Неужели он принял мою растерянность за согласие? Не ври он с самого начала, я, может быть, еще подумал бы. А сейчас я не был уверен даже в том, что выйду отсюда живым, когда он получит желаемое. И не только я. Свидетелей ему тоже незачем оставлять. Под ударом может оказаться и Кейри, с которой я поделился своими сомнениями, и Айкен с Лией. Мне хотелось закрыть на все глаза и поверить ему, хотелось согласиться, но я понимал, что нельзя этого делать. Даже если он не убьет меня, я сам не смогу с этим жить. Если мне и придется сегодня от чего-то отказаться, то пусть лучше это будет часть моей личности, чем спокойная совесть. Я развернулся к Мирикарии и, пока не передумал, произнес негромко, но твердо:
— Отказываюсь.
Это было непростое решение, но я уверен, что поступил правильно.
— Да как смеешь ты после всего, что я для вас сделал, вставать между мной и моим предназначением?! — Его аж перекосило от злости и негодования. Мирикария сделал шаг ко мне и даже замахнулся, но вовремя сообразил, чем это для него обернется, и, сжав руки в кулаки, сунул их в карманы. Вместо этого он снова обратился к своему безотказному оружию: — Я скажу твоим дружкам и смазливой сестренке, что именно ты виноват в том, что они никогда не вернутся домой. И они поверят мне, а не твоим жалким попыткам оправдаться.
— Мне плевать, что ты там наврешь. — Тут я слукавил, мне было далеко не все равно, но я все же надеялся, что как минимум родная сестра поверит мне, а не мужику, которого видела раз в жизни. Я был в этом почти уверен. Но осадок останется.
— А я и правду могу рассказать. Например, о твоих шашнях с Истой, убившей вашего товарища и паренька твоей сестры. Тут уж точно не отвертишься, врешь ты из рук вон плохо. Даже сейчас. Они тебя возненавидят, обещаю.
— Если хоть приблизишься к моей сестре, ты труп! — В моей руке сам собой возник Безмолвный Страж. Технически я мог использовать боевую магию в стенах города, но все же с моей стороны это чистый блеф. Я не мог вот так хладнокровно убить человека, полностью осознавая, что это не сон и не игра. Беззащитного человека. Это неправильно, подло, трусливо, и я не смогу уважать себя после такого поступка. Но откуда Тибе было это знать? Неадекватный школьник, каким он меня видел, да еще загнанный в угол, способен на опрометчивый поступок. По его мнению, один я уже совершил, отправившись сюда.
По лицу Мирикарии промелькнула тень сомнения, а может и страха, но он быстро взял себя в руки:
— Если бы ты мог это сделать, то уже сделал бы. Ты нерешительный, не уверен в себе и не умеешь обращаться с силой. И ты так и не вырос из вбитых в твою голову установок вроде той, что убивать плохо, плохо врать. Это все шелуха, в жизни имеет значение только одно — добился ты своей цели или нет. Таких, как ты, даже патилидером нельзя ставить, а ты по дурости метишь выше. За сколько дней ты весь такой хороший в белом пальто развалил группу? Тебе только в игрушки и играть, а дело делать предоставь взрослым.
Я старался не слушать его, не принимать его слова близко к сердцу, но получалось с трудом, так как некоторые из них попадали в точку. Группу я действительно развалил, и я никогда не стремился к тому, чтобы управлять людьми, так как для меня это была лишняя морока. Мне бывает непросто принять решение, но, если нужно, я способен это сделать. Да, я только что принял самое сложное в своей жизни решение. А до этого воспользовался его инструкцией, прекрасно осознавая все риски.
— Все и сразу не бывает, чем-то всегда приходится жертвовать. Не боишься оставлять сестру одну? После слияния с сутью тебе не будет до нее никакого дела, это нормально для тебя? А если с ней что-нибудь случится?
— Это угроза?
— Ей будет так одиноко, когда ты уйдешь. Придется мне ее утешить.
