Один за всех и все за одного
Капитан Шевандин открыл дверь кабинета заместителя командира полка по воспитательной работе, коротко спросил:
- Разрешите?
- Да Владимир Михайлович, заходи, присаживайся,- лысеющий подполковник лет сорока, подчёркнуто дружелюбно улыбаясь, указал на стул с другой стороны стола, за которым сидел.
Среднего роста коренастый капитан был в повседневной форме, которая «красноречиво» свидетельствовала, что принадлежит не очень за собой следящему уже не юному холостяку: брюки и рубашка не глажены минимум недели две, ботинки начищены небрежно, для вида, так же «тщательно» выбрит…
- Ну, как настроение перед командировкой?- продолжал излучать доброжелательность «замполит».
- Буд-то сами не знаете… Какое там настроение, не на курорт еду,- невесело усмехнулся капитан, закидывая ногу на ногу, и с независимым видом откинулся на спинку стула, как бы говоря: терять мне нечего, меньше разведгруппы не дадут, дальше Чечни не пошлют.
Инструктаж старшего разведгруппы, отправляемой из состава полка ВДВ, входила в обязанности заместителя по воспитательной работе, но не только из-за «галочки» вызвал он Шевандина. Подполковник, мужик, в общем, неплохой и справедливый, в той степени в которой справедливость вообще возможна в армии… Так вот, «замполит» понимал, что это несправедливо уже в третий раз посылать человека на войну, подвергать смертельной опасности, когда в полку полно офицеров, причём не старше его ни возрастом, ни должностью, которые исхитрились не побывать там ни разу. Подполковник осознавал, что Шевандин уязвлён, обижен и потому хотел его подбодрить, ну и попутно поговорить с ним о некоторых бойцах, отобранных для той командировки.
- Понимаю я тебя Володя. Не должен ты сейчас туда ехать, но, сам знаешь, так уж получилось, один больной, второй блатной, у третьего жена рожает…- подполковник в сердцах выматерился.- Поверь, я был против. На совещании прямо так и сказал, сколько можно над человеком издеваться. Ну, хоть бы ты женатым был, а то разведён, и детей нет, и родители умерли. Понимаешь, о чём я?- говорил, словно оправдывался подполковник.
- Понимаю, что верно, то верно, если даже угробят, плакать по мне действительно некому,- всё в том же стиле «юмора висельника» отвечал капитан. При этом лицо его недвусмысленно выражало: кончай свою душеспасительную бодягу, и так всё ясно.
Но «замполит» не спешил «закругляться», а лишь завершил первый вопрос «повестки дня»:
- Ну ладно, с тобой мы разобрались. Обещаю, как только вернёшься… Ну не знаю чего тебе лучше… Хочешь путёвку в санаторий выбью, в Сочи. Отдохнёшь, подлечишься… а?
- Не… спасибо, товарищ подполковник. Это что, после того, как я несколько месяцев там эти рожи противные терпеть буду, потом опять, на такие же, в Сочах смотреть? Сами знаете кто сейчас там жирует,- не скрывая недовольства, возразил капитан.
- Ну, что ты такое говоришь, там же «чехов» нет.
- Да какая разница, не «чехи» так другие такие же, всего и разницы, что за оружие не берутся, а ненавидят так же, да и внешне я их друг от дружки не отличаю. Знаете из-за чего ребята из президентской охраны, тогда в сочинском кафе стали их всех под ряд метелить?
- Точно не помню, кажется что-то там с другими посетителями не поделили, или с таксистами какими-то,- не очень уверенно выудил информацию из своей памяти подполковник.
- Вот именно. Я разговаривал с однокашником по училищу, он сейчас там служит. Просто зло ребят взяло. Сочи – это русский город, а кругом одна чернота, что хотят то и творят. И в кафе том одни чёрные сидели, хамели, к девчонкам русским приставали. Ну и не выдержали, оторвались. Не… если Бог даст живым остаться, мне от них отдохнуть надо будет. Даже через Москву или Питер ехать не хочу, там их тоже как собак нерезаных. Может где-нибудь на Севере, в тундре их нет,- капитан скептически, натужно рассмеялся.
- Ладно, Володя, понял тебя. Подумаю над этим. Я ещё вот о чём хотел с тобой поговорить. Насчёт бойцов, что с тобой едут.
