Свт. Игнатий: «Иное — молиться со вниманием, при участии сердца; иное — нисходить умом в сердечный храм и оттуда приносить таинственную молитву, исполненную силы и благодати Божественной. Второе происходит от первого… Все это совершается под водительством благодати Божией, по ее благоволению и усмотрению. Стремление ко второму прежде стяжания первого не только бесполезно, но может быть причиной величайшего вреда»{227}.
Прп. Никодим Святогорец: «Ведай, что хотя и своими усилиями творимая и достигаемая молитва есть молитва, Богу приятная, но настоящая молитва, та, которая вселяется в сердце и делается неотходною, есть дар Божий, дело Божией благодати»{228}.
Свт. Феофан: «Что касается до созерцания, то ни у одного из отцов не находим, чтобы в него можно было вступать самим… Созерцание, по словам их, давалось именно тем, которые успевали уже очистить сердце свое совершенно и глубоко соединялись с Господом»{229}.
Митрополит Иерофей (Влахос) приводит слова Афонского старца-пустынника, который, определяя различие молитвенных состояний, говорит: «У деятелей молитва совершается от страха Божия и благой надежды, в то время как у созерцателей — из любви к Богу и совершеннейшей чистоты. Характерный признак первой ступени, деятельной, — сосредоточенность ума в сердце, когда ум, не отвлекаясь, молится Богу.
{198}
Признак второй ступени, созерцательной, — охваченность ума Божественным Светом, когда ничего из мира не чувствуется, даже собственное „я“»{230}.
Владыка Антоний в своей работе вводит подробную градацию молитвенных состояний. Деятельному периоду у него соответствует прохождение молитвы 1) словесной, 2) умной деятельной, 3) умно-сердечной деятельной. Созерцательному периоду — прохождение молитвы 4) умно-сердечной самодвижной, 5) умно-сердечной чистой. К третьему периоду — периоду обожения — он относит молитву 6) зрительную.
Этой последней, наивысшей степени молитвенных состояний — молитве зрительной — в писаниях святых отцов иногда соответствует наименование молитвы духовной. Именно так называет ее Исаак Сирин. На вопрос: «Что такое духовная молитва?» — преподобный отвечает, что обретающие ее «делаются причастными действенности Святого Духа. И ее сподобляется один из многих тысяч людей, потому что это — тайна будущего состояния и жития. Ибо он возносится, и естество пребывает недейственным, без всякого движения, и памятования о здешнем. Не молитвою молится душа, но чувством ощущает духовные вещи оного века, превышающие понятие человеческое, уразумение которых возможно только силою Святого Духа. А это есть умное созерцание, но не движение и не взыскание молитвы, хотя от молитвы заимствовало себе начало. Ибо через это некоторые из подобных сим людей достигали уже совершенства чистоты… И когда приникает Дух Святой, всегда обретает таковых в молитве; и от этой молитвы возносит их к созерцанию, которое называется духовным зрением»{231}.
Преподобный Исаак обращается и к проблеме терминологии: «Иногда сию, так называемую духовную молитву в одном месте называют путем, а в другом ведением, и инде — умным видением. Видишь, как отцы переменяют названия духовных предметов. Ибо точность именований устанавливается для предметов здешних, а для предметов будущего века нет подлинного и истинного названия, есть же о них одно простое ведение, которое выше всякого наименования… и всех придуманных имен… Отцы в означение оного ведения употребляют какие хотят названия, так как точных именований оному никто не знает»{232}.
В связи с этим же вопросом профессор С.М. Зарин пишет, что часто одни и те же понятия «обозначаются в аскетической литературе различными техническими терминами. Эти последние, отличаясь фигуральностью, нелегко переводятся на точный язык современных психологических терминов. Как известно, святые отцы-подвижники не имели обычая излагать свои мысли в систематической форме, а допускали известную свободу в распределении и формулировке литературного материала»{233}.
