– Не забывайтесь, товарищ Стрельцова!
– Извините, товарищ Сталин, виновата, больше такого не повторится. – Он остановился, пристально глядя ей в глаза, пытаясь увидеть хоть намек на иронию и вновь там было лишь безбрежное спокойствие, легкая усталость и грусть.
– Разрешите задать вопрос, товарищ Сталин? – Артузов старался разрядить несколько накалившуюся атмосферу.
– Спрашивайте.
– Скажите, Оля, зачем строить укрепления возле старой границы, если граница отодвинется больше чем на двести километров на запад?
– Это будет основная линия обороны. Основная масса войск будет сосредоточена здесь. За ней танковые и мотострелковые части резерва готовые прикрыть прорыв или перейти в наступления. За новой границей будут стоят только войска необходимые для круговой обороны опорных пунктов, которые мы успеем построить до весны сорок первого, и войска спецназначения осваивающие леса и бездорожья этого региона с целью террора на коммуникациях противника. Но кроме этого нужно уже готовить базы и для будущей деятельности спецотрядов в глубоком тылу противника, с целью паралича железнодорожного сообщения на территории Польши и наведения на цель наших ночных бомбардировщиков. Более того, в настоящее время нетрудно организовать в Польше и Румынии ремонтные фирмы и за небольшую мзду соответствующему чиновнику получить контракты на текущий ремонт железнодорожных мостов. Во время этих работ заминировать их радиофугасом который можно будет подорвать после начала войны. В шахматах часто выигрывает тот, кто сделал первый ход. У нас есть такая возможность. Таким образом, если мы убедительно покажем Гитлеру нашу готовность защищаться, одновременно демонстрируя при этом, что никто не готовит ему удар в спину, если мы намекнем, что у нас готовы для него очень неприятные сюрпризы, то никакого смысла начинать эту войну для него не будет. Тем не менее, учитывая сильное английское влияние в германском генералитете, даже в этом случае исключить возможность крупномасштабной провокации на границе нельзя. Но вероятность того, что приграничный конфликт не перерастет в войну, будет очень высока.
– У вас все, товарищ Стрельцова?
– Если нет вопросов…
– Есть один самый главный вопрос. Почему вы уверены, что все будет так как вы сказали? Да, до сегодняшнего дня все, что вы писали, исполнилось. И нефть нашли, месторождение действительно богатое, это очень большое дело для страны. Но я сегодня в очередной раз звонил в наше посольство в Испании. Все ответственные работники убеждены, что выиграют правые, и не просто убеждены, а приводят веские аргументы. Вся провинция будет голосовать за правых, а это намного больше, чем население городов, где левые имеют перевес. Поэтому победа левых сил в Испании невозможна. Что вы можете сказать по этому поводу, товарищ Стрельцова?
– Левые победят, этого никто не сможет изменить. Победят по одной простой причине, которая лишний раз подчеркивает глупость этой системы выборов. Ваши сотрудники, товарищ Сталин, совершенно упускают из вида, что в это время в Испании, в отличии от европейской части СССР, самый разгар полевых работ, и вся провинция, которая должна голосовать за правых, просто на выборы не придет. Вот такой получится зигзаг демократии. Что касается вашего вопроса в целом, я на него ответить не могу. Я просто знаю, что так будет. И готова отвечать головой, за то, что я говорю. Правда, история нас учит, что ясновидящие теряют голову именно за правильные предсказания, которые никто не хочет слушать. Потом, когда все сбывается, а эта ведьма перед глазами маячит, как живой укор, ей, как правило, сносят голову.
– Вы на что-то намекаете, товарищ Стрельцова?
– Нет, товарищ Сталин, просто историю вспомнила.
– Говорите, готовы головой отвечать… это хорошо, что готовы… а скажите, товарищ Стрельцова, что вы собираетесь дальше делать?
– Ближайшие год – полтора я буду работать на радиозаводе, пока не будут внедрены все необходимые изобретения для массового производства качественных радиостанций. За это время планирую…
– Меня интересуют ваши планы на ближайшие несколько дней.
– Завтра у меня отгул, тридцатого соревнования, потом на работу. Я понимаю, товарищ Сталин, что оставить меня без внимания вы не можете. Поэтому хочу предложить вариант, который может всех устроить. Очень бы этого хотелось. Товарищ Артузов устраивает к нам на завод своего сотрудника, с заданием следить за мной, дескать, иностранные разведки интересуются моими изобретениями. Он начинает за мной ухаживать, я не возражаю, мы везде ходим вместе, все под контролем. Если надо, я его в нашу комуналку подселю, соседка жильцов ищет, будет в соседней комнатушке жить.