Этого я уже точно не мог оставить без внимания. Пока это еще я, и мне не все равно. Глупо оставлять за спиной того, кто угрожает спокойствию единственного близкого мне человека. Он прав, я не всегда буду рядом. Мне не хотелось верить в то, что ее судьба вдруг станет мне безразлична, но и этого я не мог исключать. Уж лучше решить все сейчас, чем дать ему возможность отыграться на Кейри.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Если ты не понял меня с первого раза, то, боюсь, не поймешь и со второго. Я не собирался этого делать, то ты сам напросился. — Я открыл вкладку с умениями Хранителя, некоторые я уже успел запомнить. Наверняка можно было бы обойтись без применения грубой силы, но мне ничего не шло на ум.
Не знаю, что уж Мирикария увидел на моем лице, но мои намерения он понял.
— Слушай, я не имел в виду ничего такого, ты сам все надумал. — Его взгляд метнутся к запертой двери.
Я был уверен, что понял все правильно, и его слова больше ничего не значили.
— Я не позволю ему убить тебя, — промурлыкала Иста. Она выставила руку в сторону, преграждая мне путь, а сама сделала пару плавных шагов вперед.
— Вы… мудрая женщина. — Мирикария не упустил случая подмазаться к той, кого еще вчера за глаза называл старой маразматичкой.
Я опустил посох, все еще не понимая, зачем ей за него заступаться. Иста сделала еще шаг, мило улыбаясь Мирикарии, а потом еще один. Она стояла ко мне спиной, но я мог видеть ее вполоборота в зеркале.
А дальше все произошло слишком быстро.
— Я сделаю это сама. — В руке провидицы возник кинжал.
В следующую секунду она уже вогнала его в шею Мирикарии.
Один точный удар, и он закашлялся, булькая кровью, чтобы потом несколько бесконечно долгих секунд оседать на пол, словно в замедленной съемке. Тело с глухим стуком упало.
Ник Исты окрасился в темно-красный, почти черный цвет. Так Лирэлия помечает тех, кто нарушил запрет на убийство в стенах города.
— Зачем? — спросил я внезапно охрипшим голосом.
По телу Мирикарии пробегали золотистые искры, а под ним растекалась лужица крови. Не так я представлял нашу встречу, совсем не так.
Иста обернулась, убрав оружие в инвентарь. На ее лице и руках застыли капли крови, на черном одеянии это было незаметно.
— Незачем тебе руки марать. Я знаю, как щепетильно ты к этому относишься. Отпускать было нельзя, он бы таких дел наворотил. Просто поверь мне на слово.
Я верил, но дело даже не в этом, а в том, что Иста позволила себе решить за меня. Снова. Это уже слишком! Как будто мало того, что она мне кое-чего недоговаривала! Но устраивать сцену перед служителем я не собирался — выяснять отношения нужно наедине.
— Мирас, дай, что ли, квест на очистку кармы. — Иста вытерла руки платком. — Ага, есть. И закрой сразу, некогда мне выполнять эти дурацкие задания.
— Не могу. Правила едины для всех. — Несмотря на то, что служитель храма явно был в шоке от происходящего, свою работу он делал на совесть.
— Закройте. В качестве исключения. — Пришлось вмешаться, иначе наш разговор с Истой пришлось бы отложить. Со мной Мирас спорить не стал. Он на меня теперь даже глаза поднять боялся, и я уже воспринимал это как должное.
Вскоре ник провидицы снова сверкнул безукоризненной белизной, облик древней старухи она сменила на красавицу Висту, а затем мы покинули Храм Равновесия.
— Зачем? — повторил я уже настойчивей. — Я и сам бы справился. Или ты тоже считаешь меня нерешительной амебой?
Я не спрашивал о ее недоговорках. Да, неприятно, но, может, она права, что не стала на меня сразу все вывалить.
— Разве я тебе не ответила? Я всадила ему нож именно потому, что увидела твою решимость. У меня и в мыслях не было решать за тебя, но, повторюсь, пачкать руки самому не обязательно. Рано или поздно и тебе придется через это пройти, но пусть лучше поздно. Прости.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В следующий раз не надо.
— Как скажешь. — Иста не стала спорить, и меня сразу как-то отпустило.
Мне не давали покоя слова Мирикарии о плате за силу Хранителя. До сих пор в голове не укладывалось, что это возможно, но говорить на эту тему не хотелось.
Я знал, что принял правильное решение, и мне этого было достаточно. Еще бы знать, что мне теперь со всем этим делать.
