-------------
[50] - См.: Hobsbav/m E. On History. L" 1998. Р. 98.
[51] - См.: Pierson Ch. Beyond the Welfare State? P. 145.
[52] - Spulber N. The American Economy. The Struggle for Supremacy in the 21st Century. Cambridge, 1997. P. 225.
-------------
в 1973-1979 годах они составили в обрабатывающей промышленности США 1,8 процента против 2,87 в 1948-1973 годах, на транспорте -- соответственно 0,15 и 2,31, в сельском хозяйстве -- 0,11 и 4,64, в строительстве -- 2,02 и -0,58, в добывающей промышленности -- 5,56 и -4,02; в целом же по сфере материального производства произошло падение темпов с 3,21 до 0,71 процента [53]. В результате накануне наступления нынешней фазы подъема, в 1993 году, американская экономика производила на 1,2 триллиона долл. меньше товаров и услуг, чем в том случае, если бы она развивалась прежними темпами; при этом за двадцать лет, прошедших с 1973 по 1993 год, суммарный объем подобных потерь составил около 12 триллионов долл., то есть почти 40 тыс. долл. на каждого гражданина Соединенных Штатов, независимо от его возраста [54].
Вторая тенденция, тесно связанная с первой, также не обойдена вниманием исследователей. Это резкое снижение производительности и крен в сторону экстенсивного развития экономики. Во многих работах по данной тематике подчеркивается, что на протяжении предшествующих ста лет темпы роста производительности в американской экономике устойчиво повышались: если со времен Гражданской войны до конца XIX столетия они составляли около 2 процентов в год, то с начала века до второй мировой войны -- уже 2,3 процента, а после войны выросли до 2,7 процента в год (некоторые авторы называют и 3,0 процента) [55]. Во второй же половине 70-х рост производительности в экономике США не превышал 0,63 процента в год; детальные исследования показывают, что с 1973 года по настоящее время средний темп роста не превышает 1 процента, причем, как часто отмечается, это происходит "по причинам, остающимся неясными" [56]. Однако в этом аспекте наиболее существенным представляется скорее не сам факт снижения производительности, а признание (пусть и неявное) невозможности ее адекватной оценки в целом ряде отраслей производства. Ц.Грилич прямо указывает, что сегодня экономика состоит из секторов, подлежащих и не подлежащих количественной оценке; к первым он относит сельское хозяйство, добывающую и обрабатывающую промышленность, транспорт, связь и коммунальное хозяйство, ко вторым -- строительство, торговлю, финансы, всю сферу услуг и деятельность правительственных уч
-----------
[53] - См.: Information Technology and Service Society. A Twenty-First Century Lever. Wash., 1994. P. 33.
[54] - См.: Madrick J. The End of Affluence. The Causes and Consequences of America's Economic Dilemma. N.Y., 1995. P. 4.
[55] - См.: Ibid. P. 14; см. также: Information Technology and Service Society. P. 33.
[56] - Davis В., WesselD. Prosperity. P. 9.
График 5-1 Валовой внутренний продукт на человеко-час (тыс. долл. в ценах 1982 года, США, 1948-1990)
график
Источник: Griliches Z. Productivity, RD, and the Data Constraint // NeffD., Siesfeld G.A., Cefola J. (Eds.) The Economic Impact of Knowledge. Boston- Oxford, 1998. P. ----216.
-------------
реждений. Предлагая подобную классификацию, автор наглядно демонстрирует, что до начала 70-х годов динамика производительности в экономике в целом и в каждом из этих секторов в отдельности фактически совпадала, тогда как позже наметились совершенно противоположные тенденции (см. график 5-1), которые, по его мнению, и обеспечили замедление общего темпа роста производительности [57]. Эту оценку мы считаем исключительно важной, так как она подводит нас к следующей проблеме, разработанной недостаточно глубоко, но тем не менее представляющей значительный интерес -- как чисто теоретический, так и прикладной.
Речь идет о третьей тенденции, сопутствующей постэкономической трансформации и заключающейся в том, что традиционные показатели, отражавшие динамику индустриальных экономик, все более явно обнаруживают сегодня свою неадекватность. Становится очевидным, что валовые показатели, и в первую очередь ВНП, далеко не в полной мере отражают подлинные характе
---------------
[57] - См.: GrilichesZ. Productivity, RD, and the Data Constraint //NeefD., Siesfeld G.A., Cefola J. (Eds.) The Economic Impact of Knowledge. Boston-Oxford, 1998. P. 216.
