— Вон там, здоровяк в самой гуще сражения.
Она не ошиблась. Харальд никогда не видел Лоркана, если не считать той короткой схватки в темноте, но и тех нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы он сейчас узнал ирландца — настоящего громилу под стать Гримарру, с густой бородой. Он размахивал топором, расчищая себе путь, и стражи на кораблях падали под его ударами, или тщетно сражались с другими ирландцами, или бежали, или умирали на отмелях.
Один из воинов Гримарра закричал что есть мочи, перекрикивая шум сражения:
— Они пришли за кораблями! Им нужны корабли!
Эти слова вызвали неразбериху и столпотворение в рядах сражающихся. Раздались крики, проклятия, слышались нотки паники. Драккары — их единственная возможность убраться с этого берега; если корабли захватят, викинги окажутся в ловушке между войском ирландцев и морем. По всей линии викинги разомкнули строй, развернулись и поспешили к воде. Но весь смысл стены щитов заключается в ее целостности — как только в ней пробивается брешь, туда сразу же врываются толпы врагов, чтобы брать в кольцо группы неприятеля.
Так произошло и с викингами. Как только воины покинули линию обороны, ирландцы просочились в бреши, и все больше норманнов стало спасаться бегством. Не прошло и минуты, как хорошо организованное сопротивление превратилось в хаотичную битву, и жители Вик-Ло бросились защищать корабли — каждый отряд к своему драккару.
Гримарр ревел и размахивал мечом.
— Вставайте и деритесь, вы, трусливые ублюдки! — кричал он, но Харальд не слышал уверенности в его голосе. Он утратил контроль над происходящим и еще через минуту перестал делать вид, что держит оборону.
Но Гримарр к кораблям не побежал. Он рванулся туда, где продолжали копать и где на страже стояли его люди.
— Сюда, сюда, к драккарам! За мной! — кричал он, и его воины, до этого занявшие оборону дугой, стали подвигаться ближе.
Однако ирландцы, которые навязали своим врагам бой, казалось, не спешили их преследовать. Они наступали почти нерушимой стеной щитов, но двигались медленно, размеренно, отнюдь не сломя голову.
Сзади опять раздался клич, крики становились громче. Харальд обернулся и увидел, что люди Берси достигли своего корабля и сейчас уже отплывали. «Морской Жеребец» свободно плыл по волнам метрах в пяти от берега, гребцы неловко просовывали сквозь отверстия весла, но Харальд не мог понять, как им удалось за столь короткое время достичь корабля и взобраться на борт.
— Они угоняют наш корабль, они угоняют корабль, черт побери! — услышал он чей-то крик, и тут Харальд понял, что это не люди Берси взобрались на драккар «Морской Жеребец».
Это сделал Лоркан со своими воинами. Лоркан увел корабль, и тем, кто на берегу, его уже было не догнать. Мужчины, севшие на весла, не привыкли грести — это было совершенно очевидно. Но какими бы неловкими ни были гребцы, драккар набирал скорость, отчаливал от берега, оставляя между собой и галечным пляжем все расширяющуюся полоску воды.
— Лоркан! Ублюдок! Сукин сын! — бесновался Гримарр.
Дружинники Орнольфа, как и прочие, разорвали строй и побежали по пляжу к «Скитальцу». Из норманнов лишь люди Гримарра, моряки с «Крыла Орла», оставались на пляже, и ирландцы подходили все ближе.
Харальд схватил Конандиль за руку.
— Сейчас! Беги! — крикнул он ей.
Девушка кивнула, и он опустил ее. Она бросилась к бреши в строю воинов Гримарра, а Харальд тем временем развернулся и помчался к кромке воды, в безопасное место, на борт «Скитальца».
Но далеко убежать ему не удалось. Харальд краем глаза заметил, как у его ног взмахнуло древко копья, почувствовал удар по ногам и понял, что падает. Он услышал, как за спиной закричала Конандиль, выставил руки вперед и больно ударился о гальку. Чьи-то колени уперлись ему в спину, он ощутил на себе вес нескольких человек, кто-то схватил его за руки и вывернул их за спину. Он вырывался, но, как только ему заломили руки, у него не осталось сил сопротивляться. Запястья ему намертво стянули кожаным ремнем. Его связали так, что он не мог двигаться.
Те, кто вдавливал его в землю коленями, встали, и Харальд попытался отдышаться. Его подхватили под руки, поставили и толкнули вперед. Впереди шел Гримарр. За ним быстрым шагом, почти бегом, следовала команда «Крыла Орла», кто-то постоянно оборачивался, не сводя настороженного взгляда с ирландцев. Те не торопились: ведь чем яростнее битва, тем больше ирландцев будет убито, а поскольку они уже заставили врага отступить, то не видели необходимости ввязываться в бой.
