Люди, замешанные в заговоре, не могут не встревожиться, если за двое суток до начала операции один из главных участников заговора вдруг оказывается в руках врага. Это или провал, или измена, то есть две стороны одной медали: и то, и другое несет заговорщикам смерть.
Поэтому в народ бросили клич, и народ заволновался.
На всех углах появились профессиональные демагоги. Открыли тайные арсеналы, и всем желающим раздавали оружие. Толпы людей потянулись к форту, и в шесть часов вечера к коменданту снова обратились — на этот раз через посланника.
В самом форте события развивались своим чередом. Началось с того, что молодой офицер, вышедший навстречу машине, протянул руку за секретарским бластером.
— Оружие отдайте мне, — приказал он.
— Пусть отдаст, Шварц, — сказал Шект.
Рука секретаря сняла бластер с пояса и протянула офицеру. Оружие унесли, и Шварц с рыданием освобождения отпустил секретаря. Арвардан был наготове. Когда секретарь взвился, как обезумевшая стальная пружина, археолог навалился на него и заработал кулаками.
Офицер выкрикнул приказ, и к машине побежали солдаты. Когда Арвардана оттащили, секретарь уже обмяк на сиденье — изо рта у него стекала темная струйка крови. Поврежденная щека Арвардана тоже кровоточила. Он ослабевшей рукой поправил волосы и твердо сказал, указывая на секретаря:
— Я обвиняю этого человека в заговоре с целью свержения имперского правительства. Мне нужно немедленно увидеться со старшим офицером.
— Мы ему сообщим, — вежливо ответил офицер. — А пока не угодно ли всем пройти со мной?
Тем дело временно и кончилось. Четверых поместили отдельно от секретаря в довольно удобной комнате. Впервые за двенадцать часов они получили возможность поесть, чем охотно и занялись, несмотря на обстоятельства. Можно было воспользоваться даже таким благом цивилизации, как ванная.
Комната, однако, охранялась, и через несколько часов терпение Арвардана лопнуло:
— Да мы просто сменили одну тюрьму на другую.
Вокруг шла бессмысленная, размеренная жизнь военного лагеря, не имевшая к ним никакого отношения. Шварц спал. Арвардан выразительно посмотрел на него, но Шект покачал головой.
— Нельзя. Есть предел человеческим силам. Он весь вымотался, пусть отоспится.
— Но у нас осталось всего тридцать девять часов.
— Знаю, но придется подождать.
— Кто тут утверждает, будто он гражданин Империи? — спросил холодный, слегка саркастический голос.
— Я! — вскочил Арвардан и осекся, узнав того, кто задал вопрос. Тот улыбался застывшей улыбкой, и его левая рука, еще скованная в движении, напоминала об их последней встрече.
— Бел, это тот офицер, — тихо подсказала Пола, — из универмага.
— Которому он сломал руку, — резко добавил тот. — Я лейтенант Клауди, а вы тот самый человек. Значит, вы из миров Сириуса? И с кем связались! Кошмар, как низко может пасть человек! И девчонка эта при вас. — Он помедлил и подчеркнуто произнес: — Земляшка!
Арвардан ощетинился, но овладел собой. Нельзя… не сейчас…
— Могу я видеть полковника, лейтенант? — как можно смиренней спросил он.
— Боюсь, что полковник отсутствует.
— Его нет в городе?
— Я этого не сказал. С ним можно связаться, если дело действительно срочное.
— Очень срочное. А дежурного офицера можно видеть?
— Я дежурный офицер.
— Тогда позвоните полковнику.
— Вряд ли смогу это сделать, не ознакомившись с ситуацией.
Арвардана трясло от нетерпения.
— Бога ради, перестаньте играть словами! Это дело жизни и смерти.
— Вот как? — Лейтенант с видом денди помахивал своим стеком. — Тогда просите меня, чтобы я вас принял.
— Хорошо, примите вы.
— Я сказал: просите.
— Могу я просить вас, чтобы вы меня приняли, лейтенант?
— Я сказал: просите. Почтительно. В присутствии девушки, — без улыбки сказал лейтенант.
Арвардан сглотнул и отступил назад. Пола положила руку ему на рукав.
— Пожалуйста, Бел. Не надо его сердить.
— Бел Арвардан из сектора Сириуса почтительно просит дежурного офицера принять его, — прорычал археолог.
— Посмотрим, — сказал лейтенант, сделал шаг вперед и неожиданно, со злостью ударил Арвардана по перевязанной щеке. Арвардан еле удержался, чтобы не вскрикнуть. — Раньше вас это возмущало. А теперь — нет? — Арвардан молчал. — Я приму вас, — высокомерно произнес лейтенант и вышел. А за ним — Арвардан в сопровождении четырех солдат…
— Что-то я его не слышу, а ты? — сказал Шект Поле через некоторое время.
— Я тоже. Отец, как ты думаешь, он ничего не сделает Белу?
— Что он может сделать? — мягко сказал Шект. — Не забывай, что он гражданин Галактики, не нам чета. Я вижу, ты по-настоящему влюблена в него?
— Ужасно влюблена, отец. Это глупо, я знаю.
— Не стану спорить, — горько усмехнулся Шект. — Он человек порядочный, ничего не скажешь, но разве сможет он остаться с тобой в этом мире? Или взять тебя туда? Представить своим друзьям, своей семье?
Пола плакала.
— Я знаю. Но, может быть, у нас вообще ничего нет впереди.
Шект встал, точно ее последние слова напомнили ему о чем-то, и снова сказал:
— Его что-то не слышно. — Он имел в виду секретаря, которого поместили в соседней комнате. Тот все время метался там, как лев в клетке, но теперь перестал. Казалось бы, пустяк, но секретарь в их глазах воплощал собой ту злобную волю, которая грозила мором и опустошением всей Вселенной. Шект легонько потряс Шварца: — Проснитесь.
— Что такое? — встрепенулся Шварц.
Он не успел отдохнуть. Усталость въелась в него так глубоко, что прошла насквозь и выступила на лице сеткой багровых прожилок.
— Где Балкис? — спросил его Шект.
— А, да, сейчас.
Шварц дико повел вокруг глазами, вспомнил, что лучше видит без их помощи, и зашевелил щупальцами мозга в поисках хорошо знакомого Образа.
Вскоре он нашел его, но не стал трогать. Недавняя близость не вызывала в нем никакого желания вновь погружаться во всю эту гнусность.
— Он на другом этаже, — объявил Шварц. — С кем-то разговаривает.
— С кем?
— Образ мне не знаком. Сейчас послушаю. Может быть, Балкис скажет… да, он его называет полковником.
Шект с Полой переглянулись.
— Неужели измена? — прошептала Пола. — Ведь не станет же имперский офицер сговариваться с землянином против императора, правда?
— Не знаю, — махнул рукой Шект. — Я теперь во что угодно могу поверить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
