— Но это нужно знать мне.
— Увы и ах, — сказал Холден. — Сейчас я не настроен об этом разговаривать. С Белизом у меня связаны самые теплые воспоминания. Ностальгия, так сказать. И еще я очень скучаю по дяде Тому. У него, в отличие от нынешних, всегда был авианосец на рейде. А эти явились совершенно без поддержки. — Холден скривил презрительную гримасу. — В такие вот моменты начинаешь верить всем этим историям, что раньше все было лучше. Я бы точно чувствовал себя куда более спокойно, если бы у вас тоже был авианосец на рейде. Или пара линкоров на дальней орбите.
— Холден…
— Не дави на меня, Алекс, — сказал он. — Если мы выживем и остановим Визерса, то я все тебе расскажу. А если нет, то это знание бессмысленно, и не будет большой беды, если я унесу его с собой в могилу.
— А если я выживу, а ты нет? — поинтересовался я.
— Неприятный расклад, — хмыкнул он. — Но в таком случае тебе придется довольствоваться самим фактом своего выживания. Если подумать, это не так уж мало.
— Я предпочел бы выжить и знать.
— Бывают в жизни огорчения, — сказал Холден. — Полковник тоже много чего хочет знать, но до поры до времени я намерен применить в вашем отношении тактику СБА. Доводить до вас информацию в части, вас касающейся, и ни словом больше. В конце концов, мы — враги, заключившие хлипкий временный союз, и, учитывая ваше численное преимущество, лишние козыри мне не помешают.
— Вот теперь я верю, что ты — Феникс.
— Не самая лучшая моя роль. Много беготни и стрельбы, слишком мало актерской игры.
— Ты ведь жаждешь остановить Визерса не для того, чтобы спасти чьи-то жизни, — сказал я. — Ты просто хочешь, чтобы война продолжалась.
— Согласен, мотивы у нас разные. Но цель-то одна. Вот из этого и надо исходить.
— Зачем тебе это?
— Война? — уточнил Холден.
— Да.
— Война — это прекрасно, — сказал он. — Это моя стихия. Огонь, хаос и разрушение. Мне нравится война. Если хочешь, война — это моя религия. Я приношу Аресу кровавые жертвоприношения. Гекатомбы.
— Ты чокнутый.
— Возможно. Но каменный топор был изобретен человечеством куда раньше, чем колесо. Наверное, таким же чокнутым, как я. История человечества — это история войн, которые оно вело, и скаари ничем от вас не отличаются. У них тоже были свои Александры Македонские, Чингисханы и Наполеоны. Разум получают только хищники, агрессия — это двигатель прогресса. Кленнонцев, по вполне понятным причинам, мы здесь не рассматриваем. Они произошли от людей и, мягко говоря, тоже довольно воинственны.
— Каких же высот может достичь прогресс в результате всеобщей бойни?
— Понятия не имею, — сказал Холден. — И это самое замечательное. Войны меняют мир, а этому миру чертовски нужны перемены.
— Визерс тоже может изменить мир.
— Откатив его на века назад, — согласился Холден. — Это не те перемены, которых я жажду. Прогресс не пойдет по другому пути. Человечество снова построит корабли с гипердвигателями и будет надеяться, что никто не сможет повторить трюк Визерса. Тем более что о нем никто и не узнает. Спишут все на бурю в гиперпространстве или придумают еще какое-нибудь логичное объяснение.
— Может быть, люди придумают что-то новое.
— Зачем придумывать новое, если гипердрайв уже существует и прыжки через гипер снова станут возможны? — поинтересовался Визерс. — Знаешь, через несколько лет после того, как ты покинул уютный двадцать первый век, в Европе произошли извержения вулканов. Началось все с Исландии, а потом и остальные подтянулись. Подвижки земной коры, активность магмы, все такое. В атмосфере надолго повисло облако вулканического пепла, которое выводило из строя двигатели самолетов, и человечеству пришлось на несколько лет забыть о реактивной авиации. И что, ты думаешь, они сделали? Изобрели телепорт? Черта с два. Они вернулись к монопланам и авиации малой дальности, которым для полета не нужно было забираться на ту высоту, где висел пепел. Некоторые страны даже дирижаблестроение возобновили. На время. Перевозки подорожали, выросли нагрузки на поезда… Но это и все. Потом пепел рассеялся, и самолеты снова вернулись в небо. Никаких альтернатив. Их просто не искали, незачем было их искать, ведь все понимали, что вулканы не могут извергаться вечно и пепел в атмосфере повис не навсегда. Никто никаких выводов не сделал.
