Затхлым воздухом
жизнь режем.
Товарищи, отдыхайте
на воздухе свежем!
висящий через весь Московский проспект, никоим образом не мог развеселить Дашу.
И вот она стоит на холоде, окровавленная, а этот, в пуховике и шапке, явно никуда не торопится. Наконец, документы оказались отданы, а Дарья отпущена. Злая и немного подмёрзшая, она села в машину и после этого ещё полчаса вся бригада уговаривала её поехать дальше.
А Лёха потом ещё долго извинялся и подарки дарил, но при каждом даже самом мелком споре подруга ему палец вспоминала и жалобно глаза отводила.
Ах уж эти женщины.
Лекция 55 О ВРЕДЕ ПРОВЕРКИ
У л/с самый грязный и вонючий гальюн.
Впечатление такое,
что годами туда только гадят.
Из речей командования
Вот рассказал про первый раз и сразу вспомнил о последнем. Последнем разе, когда выпивка ещё была в ходу. Завязка же с алкоголем случилась далеко не по нижеописанным причинам. Нет. Просто так совпало. Время подошло. завязывать.
Выдали наконец-то денежное довольствие. Заняли первое место по лыжам, кроссу и гирям. И даже, как ни странно, сдали зачёт по гигиене. Все. Даже Батя сдал. Сам.
Зимний субботний вечер. За окном тихо и молча падает снег. Смеркается. На улице, через один, тусклым светом поливают дорогу своими жидкими лучами бетонные фонари. Несильный ветер продолжает наметать огромные сугробы вокруг одиноко стоящих и промёрзших деревьев. На улице ни души. Мир спокоен. Город спит.
Дежурный по факультету — наш доблестный курсовой офицер, тогда ещё страшный лейтенант медицинской службы Дмитрий Канальевич Мужелевский, да ещё и оргпериод — все, как один, на курсе. Грустные и без дела. Ведь ни один не забыл первую заповедь капитана Газонова: если лодка у берега, то все матросы на берегу!
А тут…
Эх…
Чем заняться?
Поскольку учиться в конце субботы явный грех, а в футбол никак не поиграть, то людям оставалось лишь одно: праздновать, праздновать и ещё семнадцать раз праздновать! Продавцы ларьков и близлежащих магазинов в районе Пентагона безумно счастливы — товар сметается «на раз-два». Отлично. Значит, у академиков есть время, деньги и ещё немного работающей печени. А поскольку впереди воскресенье, то почти все вечерние посетители однозначно придут утром. Обязательно придут. А те, кто не придёт, тот коллег попросит. Сок с минералкой или чего-нибудь покрепче. Замечательно!
Сразу скажу, честно и прямо, что выпивали практически все, за исключением местных, больных, хромых и нарядных. В число последних я как раз и попал, посему и не выпил ни единого грамма. Да, ещё и воспоминания от английского флота остались. Остальные же злоупотребляли по-чёрному. Крайне редкое зрелище, но иногда бывает. В основном случается после отпуска — курсантский Новый год (с тринадцатого по пятнадцатое января, у некоторых по двадцатое, но уже февраля). А сейчас просто праздновали субботу. Кто-то, правда, вспомнил, что у кого-то ещё и день рождения недавно проходил, кто-то именины откопал — всё надо отметить. И даже старый агитационный лозунг Владимира Маяковского:
Не пейте
спиртных напитков.
Пьющему — яд,
окружающим — пытка
висящий в районе тумбочки дневального, никоим образом на ситуацию повлиять не мог. Короче говоря, в районе четырёх нулей на часах на курсе творилось нечто невообразимое: гомон, крики, лязг, застольные песни и веселье. Дневальная служба схоронилась в погребах (и правильно сделала), так как любой шедший в гальюн непременно пытался налить несчастной вахте рюмочку-другую. Из всей вахты не успел спрятаться только Сергей Матыгин, за что и поплатился алкогольной комой как раз до самого конца своего нелёгкого суточного дежурства.
Наш курсовой офицер, руководствовавшийся двумя принципами: «Наливают — бери» и «Не можешь предотвратить — возглавь», с уставшим лицом сидел в кабинете и думал, как бы нас организовать. Однако дабы не создавать ажиотажа, благоразумно на палубу не выходил и службу к себе не дёргал. И может, до утра всё бы рассосалось и прошло, если бы не одно «но».
Далеко за полночь на курс приехал полковник Должников с кафедры ОТП (Организационная и тактическая подготовка, но между нами просто ОТуПэ, как некоторые негодяи шутят), заступивший дежурным по Акамедии. Полковник родился танкистом и Флот, как водится, с самого детства ненавидел. А здесь такой подарок!!!