- А чего, бойцы как бойцы. Правда, некоторых я бы с удовольствием оставил, но ведь других-то всё равно не дадут. У солдат ведь тоже свой «конкурс», как и в случае со мной: одни больные, вторые «косят», или на гитарах тренькают – таланты беречь надо, а то за часть на всяких смотрах выступать некому будет, третьи могут в комитет солдатских матерей пожалиться. А на смерть поедут те, кто под больных косить не умеют, играть на какой-нибудь балалайке не научились, жаловаться не умеют, лизать задницу начальству не могут…
- Ладно, Володь, хватит,- подполковник поморщился, словно от зубной боли.- Я с тобой не об этом сейчас. Хочу обсудить трёх конкретных бойцов, что с тобой поедут,- подполковник достал лист со списочным составом убывающих в командировку солдат полка, в котором красной пастой были подчёркнуты три фамилии.- Думаю тебе на них надо обратить особое внимание. Это троица друзей из ноябрьского призыва, рядовые Лейс, Сибгатуллин и Кузяев.
- Не понял?- капитан удивлённо вскинул свои редкие, словно выщипанные брови.- Как раз за них-то я совершенно спокоен, эти не подведут. Все трое морально-устойчивые, хорошо развиты физически и огневая подготовка на уровне. Сибгатуллин и Кузяев спортсмены-разрядники, один штангист, второй боксёр, Лейс – отличный пулемётчик, и вообще очень исполнительный боец.
- Так-то оно так, но ведь Лейс…
- Немец?...- перебил капитан.- Знаю, ну и что? Он родился и вырос в России.
- Да я не о том. Ты знаешь, что его родители сейчас живут в Германии?
- Знаю… Мать с отчимом. Отца у него давно уже нет, погиб когда он еще маленьким был. Ну и что, что в Германии? Сам то Лейс всю жизнь в деревне, в Алтайском крае прожил, последние годы у деда с бабкой,- голос капитана всё более выдавал раздражение.
- Это хорошо, что ты о подчинённом так много знаешь. Я тебя просто предупреждаю, чтобы ты всё это имел в виду, мало ли что… - многозначительно недоговорил подполковник.
- Вы боитесь, что он к «чехам» перебежит?- впервые Шевандин весело, от души расхохотался.
Подполковник помолчав, тоже заулыбался:
- А ведь действительно… от кого, а от немца такого ожидать, пожалуй, не стоит. Видимо ты прав, я как-то не подумал. Ну ладно, Бог с ним, с Лейсом, а вот на Сибгатуллина точно особое внимание надо обратить, татарин, мусульманин.
- Да ну, что вы, в самом деле. Он такой же мусульманин, как вы и я христиане. Вы в церковь ходите, молитвы знаете?... Я тоже, а считаемся православными. И он такой же мусульманин. Он из Ульяновской области, родители простые работяги на оборонном заводе. Нет, за Сибгатуллина я тоже совершенно спокоен, сильный выносливый парень, на марше на него можно поклажи как на верблюда навалить, сопрёт и ещё другим поможет,- безапелляционно заявил капитан.
- Ну что ж… может и здесь ты прав. Ну, тогда последний, Кузяев. У этого по моим агентурным данным определённый «бзик» имеется – «чехов» уж очень сильно не любит. В командировку эту, чуть не сам рвался. И не раз высказывался довольно откровенно. Это президенту можно с трибуны призывать «мочить в сортире», у него начальства нету, спросить некому, а рядовому бойцу следовало бы за языком следить.
- А мы туда, что с дружественным визитом едем? Мочить и едем, чего уж тут стесняться,- вновь недовольно отреагировал капитан.
- Опять ты меня не понимаешь. Я же не о боестолкновениях говорю. Я боюсь, как бы он с такими мыслями там всех, направо и налево мочить не начал. Понимаешь? Тогда ведь он весь полк с ног до головы… И ты тоже не отмоешься, и все твои заслуги псу под хвост, и мы тут…
- Да не переживайте вы, товарищ подполковник. Кузяев не псих, и не садист, это я вам точно говорю. Смирных «чехов» он без причины, во всяком случае, мочить не станет. Если они там остались… смирные,- последние слова Шевандин вновь произнёс со своим обычным скепсисом.
- Я тоже думаю, что не станет, но предупредить тебя обязан,- наставительно поднял палец вверх «замполит».
- Я всё понял, приму к сведению,- немного дурашливо и в то же время с облегчением произнёс капитан, чувствуя, что инструктаж, кажется, близится к завершению.
- Ещё раз желаю тебе и самому живым и здоровым вернуться и чтобы ни одного двухсотого и минимум трёхсотых, а лучше вообще ни тех, ни тех,- подполковник поднялся из-за стола, и протянул руку.
- Ну, такого желать можно только при выезде на армейский полигон, на учения,- капитан покачал коротко стриженой головой, пожимая протянутую руку.
