девушку по какой-то причине не волновали.
— Я весь полет тебя не трогала, прояви хоть чуточку признательности! — отчего-то шепотом возмутилась Анна Зверева.
— Так уж и не трогала? — скептически протянул я и потянул вверх рубашку, проявляя двенадцать свежих синяков на правом боку, размером аккурат с женский кулачок.
— Ты не просыпался, — безо всякого чувства стыда прокомментировала Анна Зверева, — все равно считается.
— Чего ты хочешь? — сдался я, отмечая, что до посадки еще двадцать восемь минут и игнорировать взбудораженную блондинку так долго чревато авиакатастрофой.
А ронять так кстати предоставленный мне имперский борт в мои планы не входило. Будь я императором, я бы такое не простил.
— Выполнить свой долг, — прошептала Анна Зверева и наклонилась чуть ближе.
— А почему мы шепчем? — театрально понизив голос, спросил я и Зверева вновь покосилась назад.
— Шшш, — нервно приложила палец к своим алым губам Анна, — хочешь конвоирам планы побега выдать?! Слушай внимательно. Открываем задний аварийный, стюардесс я беру на себя. Пилоты отреагировать не успеют…
— А Эмилия и Алекс? — из чистого любопытства и скрывая улыбку спросил я.
— Покойники, — убежденно констатировала Анна Зверева, — в стюардессы императорского борта попадают самые «способные», — с холодной завистью прорычала Анна, — элита гвардии, обласканная вниманием государя и его силой, дабы иметь возможность спасти его величество даже от падения с высоты. Я смогу удержать одну такую с*ку не более минуты…
— Ага, — участливо поддакнул я, — а дальше что?
— В каком смысле что? — округлила глаза Анна Зверева, — ветряк ты или кто? Убегай и живи. Другого шанса не будет!!! Посмеешь сдохнуть, я тебя не прощу! Из могилы восстану и в кошмарах приду!!!
— Вот уж чего точно не надо, — открестился я и сам не заметил как опасливо глянул назад.
Тьфу ты.
Паника заразна. Стюардесс я еще не боялся.
— А давай просто не будем никого провоцировать и мирно поедем домой? — предложил я иной вариант.
— Ха, — нервно хохотнула Анна Зверева как от плохой шутки, и, только после пяти секунд моего неизменно серьезного лица поняла, что я не шучу, — ты головой там случайно не ударялся, Артем?
— Ударялся, — честно ответил я и машинально потер ушиб на затылке.
— Оно и видно, — саркастично фыркнула девушка, спешно достала мобильник и после пяти нервных кликов ноготком по экрану, мне в лицо ткнули статьей.
Руки Анны Зверевой ощутимо дрожали, отчего прочесть что-либо было решительно невозможно, и я невозмутимо выхватил телефон из рук девушки.
На телефоне была открыта статья под заголовком: «Соколовы. История грандиозного предательства». Мой взгляд тут же заинтересованно скользнул ниже, но чем дальше я читал статью, тем более нелепой она казалась.
Нет, написано очень складно, красиво.
От истории основания рода и великих родовых подвигов в разведке, изгнания рода из столицы и до возвращения молодого княжича Омского в Санкт-Петербург, сразу после которого Рюриковичи начали умирать, цесаревна была похищена, а молчавшие десятилетия внешние враги активизировались у границ.
Череда домыслов была точечно подкреплена реальными фактами и фотографиями, отчего история казалось цельной и правдивой. Стройно, наглядно и практически неопровержимо.
Если бы не последний абзац, который в красках пояснял как я, используя положение лицеиста и купленное место на «турнире» содействовал вопиющему акту терроризма, из-за которого погибло четыре сотни поданных империи. И подано так, что у невольного читателя возникает четкая картинка в голове, будто я самолично убивал каждого из этих четырех сотен бедолаг, что не смогли защитить свои жизни на поле боя.
Венцом же истории был подробный некролог некого майора внутренней безопасности царского лицея Великанова Ивана Аркадьевича, который героически погиб при попытке задержать «самого опасного преступника в империи со времен восстания Оболенских».
— Лихо завернул Артурчик, — уважительно покачал я головой и вернул телефон владелице.
— Еще есть репортаж, интервью и десяток статей поменьше в газетах разной степени ангажированности, — сухим поминальным голосом добавила Анна Зверева с замогильным тоном.
— И все такие же подробные? — уточнил я из любопытства.
Автор статьи явно не ссылается на источник, но абсолютно очевидно, что это Холмский в тесной связи с еще десятком Рюриковичей и прихлебателей поменьше. Даже Долгорукого умудрился притянуть на свою сторону, приписав убийство его родича в список моих «заслуг» перед отечеством.
Не напрямую, но между строк это вполне отчетливо читается.
И ведь крыть мне нечем.
Статьи и репортажи это еще не обвинения, а просто ровно сложенные домыслы, которые очень быстро сформируют нужное Артуру Холмскому мнение народа. А любые мои попытки высказаться будут звучать как оправдание, только закапывая меня еще глубже.
Да и кто мне позволить выступить. Риторика в статье вполне однозначная.
— Да, — холодно ответила Анна Зверева на мой вопрос после короткой паузы, — вот зачем ты полез в этот треклятый дом?! — ничуть не сомневаясь в правдивости написанного вскинула руки Зверева.
Фотографии со спутника. Видео и фотоматериалы выслеживания, и даже слитая запись аудиозвонка Майора своему начальнику Холмскому служили неопровержимым подтверждением моей виновности.
Ублюдок действовал наверняка, даже несколько кадров во время самого боя успел сделать.
— Чтобы выманить и поймать Майора, — равнодушно ответил я.
— Как бы было хорошо если бы у тебя получилось… — скорбно выдохнула Анна Зверева.
— Так у меня и получилось, — пожал я плечами.
— Мертвые не дают показаний, — осуждающе покачала головой Зверева, с грустным взглядом, коим одаривают собаку перед тем, как усыпить за то, что она посмела укусить слишком влиятельного человека.
— Это да, — протянул я, — но конкретно этот еще живой.
— Кто живой? — вскинулась Анна Зверева.
— Майор, — доверительно произнес я и, призадумавшись, добавил, — если его государь еще не казнил, конечно.
— Стой, стой, стой, — замотала головой Зверева и с такой силой ткнула пальцем в экран телефона, что он треснул, — тут написано, что он погиб в бою с тобой!
— Верь больше, — отмахнулся я, — без руки, без сознания, без совести, но живой…
— Правда, если уж совсем честно, мертвым он тоже был, — припомнил я момент, когда после неудавшейся атаки и опустошения источника, вшитый внутрь организма яд мгновенно хлынул по венам Майора и остановил сердце бедолаги.
Но мои ветровые потоки достаточно долго поддерживали питание кислородом мозга неудавшегося самоубийцы, чтобы Феликс успел
