— Дедушка, помоги! Останови это!
— Мы выросли в окружении отвратительных вещей, которые крадутся в тенях, подобно животным.
Грязь доходила мне уже до груди. Все эти комья, щебень, обломки и осколки, все это вонючее старье давило на меня, стремясь расплющить.
— Дедушка!
— Именно здесь, в Филчинге, в самом бедном и грязном, в самом таинственном из всех районов Лондона, расположена Великая Свалка. А посреди Свалки стоит Дом, в котором живем мы.
Грязь дошла уже до моей шеи и продолжала, продолжала подниматься.
— Дедушка, я утону!
Грязь дошла до подбородка и все равно поднималась.
— Дедушка!
— Здесь, где все окутала ночь.
Внезапно вся грязь исчезла. В палате лазарета вновь остались лишь дедушка и я.
Путь всех вещей
— Клодиус Айрмонгер, это последнее, что я скажу тебе, поэтому попрошу тебя слушать очень внимательно, — произнес дедушка, и его голос смягчился. — В Филчинг свозят не только мусор. Многих бедняков тоже свозят сюда. Голодающие, неудачники, преступники, должники, чужаки — все эти люди, худшие из людей, уставшие и сломленные, пьяные и стонущие, все эти маленькие люди копаются на Свалке для нас. Они переносят мусор, сортируют его и отдают нам. Бедные и обездоленные. В мире всегда были бедные и обездоленные.
В ответ на его слова маленькие несчастные куски тряпья завязались в узелки, приняв форму подобия согбенных людей, и сгрудились на куске сланца.
— Мудрые Айрмонгеры, родившиеся до нас с тобой, помогали этим людям. На Свалке люди могли заработать деньги, но настолько маленькие, что они навек оставались привязанными к ней. И связь между этими скрюченными людьми и предметами, которыми они дышали, о которые ранились, с которыми смешивалась их кровь, — эта связь стала настолько сильна, что кое-что пошло не так.
Один из маленьких узелков развязался, и в мгновение ока на его месте осталась лишь избитая медная пуговица.
— Иногда, просыпаясь, они обнаруживали на своих лицах глубокие борозды, которые при более тщательном осмотре оказывались трещинами. А иногда, хотя это начало происходить позже, они просто переставали работать. Люди замирали, словно заржавевшие механизмы, и никто не знал, что происходит. Точно известно лишь то, что им уже никогда не становилось лучше. Поначалу мы решили, что эти остановившиеся люди должны просто исчезать. Мы пустили слухи об убийствах и снизили цены на джин. Но потом люди перестали просто останавливаться. Они стали превращаться, трансформироваться в предметы. Довольно часто прекрасно чувствовавший себя человек отправлялся в постель вместе со своей чумазой супругой, но когда та просыпалась, оказывалось, что его рядом нет, а на кровати лежит, к примеру, стиральная доска. Исчезновений становилось все больше. Среди нас убийца, говорили мы им. Но почему тогда, спрашивали наиболее проницательные жители Филчинга, почему в таком случае при инвентаризации имущества после смерти человека среди его вещей всегда находится что-нибудь лишнее — кастрюля или тарелка, чашка или эмалированная миска, подсвечник или перчатка? Что мы могли им ответить? Болезнь распространялась волнообразно, иногда за месяц превратиться в предметы могло всего два человека. А бывали периоды, когда не было зафиксировано ни единого случая исчезновения, то есть трансформации. Но мы знали, мы, Айрмонгеры, знали, что люди, мой дорогой Клод, продолжают превращаться в предметы.
Еще две тряпки изменили форму, раскрывшись, подобно лепесткам. Одна из них превратилась в простую подставку для дров в камине, вторая — в складной табурет. Они были слишком крупными и соскользнули с куска сланца, служившего сценой. Покачиваясь на ходу подобно домашним животным, они вскоре исчезли под кроватью.