— Это другое.
— То же самое, — сказал Холден. — Следующее такое извержение произошло через двести с лишним лет. Человечество снова наступило на те же грабли, и опять никаких выводов. Поколения сменились, а сами люди остались теми же. Такое уже бывало, сказали они. Надо просто подождать, пока оно само не пройдет, и больше на протяжении нашей жизни оно уже не случится. А еще через двести лет пусть потомки сами решают свои проблемы.
Подлинность этой истории неизвестна мне до сих пор. События, о которых говорил Холден, произошли задолго до Войны Регресса, сведений о тех временах практически не сохранилось, и учебники истории умалчивали о том периоде, когда человечество временно распрощалось с реактивной авиацией. Однако звучало все довольно правдоподобно. «На наш век хватит» и «после нас хоть потоп» — это расхожие фразы, и, принимая решения, человечество очень часто руководствовалось именно такой логикой.
— Штука в том, что если у Визерса все получится, то он унесет тайну этого трюка с собой в ад, — сказал Холден. — Да и о самом трюке никто не узнает. Конечно, люди проведут исследование, но опираться они будут на статистику, которая о подобном умалчивает. Скаари подтвердят, что катаклизмов в гипере не было и на их памяти, и все решат, что катастрофа вызвана естественными причинами, и если она и может повториться, то не раньше чем через несколько тысяч лет. В любом случае гипер — это единственный пока путь в дальний космос, и никто от него не откажется. Прогресс не пойдет по другому пути, он останется в той же колее. Просто какую-то часть дороги придется пройти заново.
— Если следовать такой логике, то война все равно неизбежна, — сказал я. — Не сейчас, так через двести лет, когда стороны снова нарастят военную мощь.
— Скорее всего, — согласился Холден. — Но, видишь ли, дело в том, что у меня нет желания ждать еще пару веков. Мне нравится то, что сейчас происходит, и я вовсе не желаю, чтобы оно останавливалось.
Он говорил так, словно на самом деле может прожить еще пару веков и основная проблема вовсе не в этом. Завидный оптимизм, если не забывать о его основной профессии.
— Так ты определись, война тебе нужна или прогресс.
— Они идут рука об руку, и одно неотделимо от другого. Порох изобрели раньше электричества. Все главные области научно-технического развития связаны с военной промышленностью, которая и обеспечила прорывы. В конце концов, и гипердрайв был получен в ходе поисков альтернативных двигателей для ракет, которые собирались использовать в назревающей войне с взалкавшими независимости колониями на Марсе и Венере. На корабли его стали ставить несколько позже.
— Война состоялась?
— Нет. Перед человечеством внезапно открылся целый космос, и недовольные свалили из Солнечной системы в поисках новых, лучших миров. Первые корабли были нестабильны, первые колонисты сталкивались с целым рядом неизвестных доселе трудностей. Выжили немногие. Самых удачливых из них мы сейчас знаем как кленнонцев.
— И в итоге мы все равно получили войну.
— Вижу, ты уловил основную мысль, — сказал Холден. — Сектор Исследованного Космоса слишком тесен для трех рас, и война неизбежна. Дело ведь совсем не в том, что кому-то негде жить. Кленнонцы столкнутся с проблемой перенаселения очень не скоро, скаари научились регулировать рост своей популяции при помощи междоусобных войн, да и сам Альянс вполне протянет еще несколько веков с тем, что у него есть. Пусть ребятам и придется потесниться. Но Исследованный Сектор субъективно мал. При помощи гипердрайва его можно пересечь за несколько месяцев. Людям не тесно. Они просто чувствуют, что им тесно. Это клаустрофобия галактического масштаба, и спасти от нее может только новое расширение горизонтов, но гипердрайв тут не помощник. Слишком большие расстояния даже для него, слишком много звезд надо обследовать, и результат, как правило, себя не окупает. За пределами Сектора мало пригодных для жизни миров, так что проблему они не решают.
— А дальняя разведка?
— Экономически невыгодно, — сказал Холден. — Слишком долго ждать результата, в случае положительного ответа слишком долго и дорого туда лететь. Да и больше половины посланных в глубокий космос кораблей так и не вернулись. Если они что-то и нашли, нам об этом неизвестно.
— Скаари здесь дольше нас, они…
— Они не занимались такими исследованиями. Просто не видели в них необходимости. Скаари не чувствовали тесноты до тех пор, пока не появились люди.