{199}
Размышляя об уровнях молитвенных состояний, прп. Никон Оптинский писал: «Первый от Господа дар в молитве — внимание, т. е. когда ум может держаться в словах молитвы, не развлекаясь помыслами. Но при такой внимательной, неразвлекательной молитве сердце еще молчит. В этом-то и дело, что у нас чувства и мысли разъединены, нет в них согласия. Вторая молитва — второй дар — это молитва внутренняя, т. е. когда мысли, чувства в согласии направлены к Богу. До сих пор всякая схватка со страстями оканчивалась победой страсти над человеком, а с этих пор, когда молятся ум и сердце вместе, т. е. чувства и мысли в Боге, страсти уже побеждены. Побеждены, но не уничтожены, они могут ожить при нерадении… И молитвенник, чуть только страсть зашевелится, бьет ее и побеждает. Третий дар есть молитва духовная. Про эту молитву я ничего не могу сказать, здесь в человеке нет уже ничего земного. Правда, человек еще живет на земле, по земле ходит, сидит, пьет, ест, а умом и мыслями он весь в Боге на небесах. Некоторым даже открывались служения ангельских чинов. Это молитва — молитва видения. Достигшие этой молитвы видят духовные предметы, например состояние души человеческой, так, как мы видим чувственные предметы, как будто на картине. Они смотрят уже очами духа, у них смотрит уже дух. Постоянно ли они находятся в видении или только по временам — не знаю. Они не говорят о том, что видят, редко открывают другим свои видения»{234}.
Исследователь исихазма игумен Петр (Пиголь), анализируя первые два периода, ведущие к обожению, пишет: «Исихастский путь духовного делания условно делится на два периода: 1) деятельное подвижничество, очищение от страстей и 2) благодатное созерцание. Первому периоду, или деланию, соответствует понятие „аскетика“, второму — „мистика“… По учению исихастов, делание всегда предшествует созерцанию и служит подготовкой к нему. Следовательно, мистика не есть особый духовный путь, отличный от аскетики, от нее не зависящий. Мистика есть особое благодатное состояние, которое достигается на пути строгого подвижничества…
Бог ниспосылает Свою благодать человеку не в меру его заслуг, а туне, сообразуясь лишь с духовной восприимчивостью подвизающегося. Деятельный путь существует только для того, чтобы подготовиться к восприятию благодати, к созерцанию. Именно в благодати содержится высшее совершенство и желаемое единение с Богом, которых человек лишился в грехопадении… В Боге в первую очередь надо всегда отличать Его сущность (ουσία) от Его проявления (ενέργεια). Энергия Божества нетварна, как и Его сущность… Слово „Божество“ прилагается не только к существу Бога, но и к Его энергиям. Сущность выше своего
{200}
проявления, как причина выше следствия. Сущность Божия трансцендентна тварному миру (вне мира), а потому недоступна для познания человеку, который может познавать Бога только в Его проявлениях — Его благодати (χάρις), силе (δύναμις), любви, мудрости и т. д.
Практическая деятельность исихастов при таких теоретических посылах заключалась в умном делании, то есть в исполнении в первую очередь евангельской заповеди о непрестанной молитве[78]. Непрестанная Иисусова молитва очищает человека от всякого рода душевной порчи, вызванной грехопадением, и делает его способным к духовному преображению и к восприятию Божественной благодати, открывает перед ним возможность взойти на высшую ступень совершенства и желаемого единения с Богом… Происходящее при этом обожение человеческой личности является основанием и началом преображения всего человечества и всего мироздания»{235}.
О созерцательной жизни размышляет в своих писаниях епископ Петр (Екатериновский): «Святые отцы, подвижническую жизнь разделяя на деятельную и созерцательную, последней отдают большее преимущество пред первою. Авва Моисей доказывает это примером упоминаемых в Евангелии (Лк. 10:39–42) Марфы и сестры ее Марии, разумея под первой жизнь деятельную, а под последнею — созерцательную. Хотя Марфа, говорит он, и для услужения Господу трудилась, а Мария, седши при ногах Спасителя, только внимала духовному учению Его, но Господь предпочел Марию Марфе… Посему прочие добродетели, хотя полезны и даже необходимы, но должны стоять на второй степени по достоинству, потому что все они совершаются для достижения сего одного — созерцания. Ибо Господь словами: печешися и молвиши о мнозе, едино же есть на потребу, — очевидно, высшее благо поставляет не в деятельной, хотя и похвальной и многоплодной жизни, но в созерцании Бога»{236}.