– Значит, вы хотите, товарищ Стрельцова, чтоб мы вам жениха нашли?
– Да, товарищ Сталин, можно и так сказать. Специально берегла это место для своего охранника. Вот и пригодится.
– Мы подумаем над вашим предложением, а что вы собирались сегодня дальше делать?
– Если я вам больше не нужна, то поеду к тетке, мне нужно комбинезон дошить, послезавтра соревнования "Поединок снайперов", приглашаю вас на открытие, я их хочу выиграть.
– Спасибо. Товарищ Артузов, возможно, посетит эти соревнования. Не будем вас больше задерживать, товарищ Стрельцова, машина отвезет вас в город, завтра в девять ноль – ноль позвоните товарищу Артузову, возможно вам нужно будет встретиться, – вождь вышел за дверь и отдал короткое распоряжение.
– Спасибо вам, – обратилась Оля к обеим, когда Сталин вернулся. – На душе легче стало. А то одной с этим разбираться сил уже не хватало. До свидания! – Весело сказала она и быстро вышла за дверь. Артузов с удивлением смотрел на Сталина, который молча ходил по комнате.
– Вы что-то хотели мне сказать, товарищ Артузов?
– Она что, так просто уедет?
– Я свои обещания привык исполнять, товарищ Артузов, чего бы это ни стоило. Ничего с ней до завтра не случится. А завтра найдите кого-то из молодых и приставите к Ольге.
– Удивительно предусмотрительная девушка… и самообладание выходящее за любые разумные нормы… я такого еще в своей жизни не встречал.
– Вот и познакомитесь с ней поближе. Принято решение ваше ведомство, товарищ Артузов, вывести из состава НКВД и организовать на его базе отдел стратегической информации при Совнаркоме. Соответствующий приказ вы получите. Форма и звания работников НКВД за вами сохраняются. Формально вы будете в подчинении председателя Совнаркома, а фактически, пока что, в моем.
– Это большая честь для нас работать под вашим непосредственным руководством, товарищ Сталин!
– Зачислите Ольгу в свое ведомство на должность работника младшего начсостава.
– Ей только четырнадцать лет…
– Займетесь этим вопросом. Это слишком бросается в глаза. Добавьте ей года три – четыре. Поработаете с ней, нам нужно разобраться, что и как с ней случилось. У всего есть своя причина. Мы должны точно знать, кто и зачем дарит нам эти подарки. Подарки, просто так, никто не дарит, товарищ Артузов. Этот вопрос беспокоит меня больше всего. Вы должны будете найти на него ответ. Это очень важно.
– Товарищ Сталин, я сделаю все возможное, но тут мы можем и не найти ответа. Кто и зачем подарил Франции Жанну д*Арк, и как поменялась бы история, если бы она не появилась, тут мы можем только гадать.
– Из того, что французы и англичане в средние века не разобрались с этим вопросом, совершенно не следует, что мы должны делать то же самое, товарищ Артузов, а ответ найдется, рано или поздно, но найдется…
***
Глава шестая
Начальник королевской службы Интеллиджент Сервис адмирал Хью Синклер закончил читать годовой отчет своего резидента в Москве, одного из малозаметных помощников атташе при посольстве Великобритании, и откинулся на спинку прямого стула. Во многом текст повторял отчет посла в СССР, лорда Чилстона, с которым адмирал успел ознакомиться накануне. Но были и существенные отличия. Так, знаменитая речь Сталина, которую тот произнес в начале 36-го года на Всесоюзной конференции командиров РККА, со знакомой Синклеру дотошностью была разобрана на составляющие по всем возможным параметрам.
В результате резидент делал неожиданный вывод. Если в отчете лорда Чилстона было отмечено, что речь, несомненно, готовил сам Сталин, то резидент, не ставя это под сомнение, тем не менее, утверждал, что без заметного постороннего влияния вождь такую речь написать не мог. Несмотря на долгую историю противостояния Сталина и Троцкого, наступательная тактика РККА всегда получала его полную поддержку и одобрение. И столь резкий разворот к обороне, критика теории приграничных войн не могли произойти, с его точки зрения, без постороннего влияния. Был проведен анализ людей из ближайшего окружения, для которых эта речь была полной неожиданностью и которые явно не могли играть роль вдохновителя. Отмечалось, что даже Шапошников, выступавший следом, защищал наступательную тактику РККА, согласившись лишь с тем, что необходимо ликвидировать перекосы и уделять достаточное время в изучении тактических приемов при обороне.