Харальд, спотыкаясь, шел по берегу, его порой толкали, порой тащили люди Гримарра. Неудобно идти, когда у тебя сзади связаны руки. Какой-то датчанин нес на плече Конандиль, и не оставалось сомнений, что он привык таскать бревна для очага, и весили эти бревна больше, чем девушка. Они добрались до кромки воды. Холодная морская вода проникла Харальду в сапоги, пока он шлепал вдоль корпуса «Крыла Орла». Все происходило так быстро и его так часто били по голове, что ему трудно было сосредоточиться.
Харальд посмотрел в сторону моря, мимо «Крыла Орла». «Скиталец» уже отчалил, весла двигались в привычном ритме, и драккар медленно удалялся от берега. Харальд почувствовал пустоту и отчаяние, которое просачивалось в душу, словно вода в его сапоги, — Орнольф уплыл без него, бросил его. И можно только гадать, какие ужасы для него приготовил Гримарр. Его деда, его команду больше заботило собственное спасение. Но он совершенно не злился, чему несказанно удивился. Он остался один.
Те, кто тащил его по берегу, теперь схватили его за руки и за ноги и подняли на борт корабля. Через ширстрек на корму и на нос стали запрыгивать моряки, доставать длинные весла, пока другие стояли по пояс в воде и толкали драккар, чтобы нос оторвался от гальки и корабль поплыл.
Харальд покатился по палубе, когда один из воинов Гримарра, который стоял почти по пояс в волнах, ухватившись за борт корабля, закричал, покачнулся и рухнул в воду. Из спины у него торчало копье. Еще одно копье пролетело мимо и шлепнулось рядом. Ирландцы преследовали викингов до кромки воды и пытались нанести убегающему врагу как можно больший урон.
Воин, который нес Конандиль, подошел к драккару и перебросил свою ношу через борт на палубу. Девушка встала, руки у нее оказались не связанными — по всей видимости, она не представляла для них угрозы. Она потянулась к Харальду, с трудом помогла ему встать, а потом они вдвоем стали пробираться вперед, подальше от моряков, пытающихся отчалить от берега. Последние толкались изо всех сил, а Харальд все не мог взять в толк, почему на корабле столько людей, пока не понял, что большая часть команды Берси тоже оказалась на борту «Крыла Орла» — ведь их собственный корабль сейчас находился в руках ирландцев.
Харальд опять упал на палубу, прямо у высокого изогнутого носа. Он почувствовал, как изменилось движение драккара, когда нос высвободился из гравия и судно отнесло прибоем от берега. Викинги, остававшиеся в воде, прыгнули на борт. Копья ирландцев с глухим стуком ударялись о борт или пролетали над планширем, заставляя сидящих на веслах пригибаться и уворачиваться, но никто не был ранен.
Последним на корабль влез Гримарр. Он перепрыгнул через борт не так легко и грациозно, как те, кто был помоложе и имел более гибкие руки, но все равно двигался с поразительной ловкостью для человека его комплекции. Он взобрался на палубу и зашагал на корму. Гримарр не отдавал никаких приказов, потому что его воины и так делали то, что должны были делать: садились на весла, выводили «Крыло Орла» кормой в море, подальше от берега.
Харальд едва ли отдавал себе отчет в происходящем, мучительно переживая то, что его бросили товарищи и дед, оставив в лапах человека, который убьет его бесчестно, а не в бою.
И тут Конандиль опустилась рядом с ним на колени.
— Харальд! — прошептала она и оглянулась на стоящего на корме Гримарра.
Харальд проследил за ее взглядом. Но Гримарр не обращал на них ни малейшего внимания, он смотрел куда-то вдаль, на другие корабли своего флота. Похищенный «Морской Жеребец» быстро удалялся прочь. Он велел гребцам по левому борту налечь на весла, а тем, кто сидел по правому — продолжать грести в обратном направлении, и «Крыло Орла» начало разворачиваться на месте.
— Ты плавать умеешь? — спросила Конандиль.
— Умею, — ответил Харальд.
— Ты должен уплыть. Или Гримарр тебя убьет.
— Мой дед, мои товарищи — все меня бросили, — выпалил Харальд. Эти слова не относились к делу, но Харальд чувствовал, что лопнет, если не выскажет обиду.
— Бросили тебя? — удивилась Конандиль.
— Они даже не пытались спасти меня от Гримарра. Оставили меня здесь. Орнольф бросил меня. — Обычно Харальд не жаловался, но сейчас обида была нестерпимой.
