Макаров (садится у стола). Вы нездоровы, Иван Иванович?
Шардецкий. Э, пустяки, не обращайте внимания. Просто я теперь точно знаю, какая часть моего мозга ведает научными делами. Вот эта (показывает) — от виска до затылка… Плохи дела, Олег Викторович. Год прошел, как сон пустой. В пересчете на коллектив — четыре тысячи лет… Вот сейчас уволился один начальник отдела. Пустой человек, посредственный исследователь, а неприятно. От меня никто никогда не уходил, разве что сам прогонял… (Встает, прихрамывая, шагает по кабинету.) Мне уже неловко перед сотрудниками. Год назад я перед ними заливался на семинарах: что-де при нынешнем уровне экспериментальной техники, при наших знаниях, при нашем оснащении весь пятидесятилетний путь от открытия Беккереля до термоядерной реакции можно пройти за несколько месяцев. И это действительно так: можно… если иметь соответствующее открытие. А его нет.
Макаров. В чем же суть ваших затруднений? Я, конечно, отстал, но вы, пожалуйста, объясните, чтобы я отчитался в Москве.
Шардецкий. Объяснить можно… объяснить все можно. А вот сделать… Словом, так. (Подходит к доске, рисует мелом круг, в нем — малые кружки.) Вот атомное ядро, система из десятков частиц — нуклонов. Когда-то, миллиарды лет назад, во вселенной конденсировались облака ионизированного водорода… уплотнялись, загорались звездами. Потам часть звезд взрывалась. Так получились тяжелые атомные ядра. Сначала в них был избыток энергии — ну, еще бы: взрыв звезды не шутка. Излучением частиц и электромагнитных квантов ядра отдали избыток энергии в среду, успокоились. Не все, впрочем, некоторые, естественно радиоактивные, до сих пор успокаиваются. По сути, естественная радиоактивность — это отголосок тех давних взрывов звезд, в которых сотворились вещества… И вот над каким вопросом мы сейчас бьемся: взаимодействуют ли ядра с окружающей средой непрерывно или только в актах распада, который может произойти раз в миллиард лет? Может, и вовсе не произойти. Почему действительно ядра так долго “остывают”? Стаканы с чаем остывают все одинаково, а не так, чтобы один вчера, второй через тысячу лет, третий никогда… Это, если хотите, вопрос философский: или ядро — идеальная система, созданная навеки неким божеством, или оно связано с окружающей материей и непрерывно, как и все прочее, обменивается с ней энергией? Если идеальная — значит, все в воле господа, физикам здесь делать нечего. Захочет больше — ядро распадется, будет цепная реакция, взрыв, атомная война, что хотите. Не захочет — ничего не будет…
Макаров. Бог-то бог, да и сам не будь плох.
Шардецкий. Тоже верно… Итак, если ядро взаимодействует со средой, надо уловить это взаимодействие и управлять им. Умозрительно: взаимодействует. И именно с нейтрино, ничтожной всепроникающей частицей. Здесь, если угодно, доказательство от противного: Солнце и звезды излучают столько нейтрино, что каждую секунду через нас с вами проходят миллиарды миллиардов миллиардов этих частиц. Потоки нейтрино проницают Землю так, будто она прозрачна для них, будто ее вовсе и нет. Но она-то есть! И на пути каждого нейтрино — миллиарды ядер. Мы не обнаруживаем обычно никаких изменений в ядрах, облученных нейтрино, но значит ли это, что их нет? Может, мы просто не можем их уловить? (Вздыхает.) И мы действительно не можем пока уловить такие изменения.
Макаров. Да, сложно… Что же все-таки сделано?
Шардецкий. Почитай, что ничего, Олег Викторович. (Стирает рисунок.) Отбраковали несколько десятков вариантов… но сколько еще вариантов впереди, я не знаю.
Макаров (начинает волноваться). Но как же так, Иван Иванович! Мы вас всем обеспечиваем, средств не жалеем, дефицитное оборудование закупаем… Вот, кстати, на днях прибывает из Японии комплект лучевых анализаторов со сверхвысокой разрешающей способностью. Полтора миллиона валютой отдали. Пожалуйста, берите!
Шардецкий. Не нужны нам пока эти анализаторы, Олег Викторович. Думать нам надо. Думать!
Макаров. Но ведь никаких сдвигов, никакой гарантии. А американцы работают вовсю, Иван Иванович, есть данные.
Шардецкий. И что же у них получается?
Макаров. Таких данных нет, но… надо все-таки быстрее.
Шардецкий. Ну, это уж как водится: давай-давай. Даем-даем…
Макаров. А как же вы хотите, Иван Иванович! Ведь у вас одна тысяча девятьсот сорок специалистов с высшим образованием исследования ведут. Должны же что-то найти!
Шардецкий. Тоже верно… А может, лучше будет, если мы ничего не найдем, а? Пусть люди управятся с тем, что уже есть.
Макаров. Ну вот видите, какие у вас настроения! А ведь сами брались за работу, инициативу проявляли! Как хотите, а я эти японские анализаторы вам разнаряжу.
Шардецкий. Зачем?! Чтобы в случае чего уйти в кусты: мол, все меры принял, всем обеспечил — они виноваты? Перестраховываетесь?
Макаров (встает). Вы забываетесь, товарищ Шардецкий!
Шардецкий (устало). Извините, Олег Викторович… я скоро на свою тень кидаться начну. Эх, Олег Викторович, в науке один начальник — природа. И ее действия не обжалуешь ни в какие инстанции…
Затемнение
КАРТИНА ВТОРАЯ
Освещена правая сторона. Обширная приемная в исследовательском Центре “Нуль”. Кресла, столы, телефоны. Друг против друга двери в кабинеты Голдвина и Клинчера. В углу демонстрационная модель атомного ядра из разноцветных шаров.
Видна часть кабинета-лаборатории Голдвина: лабораторный стол с приборами, книжный шкаф, часть пульта, прозрачная стена из свинцового стекла, за ней — реакторный зал в перспективе. За столом у двери кабинета Клинчера сидит лейтенант, бывший сотрудник и нынешний адъютант Клинчера.
Клинчер (входит, бодро). Доброе утро!
Лейтенант (вскакивает). Доброе утро, сэр!
Клинчер. Что у нас на сегодня?
Лейтенант (протягивает бумагу). Вот, сэр, целый список желающих посетить Центр.
Клинчер. Опять… (Просматривает список.) Мистер Реджинальд Глориан, руководитель исследовательского отдела “Америкен атомик корпорейшен”, желает познакомиться с направлением и перспективами работ… Стюарт Бигль, член правления “Коламбиа реакторе компани”, просит познакомить… Мартин Дубербиллер, член правления “Интернейшнл бизнес 168 машин компани”… Так, так… “Юнайтед эвиэйшен энд Рэкете компани”… “Дейтерий-Тритий корпорейшен”… “Нуклеар флоте инкорпорейтед”… “Белл телефон лаборатори”… “Коммюникейшен сателлайт корпорейшен”… “Дженерал моторе”… словом, еще десяток солиднейших фирм!
Лейтенант. Вы теперь воротила, сэр.
Клинчер. Да, да… это вам, Стивен, не в управлении прозябать. (Возвращает бумагу, задумчиво.) Но хотел бы я знать: зачем он это делает?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