---------------
ристики развития современной экономики [58]. Уже с конца 60-х годов ряд исследователей начал поиск путей построения альтернативных индикаторов, которые позволяли бы учитывать в экономической статистике два новых фундаментальных фактора, оценка которых имеет исключительное значение для постиндустриального хозяйства: влияние роста и совершенствования человеческого капитала и "удовлетворенности жизнью" в целом, а также состояние окружающей среды и природных ресурсов. Первые попытки такого рода были предприняты в конце 60-х и начале 70-х годов, когда Комиссия американской Академии точных и гуманитарных наук под руководством Д.Белла приступила к работе по подготовке так называемой Системы социальных счетов, а профессора Дж.Тобин и У.Нордхаус из Йельского университета предложили показатель, названный ими "индикатором экономического благосостояния" -Measure of Economic Welfare (MEW), по сути дела производный от успешно использовавшегося в то время в японской статистике параметра "чистого национального благосостояния" -- Net National Welfare (NNW) [59], хотя и отличавшийся от него по четырем направлениям. Как подчеркивает в этой связи Дж.Кобб: "Прежде всего, первый не указывает такие неизбежные издержки, как стоимость ежедневного проезда на работу из пригорода в город, налоги на содержание полиции, санитарной службы, ремонт дорог и обеспечение обороноспособности страны. Во-вторых, этот показатель определяет стоимость основных услуг, отдыха, работы вне рынка. В-третьих, он признает, что дополнительный доход горожан не всегда дает экономическую выгоду, и предполагает вычитание стоимости "неудобств городской жизни". В-четвертых, авторы подчеркивают необходимость устойчивости экологического благосостояния. Для этого часть производимого каждый год продукта должна реинвестироваться в целях развития промышленного производства, обеспечивая таким образом потребности растущего населения. Чтобы получить подлинный, т.е. устойчивый, показатель экономического благосостояния (MEW), эту часть продукта, не подлежащую потреблению в настоящее время, следует вычесть" [60].
Расчеты Дж.Тобина и У.Нордхауса свидетельствуют о том, что, хотя динамика ВНП и MEW на протяжении тридцати лет (с 1935
---------------
[58] - Подробнее см.: Ayres R.U. Turning Point. An End to the Growth Paradigm. L., 1998. P. 106; Daly H.E. Beyond Growth. The Economics of Sustainable Development. Boston, 1996. P. 28.
[59] - См.: Henderson H. Paradigms in Progress. Life Beyond Economics. San Francisco, 1995. P. 148.
[60] - Cobb J.B., Jr. Sustainability. Economics, Ecology, and Justice. Maryknoll (N.Y.), 1992. P.59-60.
---------------
по 1965 год) и однонаправлена, разрыв в темпах роста данных показателей оказывается весьма значительным. Так, если с 1935 по 1945 год показатель ВНП вырос в США почти на 90 процентов, то рост MEW не превысил 13 процентов; аналогичные цифры для 1947-1965 годов составили 48 и 7,5 процента[61]. Последующие оценки показали, кроме того, что после 1973 года индекс MEW впервые обнаружил тенденцию к падению (отмечавшуюся, однако, лишь до 1981 года). Между тем Г.Дэли и Дж.Кобб усомнились в этих расчетах, поскольку, по их мнению, они по-прежнему основываются на валовых показателях (например, учитывают расходы на здравоохранение и образование вместо того, чтобы опираться на реальное улучшение здоровья и образованности нации, то есть смешивают затраты на формирование человеческого капитала с полученным эффектом), а также не учитывают вызываемого хозяйственной деятельностью разрушения окружающей среды. С учетом своей критики, они предложили "индекс устойчивого экономического благосостояния" (Index of Sustainable Economic Welfare) [62], динамика которого качественно отличается от динамики ВНП (см. график 5-2). Приводя все эти сведения, мы не ставим своей целью поддержать одно из научных направлений, сформировавшихся в оценке адекватности того или иного показателя экономической динамики; мы всего лишь обращаем внимание на факт разнонаправленного движения традиционных экономических индикаторов и показателей, более приспособленных для оценки постиндустриальной реальности; кроме того, нам важно отметить, что в современной экономике возникают все новые участки и секторы, рост и развитие которых не могут быть отражены ни в традиционных, ни даже во вновь вводимых в оборот показателях. Момент же, к которому относится появление этого растущего несоответствия, все авторы, вне зависимости от занимаемой ими позиции, относят к периоду между 1973 и 1979 годами[63].
Четвертая тенденция имеет особое значение и будет подробно рассмотрена в последней части книги. Речь идет о резком углублении социального неравенства, начавшемся во второй половине 70-х годов. Вначале большинство исследователей объясняло это тем, что повышение нефтяных цен в разной степени затронуло
---------------
[61] - См.: Ayres R.U. Turning Point. P. 109.
[62] - См.: Daly H.E., Cobb J.B., Jr. For the Common Good. Boston, 1989; Cobb C., Halstead Т., Rowe J. Redefining Progress: The Genuine Progress Indicator, Summary of Data and Methodology. San Francisco, 1995.
[63] - См.: KuttnerR. Everything for Sale: The Virtues and Limits of Market. N.Y., 1997. P. 86; Wewaecker E.U., von, LovinsA.B., Lovins L.H. Factor Four: Doubling Wealth -Halving Resource Use. The New Report to the Club of Rome. L., 1997. P. 279.
