Мнение о том, что на немецких помещиках держалась вся экономика Эстляндии и Лифляндии, более чем неосновательно. Помещики все больше становились должниками ростовщиков и богатых купцов. К концу XVIII в. сумма долгов лифляндских поместий составляла 11 млн. рублей серебром.[124] Не лучше обстояло дело в Эстляндии. Имения закладывались и перезакладывались, часто продавались. Если с 1761 по 1770 г. в Лифляндии было продано всего
8 имений, то за вдвое меньший срок (с 1796 по 1800 г.) – 83.
В подобной ситуации русское правительство могло безболезненно для экономики края начать процесс русификации, выкупая за умеренную плату имения с крестьянами. Эти имения можно было пожаловать русским дворянам или, еще лучше, перевести в казенные земли, а крестьян – в казенные крестьяне. Взамен лояльным германским дворянам можно было дать земли в Центральной, а еще лучше, в Новой России.
Глава 17
Присоединение Курляндии к России
В XVIII веке Курляндское герцогство находилось в вассальной зависимости от Речи Посполитой. Однако к 1710 г. на его территории дислоцировались русские войска.
Во время свидания Петра I с прусским королем Фридрихом I в октябре 1709 г. в Мариенвердере было решено, что курляндский герцог Фридрих-Вильгельм должен жениться на одной из родственниц русского царя. Тем самым Петр I рассчитывал обеспечить известное влияние России на дальнейшую политику герцогства.
В 1710 г. Фридрих-Вильгельм приехал в Петербург, где обвенчался с племянницей царя Анной Иоанновной. А перед венчанием был заключен договор, по которому Фридрих-Вильгельм обязывался в случае войны соблюдать по отношению к России доброжелательный нейтралитет, а также содействовать торговым сношениям между Россией и Курляндией и обеспечить русским купцам свободный проезд в Западную Европу. Для герцога самым важным было получение 40 тысяч рублей приданого Анны Иоанновны и 160 тысяч рублей ссуды, на которые он хотел выкупить заложенные имения. Однако на обратном пути в Митаву (с 1917 г. Елгава), 6 января 1711 г. Фридрих-Вильгельм внезапно умер. Как утверждают современники, герцог в Петербурге попросту запил, и причиной его смерти стало неумеренное потребление алкоголя.
Теперь курляндским герцогом стал наследник престола – дядя умершего герцога Фердинанд. В Митаву он не поехал, а остался в Данциге и оттуда управлял герцогством не столько при помощи советников герцогства, сколько через своих доверенных лиц.
Поскольку Северная война была еще не закончена, Петр I не рискнул силовым путем аннексировать Курляндское герцогство, но и отдавать его тоже не хотел. По его приказанию в Митаву была отправлена на жительство вдова Фридриха-Вильгельма с «ограниченным контингентом» русских войск.
В результате в герцогстве возникло, как говорят в Польше, «бескоролевье». Формально герцогом был Фердинанд, польское дворянство в Курляндии пыталось вернуть край Речи Посполитой, а «русская» партия из немецких дворян соответственно ориентировалась на Петербург.
В 1730 г. Анна Иоанновна стала русской императрицей. Ее фаворитом и самым влиятельным человеком при дворе был курляндец Эрнст-Иоганн Бирон. Русская дипломатия уделяла исключительное внимание событиям в герцогстве.
После смерти польского короля Августа II Россия поддерживала его сына, будущего польского короля Августа III, в его борьбе за польскую корону против Станислава Лещинского. Август III при поддержке русских войск стал польским королем, а в 1736 г. польский сейм по настоянию России отказался от включения Курляндии в состав польского государства, признавая по-прежнему личную зависимость герцогства от Польши.
В 1737 г. умер герцог Фердинанд, и курляндский ландтаг в июне того же года избрал герцогом Бирона. Дело решили русские деньги и русские полки на границе.
Став герцогом, Эрнст Бирон продолжал жить во дворце в Петербурге. Анна Иоанновна перед смертью в 1740 г. назначила наследником престола своего трехмесячного внучатого племянника Иоанна, а регентом до его совершеннолетия – Бирона. Однако в ночь с 8 на 9 ноября 1740 г. фельдмаршал Миних с ведома матери императора Иоанна VI Анны Леопольдовны произвел военный переворот. Бирон и его сторонники были арестованы, а затем герцога отправили в ссылку в Сибирь, в Пелым.
Через 16 дней в Петербурге произошел новый переворот – рота гвардейцев 25 ноября возвела на престол Елизавету Петровну. Новая императрица улучшила участь Бирона – ему определили местом ссылки Ярославль вместо Пелыма.