Первое, что его удивило, это то, что по взлётке, в два часа ночи, из комнаты в комнату бродят одинокие тела в клетчатых трусах. При этом кто-то упорно и раздражающе бренчит на гитаре. А кто-то бренчит и без гитары, но с меньшим рвением. Вторым поражением для его сухопутного мозга стали взрывы смеха из соседнего, к тумбочке дневального, кубрика. От шока, даже не обратив внимания, что его не встретил ни дневальный, ни дежурный, он зашёл туда. Картина открывалась почти что пикассовская. Три пары мутных глаз, находящихся на разном уровне, смотревших на полковника исподлобья, два пузыря на столе с «горящей водой» — один открытый, другой — нет.
— Вы что, водку пьёте??! — задал совершенно идиотский вопрос дежурный по Акамедии, который ещё не отошёл от шока.
— Нет, тащ полковник, чай! — нагло ответили ему и стали прятать на глазах у вошедшего открытый пузырь под батарею.
— Что это? Кто это? — изумлялся на подобное Должников.
— Ну вот, это… — незатейливо отвечали ему.
— Где ваш командир? — перешёл к нападению полковник, осознав, что с этими аборигенами контакт бесполезен.
Через минуту пришёл командир.
— Посмотрите, что пьют ваши подчинённые, — возмущался заслуженный военный, тряся головой. Он развернул руку и пальцем ткнул в стопку с водкой, которой не хватило места под батареей.
— Это чай, — включили любимую «дурку» обитатели злосчастного кубрика.
Командир взял стакан, повертел, выдохнул и залпом выпил:
— Точно, чай!.. — заверил он, даже не поморщившись.
— Об этом будет доложено! Доложено! — У дежурного уже начала отделяться слюна.
Полковник выскочил из комнаты и по инерции влетел в соседнюю каюту. В ней горел свет, а на экране монитора ребята, обделённые казарменным положением, рассматривали не совсем одетых женщин. Полковника разозлило почему-то не наличие голых тёток:
— Па-а-ачему свет верхний горит???!! (цензура) Кто здесь старший? (цензура) Будет доложено!
И стоит, злой весь такой. Вот-вот закипеть обещает. Народ в кубрике оказался скромнее соседей и, стараясь не дышать в сторону полковника, тихонечко выключил монитор и лампу. Будто трупики все разложились по кроватям, как по полочкам.
Полковник вылетел из комнаты с верхним светом и попал в другую. Если бы он вошёл туда на час раньше (выбив предварительно дверь), то увидел бы размножение человечества в размере одной пары особей и почерпнул бы что-то новое из того, как ещё можно применить обеденный стол. А сейчас там допивали пиво одичавшие люди, которые в этом кубрике жили, но пришли сюда только минут пятнадцать назад, проводив счастливую пару до машины.
— Мать вашу! Вы что! Вы где! Как??? Это что? Бардак! — плевался словами Должников.
По-видимому, полковника бесил не беспорядок, а то, что вот кто-то может, а кто-то — он — в долбаном наряде и поэтому не может. А ещё и возраст не тот. Это бесило больше. Это просто разрывало.
Между тем по курсу поползли слухи, что пришёл какой-то полусумасшедший полковник и дрюкает всех кого не лень. Достигнув конца холла, слухи о полковнике-«насильнике» вернулись обратно. Вскоре об этом узнал и он сам. Зайдя в соседний кубрик, где жил Тоша Власофф, и оценив гору пачек из-под чипсов и кости обглоданной рыбы на столе ОТП-шным взглядом, он услышал из розетки сдавленный хриплый протяжный шёпот:
— Вла-а-сыч! Вла-а-сы-ыч! Тут какой-то зелёный пи. р полканский ко всем заходит и всех трахает…
Озверевший полковник наклонился к стенке и что мочи заорал в розетку:
— Он сейчас и к вам придёт!
После чего обсуждаемый полковник помчался в соседний кубрик. Открывшаяся его взору картина поразила его. На кровати стоял низенький Саныч, сверкая всеми своими зубами в коронной улыбке от уха до уха. Но больше всего истинного военного поразили два офигенных фингала под глазами Серёги («Стена» — ночной клуб — дала себя знать). И разумеется, горел верхний свет.
Саныч засмеялся скрипуче:
— Добрый вечер!
Силы покинули господина полковника. Он выудил из кабинета нашего курсового и приказал всех построить.
Ой, зря.
Должников пережил всё. И танковые войска. И разорвавшийся рядом во время учебки снаряд. И контузию от удара об БТР. Но построения курса он выдержать не смог. Мощнейший перегар из восьмидесяти двух глоток, ночевавших на курсе, добил несчастного полковника ОТП.
