другой стороны, в этой части Руси не было ни книжных складов и во всем воеводстве киевском ни одной аптеки и ни одного врача. Венгерцы разносили по шляхетским домам свои лекарства от боли головы, от желудка, от горячки и т. п. Шляхтич наполнял ими свою аптеку и в случае опасной болезни венгерские капли и нашептывания баб-знахарок были единственной медициной в целом крае. Пользуясь удобством сообщения и близостью к Киеву, я ездил туда, чтобы запастись прекрасным вареньем и книгами».
Проживший в Киеве более 40 лет Г. Ф. Бунге организовал первую аптеку в городе и крае. Он с большим усердием занимался фармакологией, химией и ботаникой как сопутствующими дисциплинами в его благородном деле лечения недугов, электричеством, изготовлением барометров и термометров, токарным делом, а также делал оттиски медалей. Его жилище расценивалось современниками как чудо света, и они подробно рассказывали о том, что там увидели. Из-за обилия всякой всячины казалось, что там никто не обитает. Оно было занимательнее кунсткамеры царя Петра в Санкт-Петербурге, хотя там не было «уродцев» в спирту. У Бунге можно было увидеть портреты древних мудрецов, а также две красивые перспективные китайские картины на бумаге, полученные им в наследство от настоятеля ордена василиан. Обращали на себя внимание коллекции минералов и сосудов различной формы.
Спасение Подола Павлом I
С воцарением императора Павла I киевляне возрадовались. Они надеялись, что в благодарность за предоставленный ему прекрасный прием на город польются льготы и щедроты. Ожидания не были напрасными, император, ничего не забыв, всячески оказывал внимание посланцам из Киева. Материнское распоряжение о сносе Подола и создании нового района заселения на Печерске было приостановлено. Павел I также отменил ликвидацию Магдебургского права и вернул все предыдущие привилегии своему любимому городу (Жалованная грамота от 16 сентября 1797 года). А указ от 30 ноября 1796 года снял административную зависимость Киева от Малороссийского губернатора. Более всего киевляне страдали от запрещения проводить торжественные манифестации. Поэтому в Петербург была послана весьма представительная депутация. Император вспомнил радушный прием, и в конце 1798 года «соизволил» отправлять издавна введенную в Киеве церемонию. 1 января и 1 августа киевские мещане «всеми цехами при саблях и ружьях с хоругвями выходили, а почетные граждане на лошадях выезжали на р. Днепр», при этом производилась невероятная пальба – восторг от возвращенной привилегии был неописуемый.
В Украине никаких публичных увеселений и «позорищ» не замечалось, а в Киеве имелись: театр во флигеле «государева» дворца и «редута» собрания в городском доме на Печерске, «в котором итальянец представлял на стене один раз (sic!) и концерт играл один также раз». Дошло сатирическое произведение (кон. ХVIII в.) офицера Уманского, стоявшего с полком в Киеве, в котором он описывал киевское общество: клуб и домашние собрания, мужчин и дам, русских и поляков, разбогатевшего на «шинках» еврея, немцев и тому подобное:
Но во всех домах здесь с тономИспытал я сам не раз,Угощают лишь бостономИ злословят на заказ.
Приведем несколько статистических данных о Киеве (1797 г.). В городе на то время: «публичных строений» каменных – 15; частных домов каменных – 12; а деревянных – 2672. Население – до 19 тыс. душ. «Для умножения народонаселения» в Киев по указу императора Павла I от 27 сентября 1797 года была переведена ярмарка из Дубно. Она стала называться Крещенской или еще чаще «Контракты». На торги начали съезжаться несколько тысяч людей разных сословий. И это быстро сказалось на численности населения, на 1800 г. достигшего 30 тысяч. Но некоторых, правда немногих, от правления нового императора ждала немилость. Так, автор популярных воспоминаний Ф. Ф. Вигель пишет, что, отправив великого Суворова в деревню, Павел I «…Сим не довольствуясь, по какому-то неосновательному подозрению, он велел схватить всех адъютантов его, всю многочисленную свиту, посадить в Киевской крепости, и бедный отец мой осужден был стеречь сподвижников великого человека!»
С утверждением Киева губернским городом облик его ничуть не изменился. Побывавшие в нем путешественники повторяли сказанное о нем Екатериной II. Писатель XVIII века В. В. Измайлов в своей книге «Сентиментальное путешествие в полуденную Россию» пишет: «Самый Подол, более населенный, чем другие части города, не имеет совсем вида города. Деревянные кровли, низкие хижины прикрываются церквями и монастырем. Улицы так узки, что едва двое дрожек могут разъехаться. Сообщение между тремя частями города весьма затруднительно. Кажется, что вы видите три разных селения. Я говорю селения, ибо весь Киев едва заслуживает название города», – в конце восклицает писатель. Да и откуда взяться городскому облику, если ощутимым единственным доходом, регулярно взимаемым магистратом, был по-прежнему винный откуп. К тому же нужно было содержать полицейскую команду в 56 человек, обеспечить помещением, амуницией и жалованием. Она была учреждена 11 июня 1799 года по указу из Санкт-Петербурга военным губернатором А. Беклемишевым.
Как я уже писал, строения Межигорского монастыря были уничтожены пожаром. С учетом значительных запасов глины высокого качества, приближенной к каолину, на месте закрытого монастыря организовали фабрику фаянсовой посуды. Павел I 5 июня 1798 года подписал об этом указ, подчинил фабрику Киевскому магистрату и передал городу территорию. Но с первых дней своего существования, несмотря на неусыпный контроль со стороны губернатора и меры, принимаемые государством по ее усилению, фабрика не давала прибыли, а приносила систематические убытки городу. Это, в конце концов, стало причиной того, что ее передали 21 января 1822 года в ведение кабинета его императорского величества, о чем свидетельствовал указ Александра I.
М. А. Максимович много писал о Межигорье, потому что его волновала судьба этой местности. Эта важная историческая территория до сих пор волнует общественность. Поэтому считаю нужным привести часть статьи Михаила Александровича из газеты «День», № 45,1865 г.: «В сентябре прошлого года я смущен был в Киеве известием, что через несколько недель Межигорье будет продаваться с публичного торга. Тогда я написал следующие строки: Скорбная мысль не покидает меня и в моем хуторском уединении: что если Межигорье достанется в руки какого-нибудь предприимчивого жида?… Оскорбительно было бы для нас его обладание тем дорогим для здешнего края местом, куда являлись некогда на молитвенные подвиги и пострижение такие люди, как патриарх Иоаким Савелов, митрополит Тимофей Щербацкий, епископ Иоасаф Горленко и многие другие, тем заветным местом, которое в тяжелые времена Киевской Руси посещал благодетельный для нее иерусалимский патриарх Феофан и подтвердил тут ставропигию, и в беседе с Межигорской братией рассказывал об огне, сходящем перед Светлым Воскресением на Гроб Господний.
Но нет! Межигорье не должно переходить ни в жидовские руки, ни в частную собственность всякого торгаша и промышленника; и мне сдается, что до того не допустят ни Печерская Лавра, ни другие монастыри киевские со