До 1758 г. Курляндия оставалась без герцога, а затем польский король Август III (а по совместительству саксонский курфюрст) уговорил Елизавету Петровну сделать герцогом своего сына Карла Саксонского. Избрание католика герцогом вызвало недовольство населения Курляндии, большинство которого состояло из протестантов.
Императрица Екатерина II нашла решение Елизаветы неразумным: «В деле о Курляндии, чем более о нем думаю, тем менее нахожу там здравого смыслу».[125] И она надумала вернуть на курляндский престол… Эрнста Бирона, которому шел уже 73-й год.
Польский король Август III потребовал, чтобы Бирон представил ему свои требования, на что русский посол Ржичевский ответил, что «Бирон собственно не обязан просить о том, что у него никто и ни по каким правам отнять не мог».[126] А матушка-государыня пригрозила выгнать непослушного короля из Польши. В Курляндию вновь вошел довольно приличный контингент русских войск.
30 декабря 1762 г. в Митаву с большим торжеством въехал Бирон со своим сыном Петром.
По указу императрицы принц Карл был выслан из Митавы. Однако сторонники Польши, их называли «каролинцами», решили дать бой Бирону в ландтаге. Ландтаг отказался присягать новому герцогу. В ответ Екатерина II предложила дворянам в четырехнедельный срок принести присягу Бирону. Неподчинившимся грозило расквартирование в их имениях русских войск на постой. Угроза эта возымела свое действие, и даже наиболее оппозиционно настроенные дворяне были вынуждены повиноваться.
После смерти Эрнста Бирона ему наследовал сын Петр. «Каролинцы» во главе с дворянином Говеном Младшим начали борьбу против нового герцога. Дворяне опять отказали в присяге герцогу. Дело дошло до того, что в 1771 г. по требованию русского правительства Говена арестовали в Варшаве. Среди его бумаг нашли переписку с саксонским двором. Говен был осужден на три года и заточен в крепость. А после императрица просто купила Говена, и он стал вождем «русской партии».
В 1784 г. Петр Бирон, формально оставаясь герцогом, подался от греха подальше в Германию. Через три года он вернулся в Митаву, но его власть стала номинальной. Герцогство контролировали богатые дворяне и резиденты императрицы.
В мае 1794 г. польские конфедераты вторглись в Курляндию. Герцог и ландтаг обратились за помощью к России. Русские войска к августу навели порядок в Курляндии.
Анархия в герцогстве порядком надоела как дворянам, так и горожанам. Поэтому делегаты курляндского дворянства начали в Петербурге переговоры о возможности подчинения герцогства России. Герцог вначале протестовал против этого, но вскоре понял тщетность подобных протестов и, в свою очередь, начал в Петербурге переговоры о размерах компенсации за добровольный отказ от герцогства.
В январе 1795 г. герцог Петр лично прибыл в Петербург. Через два месяца переговоры завершились, и герцог 28 марта подписал отречение от престола, выторговав себе за это 2 млн. рублей компенсации за свои имения, 69 тысяч талеров ежегодной пенсии и обеспечение вдовьей доли для своей жены.
В апреле 1795 г. курляндское дворянство официально признало подчинение своего герцогства России. Екатерина II утвердила за дворянством все его прежние права и привилегии. 27 мая 1795 г. Курляндское герцогство стало Курляндской губернией Российской империи.
Глава 18
Как два Николая спасали остзейских баронов
В сентябре 1836 г. епископом Рижским был рукоположен Иринарх (в миру Яков Дмитриевич Попов). С первых дней своего пребывания в Риге Иринарх вел активную деятельность по распространению православия в крае. Он сделал много для того, чтобы старообрядцы Риги и окрестностей стали посещать православные храмы. Епископ активно обращал эстонцев и латышей в православие.
В конце 30-х гг. XIX века в результате сильных неурожаев жизнь крестьян Лифляндской губернии значительно ухудшилась. 1 июля 1841 г. лифляндский губернатор сообщал министру внутренних дел, что «крестьянские поля, засеянные озимыми урожаями прошлого года, не позволяют надеяться даже на самый небольшой урожай». Зима и весна 1841 г. выдались крайне тяжелыми. Хлеба вымокли и не уродились, не хватало и корма для скота. Крестьянам угрожал голод. Большинство помещичьих имений в результате неурожая также находились в тяжелом положении. На помощь от государства не приходилось рассчитывать, так как во многих других губерниях урожай был еще хуже, чем в Лифляндии.