— Чтобы облегчить страдания работников Свалки и помочь им справиться с бедой, мы организовали нечто наподобие благотворительного фонда. В некоторых отчаявшихся семьях, которых хватало всегда, наблюдался переизбыток иждивенцев — обычно детей, поскольку стариков в Филчинге не так много, ведь редкий работник Свалки доживает до сорока. Они просто не знали, что делать. Трущобы переполнялись людьми. Тогда было объявлено, что чрезмерно разросшиеся семьи могут отдать некоторых своих членов в обмен на награду. Таким образом многие дети, а также некоторые старые и немощные люди оказались в Доме лавровых листьев. Их семьи получили деньги и квитанции. Им было велено беречь квитанции как зеницу ока, так как в случае ее потери они лишались права на возвращение своего родственника вне зависимости от наличия денег.
— Это ужасно, дедушка.
— Это бизнес, внук.
Оставшиеся тряпки каким-то образом превратились из бесформенного рванья в хрустящие картонные квитанции. На каждой из них аккуратным почерком было выведено имя, а под ним виднелись подпись и номер. Я подался вперед, чтобы прочитать их внимательнее.
ПОЛУЧЕНО: Томас Кнапп (4 года)
ЗА СУММУ: 11 ф. 3 ш. 5 п.
СТОИМОСТЬ ВОЗВРАТА: 31 ф.
ПОДПИСЬ: Фредерик Кнапп (отец)
— Томас Кнапп! — сказал я. — Мне знакомо это имя.
— Правда, мальчик? Это возможно.
— Томас Кнапп — это то, что говорит обувной рожок младшего дворецкого Бриггса! Я слышал его голос.
— Действительно?
— Я в этом уверен. Но почему, дедушка, почему он это говорит?
— Спокойно, дитя. Время продолжить наш рассказ.
— Он говорит: «Томас Кнапп»…
— Заложенных людей забирали из трущоб, чтобы приставить к полезной работе. Поначалу их свозили в Дом лавровых листьев. Через время несколько хитроумных Айрмонгеров, которые кормили заложенных (часто называемых просто «квитанциями») объедками, обнаружили простой способ притуплять чувства людей и превращать их в бездумную рабочую силу. Определенное количество лондонской грязи, превращенной в порошок или пасту, может лишить человека большей части мыслей, лишить его памяти. Смесь, состоящая из касторового и машинного масел, грязи лондонских улиц, воды из Темзы, пеньковых очесок и селитры. Этот порошок очень легко смешать с бедняцкой едой или хлебом. Или же просто слегка подсластить и давать ложками. Для нас это оказалось очень выгодным. Но было одно «но».
— Одно «но», дедушка?
— Одно «но». Начались осложнения, и возникла серьезная проблема.
Квитанции улетели. Сланцевая сцена подскочила и вернулась в карман дедушкиного пиджака. Старик выглядел очень обеспокоенным.
— Утечка. В нашем районе случилась утечка, распространившаяся за его пределы. Люди, дышащие разным воздухом, пьющие воду из Темзы и ощущающие запах разной грязи, люди из Челси, Кенсингтона, Найтсбриджа и Сити стали заболевать свалочной болезнью. Это стало серьезным бедствием, и многие начали пенять на семью Айрмонгеров. Нам пришлось объяснять им, как уберечься. Свалочная болезнь, как и любое другое заболевание, затрагивает не всех. И есть способ от нее защититься. Выяснилось, что болезнь обходит стороной тех, кто держит при себе превратившегося в предмет человека. Они не станут вещью до тех пор, пока с ними рядом будет такой предмет. В некоторых случаях этот предмет нужно носить с собой всегда, но обычно хватает того, чтобы он просто находился поблизости. Существует способ связать человека из плоти с человеком, превратившимся в предмет. Толика (для этого достаточно крупицы) превратившегося в предмет человека должна быть превращена в жидкость и введена путем инъекции человеку из плоти, а капля крови человека из плоти должна впитаться в человека-предмет. После этого двое должны находиться в относительной близости друг от друга — только так человек из плоти сможет не бояться ужасной болезни. Только так и никак иначе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
