время не пытался казаться сильным, я стоял и плакал перед нею.
Говорить что-то дальше, я просто уже не мог, ведь боль словно лишила меня дара речи.
— Мне жаль, что мы так и не смогли сохранить с тобою друг друга, — шепотом выдавила из себя Николь. — Но, я не хочу тебя терять… Ведь ты, ты ведь больше не вернешься…
— У тебя будет Тремор, с тобою останутся «наши» дети, у тебя все будет хорошо, как было и раньше, — я запнулся, пытаясь подавить в себе ком. — Я многое изменил, в тот момент, когда ворвался в твою жизнь, но все всегда возвращается в исходное положение. Как бы мы не пытались исказить эту реальность, заполнить ее чувствами и создать наше будущее, мы были не в силах изменить там что-то. Сколько бы жизней нам не было дано, неважно в какой вселенной мы бы еще встретились с тобою, но все всегда возвращалось бы к исходному…
— Хочешь сказать, я навечно обречена, быть с Тремором? И что нет никакой надежды, все это изменить?
— Все лишь вернулось, как было до меня.
— А что теперь будет с тобою?
— Останусь один, так будет лучше…
Я бросил сигарету на холодный бетон, и искры от пепла разлетелись так монотонно по ветру.
— Мы не сможем быть с тобою друзьями, — добавила Николь. — Мы просто не созданы для этого.
— Этот вечер, это последнее мгновение, когда я могу так отчаянно прикасаться еще тебя. Говорить, как мне тебя мало, жадно вцепляться в твои робкие и такие манящие губы.
— А если с Тремором мы так и не сможем простить друг друга? У нас есть шанс, наладить с тобою все заново?
Я долго думал над этим, ведь раньше после расставания, я никогда не возвращался к бывшим. Конец был концом, ведь как я мог бы простить человека, который сам решился проститься со мною? И как бы мне не было тяжело и больно, я ни разу так и не вернулся обратно в прошлое.
— «Любовь не пятнают дружбой». Какой бы не был финал, но это уже конец, который не изменить.
— Но ведь это лучше, когда есть чего ждать. Нежели знать, что ничего не осталось. Прощаясь сегодня с тобою, я хочу знать, что завтра я могу написать тебе, и узнать, как и раньше, все ли у тебя хорошо.
Николь подошла ко мне и обхватила ладонями мое лицо.
— Нам будет сложно сразу разрушить то, что было между нами. Нам нужно время, постепенно учиться жить друг без друга.
— Какой в этом смысл? Если даже будет так, я ведь не смогу больше нарушать с тобою грань… А держать дистанцию, с тобою это просто невозможно.
— Не отпускай меня…
И в эту секунду я просто опустил свои глаза вниз, осознавая, что теряю лучшее, что было в моей жизни…
Часть
Четвертая
Глава 34.
Николь.
Я шла словно в тумане, не обращая внимания на мимо проходящих людей. Родной город показался мне теперь каким-то пустым, мрачным. Деревья не казались мне зелеными от листвы, больше они напоминали тусклый оттенок. Дома в округи, стали какими-то нелюдными, словно весь наш город просто в одну секунду вымер.
Или просто теперь, что-то умерло во мне самой.
Так и не дождавшись пока светофор засветиться зеленым, я стала переходить дорогу, услышав отдалено эхом сигналы машин. Кто-то попытался даже выкрикнуть что-то в окно, но я этого просто не слышала, ведь перед моими глазами, в моих мыслях, в самой мне, находился Томас.
Как же мне хотелось зарыдать сейчас, но слез совершено не было. Ком в горле, все также разрывал мое горло, а тело, словно парализованное от боли не хотела даже шевелиться.
Я достала с кармана телефон, и захотела позвонить Тому, чтобы сказать ему как мне сейчас тяжело.
Но, засунув телефон обратно в карман, я не стала этого делать, потому что понимала, Томасу сейчас гораздо больнее…
«Я многое изменил, в тот момент, когда ворвался в твою жизнь, но все всегда возвращается в исходное положение».
Почему-то именно эти слова Томаса, крутились у меня в голове. Он часто винил себя, что так мгновенно вошел в мою жизнь, и разрушил все то, что было до него.
Я уверена, что и сегодня он не дал мне никакого шанса, лишь только потому, что осознавал, что Тремор готов простить меня, ведь он так боялся, что после всего этого, я останусь абсолютна одна, с двумя маленькими детьми.
Томас пожертвовал собою, чтобы была счастлива я, но не о таком счастье я мечтала.
Наверно все и должно было изначально вернуться в исходное положение, как было до него. А то, что в период с ним, я пережила бурю и страсть, влюбленность и одержимость, безумства и вспышки, уже просто не имеет значение…
Когда я зашла в свой собственный двор, который раньше мне казался таким уютным, то сейчас, он меня просто угнетал. Ведь я поняла, больше мы никогда не пройдемся вместе с Томасом по нему…
— Мама, — лишь только голос Алисы смог хоть как-то вывести меня из этого состояния. Они сильно вцепилась в мою ногу, и я словно стала приходить в себя.
Я сразу взяла ее на руки, и прижала так нежно к себе.
— Ты плакала? — спросила меня дочь, ведь в тот момент я представляю, какое черное у меня было лицо от пролитой туши.
— Нет, все хорошо, — солгала я, ведь она была еще слишком маленькой, чтобы я могла говорить с ней о таком.
Спустив Алису на землю, она сама вцепилась в мою руку, и начала бежать, чтобы показать мне что-то важное для нее.
Когда мы оказались на детской площадке, она подвела меня к качели, на которой Тремор катал Милису.
— Папа вернулся, — проговорила она, и то, что я и так прекрасно знала. После чего она отпустила мою ладонь и побежала к нему.
Тремор кидал на меня не однозначные взгляды, то ли презрения и отвращения, то ли робость и смущение. Хотя мне было неважно, что чувствовал сейчас он по отношению ко мне.
Я не захотела подходить к нему, и лишь в нескольких метрах от детей, присела на скамейку.
На автомате я достала с кармана телефон, и, зайдя в наш чат с Томасом, стала писать по инерции.
«Дети встретили меня на улице, посижу немного с ними, потом зайдем домой, надеюсь, ты уже добрался».
Но осознав, что я сейчас делаю, я сразу же
