От Халида я тоже не знала чего ожидать. Но с ним было безопасней, понятней. Злость Зафара для меня непонятна, а поэтому всё тело вытягивается струной от сквозящей опасности.
– Халид велел не спускать с тебя глаз. Так что даже не надейся.
– А твой хозяин не решит, что ты слишком сильно на меня смотришь? Не просто следишь?
Чувствую себя сукой, но перекатываю фразы на языке. Если с Халидом не получалось, то при других моя вросшая броня возвращалась. И дарила ощущение, что я это я.
Не просто блеклая копия, без права голоса. Я знаю, что мужчина позволяет мне больше, чем мог бы. В его понимании возможность дерзить – великое послабление. Но мне его недостаточно.
Я хочу иметь возможность в любой момент подняться и выйти на прогулку. Заскочить в магазин или на рынок, ходить на работу. А теперь не представляю, как смогу вернуться обратно в ФСБ.
Вадим, конечно же, всё поймёт. Меня не объявят предательницей за связь с подручным Цербера. Но я сама себя так называют, не понимаю, как могу спать в одной кровати с мужчиной, который видится с тем, кто пришел в мой дом и убил приемных родителей.
Да, не родные, да, я не была даже официально их дочерью. Они оформили опеку, я обрела дом. Но всё равно они любили меня, я любила их. Привыкала к нормальной жизни, чувствовала себя счастливой.
Я до сих пор не нашла причин, что именно могло связать их с Цербером. Подставили его, работали с ним, были должниками – я понимаю, что мои родители могли быть не самыми честными людьми. Но смерти они точно не заслуживали. И никто не виноват, что в детдоме были изверги и воспитатели только добавляли огня. Знаю, понимаю.
Но Цербер жестокий монстр, у меня с ним личная вендетта, у меня месть, которая может очистить город. На его место придёт кто-то другой, но Цербер должен умереть.
– Знаешь, Ада, ты любишь нарываться. Не боишься, что я доложу Халиду о твоей попытке побега?
– Я даже не двигалась в сторону выхода.
– Ну, мы оба можем солгать, да?
Я срываюсь с места, но вместо того, чтобы броситься к Зафару, которого дико хочется ударить, несусь в ванную. Меня тошнит, выворачивает наизнанку. Цепляюсь пальцами за холодный фаянс, пытаюсь дышать.
Ком нарастает, прошибает меня спазмами. И первая мысль мне совсем не нравится. Логичный финал наших отношений, но нет. Нет-нет-нет, я не могу быть беременной.
Только не от Халида.
Не сейчас.
– Креветки нужно выбросить, - заявляю Зафару, который уже не выглядит таким надменным. – Видимо, я отравилась ими.
– Конечно.
– И закажи что-то лёгкое, кашу и лимонад.
– А ты не обор…
– Закажи. А после спустись вниз, тебя Халид вызывает.
Другого мужчину в квартире я замечаю не сразу. Но голос, конечно, узнаю. Я долго слушала его рассказы, комплименты, оттенок пошлостей. А теперь смотрю на Луку и не представляю, что ему сказать.
– Халид отдал приказ, Зафар. Хочешь, набери ему и уточни. Не забывайся.
Впервые слышу такую власть в голосе Луки. Для меня он всегда казался слишком мягким и нежным для кровавого бизнеса. Но сейчас мне кажется, что я могу понять, что сделало его помощником Халида.
Эта уверенность в словах, которая заполняет всю комнату. Душит так, что мне не хватает воздуха. Или это другое так влияет? Я подхватываю накидку с кресла и вылетаю на террасу.
Глубоко дышу, рассматривая, как вдалеке разбиваются волны об огромные скалы. Вдыхаю солёный воздух, наслаждаюсь бризом. Зима, но мне и так хорошо.
Холод это хорошо, это идеально. Отрезвляет, прочищает мысли, которых сейчас слишком много. А мне нужно придумать, что делать, если всё зайдёт слишком далеко.
Уже зашло.
– Прекрасно выглядишь, Адель, - Лука следует за мной. Щёлкает зажигалкой, подкуривая сигарету. Ссадины от кулака Халида на его лице практически затянулись. – Или называть тебя Адой?
– Не уподобляйся Халиду, Лука. Адель меня устраивает больше.
