она на бар. Катя подумала, что выпивка придаст ей больше смелости.
Мусса Ибрагимович бросил на нее мрачный взгляд.
— Я не пью, моя вера этого не разрешает. И вам не советую. От алкоголя один вред.
— Да, вы правы, — поспешно согласилась Катя, — без алкоголя всегда лучше.
— Просто посидим, вот там, — показал он на стоящие в сторонке два свободных кожаных кресла.
— Охотно.
Они расположились в креслах.
— Я человек деловой и привык делать деловые предложения, — начал Мусса Ибрагимович. — Надеюсь, вы не возражаете?
— Мне нравится ваш подход, я, в общем, тоже деловая женщина, — не без труда выжила на лицо улыбку Катя. И тут же по его виду поняла, что совершила промах, ее самохарактеристика, как деловой женщины, пришлась ему явно не по вкусу.
— Женщине вовсе ни к чему быть деловой. Это ей только вредит, — убежденно произнес Мусса Ибрагимович.
— Ну, уж так получилось, — все же решилась Катя немного съязвить.
— Я понял, но все можно исправить.
— Каким образом? — заинтересовалась Катя.
— Я следил за вами с первой минуты, как вы появились тут.
Ого, а она и не видела. До чего же она бывает невнимательной, тем более такого экземпляра просто невозможно не заметить. Хотя чего тут удивляться, она же смотрела только на молодых и красивых.
— Чем же я привлекла ваше внимание, Мусса Ибрагимович?
Мужчина в очередной раз засопел.
— Вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
«В таком случае вы видели слишком мало женщин» — хотела снова съязвить Катя, но на этот раз воздержалась. Судя по нему, вряд ли чувство юмора входит в длинный перечень его достоинств. А потому не стоит рисковать.
— Спасибо, но мне кажется, вы преувеличиваете.
— Если я что-то говорю, так оно и есть, — недовольно промычал Мусса Ибрагимович. — И уж, поверьте мне, я очень много чего видел.
— Я верю. Но что из этого следует?
— Я хочу на вас жениться.
Катя едва не сползла с кресла. Она ожидала любого предложения, но только не такого.
— Но вы же меня не знаете, мы знакомы всего десять минут.
— Этого вполне достаточно. У нас часто женятся, даже не видя друг друга до свадьбы.
— Я уважаю чужие обычаи, но мне это не подходит.
— Но мы же видим друг друга.
— Извините, я этого не учла.
Кажется, до него все же пусть и с трудом, но добралась ее ирония, так как он снова посмотрел на нее своим медвежьим взглядом.
— Женщины должны быть почтительными, когда разговаривают с мужчинами, — наставительно произнес Мусса Ибрагимович.
— Я стараюсь.
— Давайте о деле. Я буду говорить с вами откровенно.
— Это всегда лучше всего.
Выражение лица ее собеседника подсказало Кати, что он так совсем не думает.
— Если вы станете моей женой, у вас будет все, о чем только может мечтать женщина. — Он нагнулся к ней. — Думаете, это хорошая квартира? — Мусса Ибрагимович весь сморщился, как пролежавшее целый год на земле яблоко. — Так, дерьмо на палочке. У вас будет в два раза больше. Я уже ее присмотрел. Хотите, поедем смотреть хоть сейчас?
— Нет, сейчас не хочу, — поспешно произнесла Катя.
— Мы так же купим дом в любой стране, которую назовете. Ну, про всякие золотые и бриллиантовые побрякушки я и не говорю, у вас их будет чемодан. И не один. Ну, как вам?
Впервые за разговор на носатом лице Муссы Ибрагимовича обрисовалось что-то вроде довольной улыбки. По-видимому, он был сам сильно впечатлен своими безграничными возможностями.
