– Ты чё, атаман? – Цепень наскоро завязал штаны и теперь, раздувая ноздри, глядел на эгерини.– Чё ты лезешь, а? Чё ты лезешь, ослиная ляжка? Ежели сам не мужик, дерьмо кошачье, другим не мешай, ты понял?! – брызжа слюной заревел Цепень.
Разбойник был пьян. Кроме того, Фаргал один, а за его спиной – пятеро недовольных земляков.
Фаргал молчал, но глаза его сузились от гнева. Эгерини сдерживался, понимая: сорвется – убьет всех шестерых.
А Цепень продолжал разоряться, даже нож достал – больше для куража.
Девочка на траве застонала и перевернулась на бок. Фаргал скосил глаза…
И дурак Цепень прыгнул на него, целя ножом в шею.
Меч эгерини с шелестом выпрыгнул из ножен и на том же движении вошел снизу, под панцирь, в живот Цепня. Левой рукой Фаргал отшвырнул нурташца. Тот упал на спину, раза два дернулся и затих. Готов.
Земляки Цепня сбились в кучу. Они тоже взялись за оружие.
Фаргал перешагнул через труп. Красная блестящая кровь капала с меча на траву…
– Погоди, Большой Нож!
Свистящий от ярости голос Мормада остановил эгерини. Фаргал оглянулся и увидел, что почти вся его банда стоит кругом, и только Ашшуру известно, набросятся они сейчас на своего атамана или нет.
Пятеро нурташцев приободрились. Братва явно за них.
И в самом деле, почему этот сопляк-атаман лишает их законной радости от добычи? О возможных колдовских способностях эгерини они не вспомнили. Так же, как и о том, что в любой момент может появиться стража Владыки.
– Погоди, Большой Нож,– повторил Мормад.– Вы гляньте, братва, что делается! Мы все, значит, пашем, мы работаем… – тут он повернулся к приятелям Цепня и процедил: – А вы, шершней вам в задницы, паршивые выползки, жрете наше винище?
Именно те слова, какие нужно было сказать. Мормад намного лучше эгерини знал воровскую свору.
– А ты нас не учи, писун! – рявкнул один из нурташцев, здоровенный детина по кличке Колесо.– Когда я…
Молниеносный выпад – и воздух с бульканьем и хрипом вышел из рассеченного горла Колеса.
Остальные отшатнулись в ужасе.
Когда убивал Фаргал – понятно. Он чужой, эгерини, вдобавок (это всякий видит, если глаза не залил) – герой. Кроме того, против чужака можно и объединиться. Но Мормад – свой, а когда свой, знакомый с детских голозадых лет, убивает, как чужой, молча, без разговора, даже и не пробуя договориться миром,– это страшно.
Четверо сразу потеряли сплоченность, отодвинулись друг от друга. Каждый думал: лишь бы не я – следующий!
Фаргал повел головой, оглядывая своих чуть не взбунтовавшихся людей («Молодец Мормад,– подумал он.– Вовремя встрял»), и обнаружил в кругу тех, кто должен был нести стражу.
– Вы что здесь делаете? – с бешенством произнес он.– Ждете, пока солдаты явятся?
Караульщиков как ветром сдуло. И враждебное кольцо тут же распалось. Остались только четверо живых приятелей Цепня да два мертвеца. И девочка.
Фаргал обтер и спрятал меч.
– Прочь,– сказал он, и четверка испарилась.
– А эту куда? – спросил Мормад, кивнув на свернувшуюся клубком девочку.
Фаргал задумался. Отпустить? Но это все равно что убить. Продать? Нет, тоже неправильно.
– Присмотри за ней, Мормад,– сказал он.– Накорми, вина дай, думаю, она поправится.
– Поправится,– уверенно ответил Мормад.– От этого не умирают.
Карнагриец наклонился над бедняжкой, убрал с ее лица волосы.
– А славная малявочка! – проговорил он. И девочке: – Ну-ну, не бойся! Тебе теперь сам Большой Нож покровительствует.
Погоню дозорный, предусмотрительно оставленный Фаргалом неподалеку от места привала, увидел незадолго до заката. И когда он догнал своих, его дурная весть оказалась второй. Первую принесли передовые разведчики, два брата-браконьера из Арукских императорских лесов. В полутора милях ниже по дороге – засада. Большой отряд: всадники, лучники, егеря.
Те, что шли по следу, – обычные солдаты. Но их много, больше сотни.
– И еще с ними – фетс,– сказал дозорный.– Колдун.
– Может быть, лекарь? – с надеждой предположил кто-то.– Ты ведь издалека смотрел, а?
Дозорный покачал головой:
– Лекари серебряных плащей не носят.
Плохо. Дорога перекрыта, значит, добычу придется бросить – с возами в лес не уйдешь. Да демоны с ней, с добычей! Если бы от колдуна можно было спрятаться в лесу!
Разбойники столпились вокруг Фаргала. Не так давно они были готовы его убить, но теперь он – последняя надежда.
– А если разделиться? – предложил Мормад.– Как, Большой Нож?
В этом был резон. Колдун «чует» не всю банду. У тех, кто не оставил след для волшебника, есть надежда ускользнуть.
– Собаки у них есть? – спросил Фаргал.
– Не видел,– ответил дозорный.
– У егерей точно есть,– заметил Мормад.– Но эти будут ждать, пока мы не подойдем. Вас-то не засекли?
– Обижаешь! – в один голос ответили братья.
– Возы – в круг! – приказал Фаргал.– Мормад, останься.
– Пустое,– сказал Мормад, глядя, как разбойники поспешно выпрягают лошадей.– Перестреляют нас, как попугаев!
– Скоро стемнеет,– отозвался Фаргал.– Мы оставим им хорошие мишени, пусть поупражняются. Ты отличишь ночью человека от мешка с соломой?
– Колдун отличит,– возразил Мормад.– Через час они будут здесь, пошлют за теми, кто в засаде, и… кто знает, сколько еще народу нас ловит? Колдун…
– Забудь о колдуне,– отрезал эгерини.– Колдуна я беру на себя. Ты останешься с парнями. Как закончите обманку, возвращайтесь назад. Не по дороге, сам понимаешь. С солдатами колдун, а может даже и маг, поэтому дозоров у них быть не должно. Отступите на полмили и схоронитесь. А там посмотрите.
Фаргал и сам не знал, как обернется его план, поэтому лишнего не говорил.
– У меня просьба к тебе,– продолжал эгерини.– Присмотри за девчонкой. Думаю, не просто так она к нам попала.
Мормад скептически поднял бровь, но не возразил.
– Если я буду жив, она – тоже,– пообещал он.
– Возьми мою лошадь,– сказал Фаргал.– Я ухожу пешком.
Дозоров и впрямь не было, а солдат – около сотни. Всадники. По значкам Фаргал определил: пограничная стража. Лучше бы городская или местная. Те – ленивей. Привыкли недоимки выколачивать да простонародье лупить древками пик. Пограничники попроворней. Но ненамного. Бойцов получше, как правило, Владыки ближе к себе держат, а кто свободу любит, наемником промышляет. Остальные же – как в любом войске: хорошие командиры – хорошие воины. Плохие – и солдаты у них больше о пиве да бабах радеют, чем о воинской службе. Это Фаргалу еще Большой объяснял.
Чародей ехал за третьим десятком. В колеснице. Плащ у него точно оказался серебряный, приметный даже в сумерках. Не боялся, значит, нежданной стрелы. Плохо.