Потому что Адель всего лишь миф и мираж, созданный из нужных мне крупиц. А Халид сразу сделал меня «Адой», возвращая к реальности. Руша мнимые барьеры, перепрыгивая их.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Смотрю, ты неплохо обустроилась тут. И на прежнюю Адель мало походишь.
– Мне нужно было выживать как-то. Обвинишь меня в этом? Ты-то смог уехать от Халида, а я застряла в его доме.
– Не нужно было говорить, что жучок принадлежит тебе.
– Он не мой! Но… - голос срывается, растираю лицо ладонями, хватаюсь за деревянные перила. – Я пыталась защитить тебя.
– Я знаю, Ада. И что жучок не твой, и что пыталась защитить. Но тебе нужно было дать мне со всем разобраться, а не бездумно действовать.
– Всегда пожалуйста.
– Но ты всё равно лгала мне, - вскидывает ладонь с зажатой сигаретой, не давая возразить. – Не надо. Адель бы не выжила, а сломалась. А ты словно стала сильнее. Что наталкивает на некие мысли…
Мы молчим. Я не считаю нужным оправдываться, Лука ведь не дурак, он всё успел понять. Тру заживающую рану на шее, напоминание ещё одной моей ошибки. Скоро снимать швы, делать что-то, остраивать жизнь заново.
Но не уверена, что с Халидом я вообще смогу жить так, как привыкла. Мы ведь даже не вместе, так, любовники. Через время Халид найдёт кого-то интереснее, отпустит.
Или нет. Вцепится хваткой.
Кому-то из нас придётся измениться, чтобы можно было быть вместе. Но я не лагала мужчине, когда говорила – люди не меняются. К двадцати давно сформирован характер, его не переправить. Халиду давно за тридцать, там нерушимый кремень.
Который можно только разбить. Но мужчину не сломать, а значит, придётся мне.
На такое я не готова.
– Прости, - произношу себе под нос, потому что перед Лукой я виновата больше всего. – Это не…
– Всё нормально, детка, - привычное обращение царапает слух. – Нужно было подумать перед тем, как верить, что мне попалась такая «идеальная» девушка.
– Нужно думать перед тем, как ты называешь мою женщину деткой.
Халид чем-то недоволен, не только словами Луки. Напряжен до предела, чувствую повисшие нитки нервоза в воздухе. Рассеяно киваю уходящему мужчине, который без слов оставляет нас наедине.
– Зафар сказал мне, что ты отравилась.
– Я в порядке, - отмахиваюсь. – Или ты примчался посмотреть, что твоя игрушка не умирает?
– Меньше дерзости, Ада. Кажется, я никогда не называл тебя своей игрушкой. Но да, хотел убедиться, что с тобой всё хорошо. Потому что Зафар не знает одной интересной детали.
– Какой же?
Вздрагиваю, когда Халид бросает мне полупрозрачный пакет с пятью картонными коробочками. Не составляет труда понять, что там лежит.
– Что ты не принимаешь противозачаточных. Поэтому, Ада, ты сейчас сделаешь тесты. Чтобы я понимал, что всё дело действительно в отравлении.
– А если нет?
– Тогда будем решать этот вопрос.
Направляюсь в ванную, дрожащими пальцами закрываясь на замок. Скидываю коробки в умывальник, долго смотрю на них, как на главного врага. И не хочется знать, как именно Халид будет «решать».
И что заставит меня сделать.
Пожалуйста, ну пожалуйста.
Только бы не две полоски.
Глава 64. Халид
– Ада.
Зову, потому что мое терпение на пределе. Шумит вода, а больше ничего. Девчонка молчит, проверяя нервы. Надо было её изначально на место поставить, запихнуть таблетки, чтобы пила постоянно. Или к врачу утащить, какие-то же уколы есть, новомодные, чтобы нихера подобного не было.
Или, блять, голову включать, чтобы презервативами пользоваться. А не топтаться возле ванной, ожидая результата. Ребёнок мне сейчас вообще ни к месту. У меня не должно быть слабостей, Цербер всегда на этом упор делал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Когда учил, брал под своё крыло, воспитывал. Ни жалости, ни слабостей, чтобы надавить можно было. Хватает конкурентов, которые хотят добраться. И семья с ребёнком – их главная цель. Цербер ведь этим тоже не гнушался, поэтому знал, какие точки нужно защищать.
