– Самое большее, что может сделать Совет, – попытаться доказать, что Фестина ошибается. Если они добросовестно рассмотрят все нюансы дела и придут к выводу, что ее опасения необоснованны, они могут понизить ее в звании или вышвырнуть со службы. Но до этого они вынуждены ей верить и даже оказывать содействие. Фестине нужен корабль? Она получает ближайший из доступных, «Палисандр». И плевать на все предыдущие приказы, если это мешает делу. – Она повернулась к розовому окну высоко над нами. – Разве не так, капитан?
Три секунды было тихо. Затем в громкоговорителях раздался голос, который я уже слышал прежде:
– Мне приказано оказывать содействие адмиралу Рамос все время, пока действует чрезвычайная ситуация, – холодно произнесла капитан Проуп. – В случае прекращения действия этого приказа я не могу предполагать, какие новые распоряжения я могу получить. Или какие прежние распоряжения могут снова вступить в силу.
Иными словами, я все еще мог очутиться на необитаемой планете, если Фестина потерпит поражение.
Глава 23
ЧУВСТВУЕМ СЕБЯ КАК ДОМА
Между тем в транспортном модуле один за другим появлялись мандазары – каждый по-своему.
Рабочие были в восторге и возбужденно обменивались впечатлениями. О чем именно шла речь, в точности понять было невозможно – они общались на своем наречии, смеси английского, троянского и слов собственного изобретения. Рабочие, которые воспитывались вместе, всегда придумывают язык, который никто больше не в состоянии понять, что порой доводит воинов и самок почти до бешенства.
Советница никак не могла решить, как отнестись к путешествию, которое явно ее напугало, однако ей хотелось воспринимать его как некое религиозное испытание – полет сквозь вселенную, где ее панцирь гнулся словно резина. Самки испытывают нечто вроде мистического страха перед возможным повреждением панциря. Если самка теряет достаточно большой кусок своей брони из-за болезни или ранения, ее считают «благословленной звездами» и относятся к ней как к пророку – некоей ужасной разновидности пророка, на девять десятых безумной и на одну десятую пребывающей в неземном блаженстве. (Троянское слово «благословенный» – «улли» – означает также «обнаженный» и «опасный».)
Так что, возможно, она считала, что боги наделили ее неким великим откровением, которое явится ей, стоит лишь получше поискать в собственной душе.
Зилипуллу же никакая божественная истина не открылась – ему просто крайне не понравилось все то, что он ощущал. Едва коснувшись подушки, он разразился длинной тирадой из мандазарских ругательств – причем слова эти он произносил безо всякого акцента. В следующее мгновение он разодрал оболочку подушки, и ее студенистое содержимое разбрызгалось по всему помещению. Зилипулл раздраженно заявил, что это всего лишь случайность – мол, его клешни пронзили подушку, когда он свалился на нее, и не его вина, что из «хвоста» он появился именно таким образом. Мне же показалось, что он действовал вполне преднамеренно, в порыве гнева, но, учитывая характер Зилипулла, я оставил свое мнение при себе.
Фестина была единственной, кто еще оставался на Целестин, и вместо мягкой подушки ей теперь предстояло приземлиться в лужу холодного желе. Не слишком достойное прибытие для адмирала. Я поспешно начал собирать желе обратно в разорванный мешок, но Кайшо сказала, чтобы я не тратил силы зря.
– Ты недооцениваешь нашу доблестную предводительницу.
– Но ведь она свалится прямо в…
– Нет, – пообещала Кайшо. – Только не на глазах у Проуп.
Так оно и случилось. Мы все вылетали из «хвоста», словно из пушки, не владея собственным телом; но Фестина приземлилась на обе ноги, даже не споткнувшись, и теперь стояла перед нами со спокойным и уверенным видом.
Она посмотрела в сторону розового окна в задней стене транспортного отсека.
– Капитан Проуп, – невозмутимо произнесла она. – Адмирал на борту.
– Так точно, адмирал, – послышался голос Проуп. Я не мог видеть капитана, но был уверен, что сейчас она скрежещет зубами.
***
Входной люк транспортного модуля закрылся. Мгновение спустя отодвинулась дверь в задней стене и оттуда вышел Филар Тобит, улыбаясь во весь рот. Он уже собирался заключить Фестину в объятия, когда в громкоговорителях раздался голос Проуп:
– Разведчик Тобит! Стоять смирно, когда приветствуете адмирала!
Филар не остановился, хотя и замедлил шаг, а затем сделал вид, будто споткнулся, зацепившись правой ногой за левую, и обрушился на Фестину, обхватив ее руками за плечи, якобы чтобы не упасть. Она рассмеялась и прошептала:
– С днем рождения, старина! – И поцеловала его в щеку.
– Целовать чужаков – никогда, – пробормотал Зилипулл.
Я попытался стукнуть его по лбу, но он увернулся.
***
В течение следующего часа мы обустраивались. Двое разведчиков, Тобит и Бенджамин, показали нам наши каюты; капитан Проуп и красавчик лейтенант по имени Хакви обозначили свое присутствие («Приветствуем на борту "Палисандра", для нас большая честь оказать гостеприимство адмиралу, принцу и разумному паразиту…»), но сразу же после этой речи поспешно покинули нас («Нам необходимо быть на мостике, чтобы подготовиться к старту на Троян»). После того как они ушли, мне показалось, что Фестина пробормотала: «Скатертью дорога», но, возможно, я плохо расслышал ее слова.
Мандазарам предоставили пять отдельных кают, но они оставили четыре из них пустыми, набившись в пятую; Тобит и Фестина ушли поболтать о старых добрых временах; Кайшо получила новое кресло и развлекалась тем, что делилась некоторыми интимными подробностями, пока перепуганный Бенджамин пытался усадить ее туда, не дотрагиваясь до ее ног. («Мне сто десять лет, но у меня снова начались месячные! Видимо, это значит, что у меня может быть ребенок… если я найду подходящего мужчину. Дорогой мой Бенджамин, как тебе идея – родить ребенка с мхом вместо волос, у которого голова светится в темноте?»)
Что касается меня, то я оказался в точной копии каюты, которую занимал на «Иве». Ничего особо удивительного, поскольку дизайн кают был стандартным, но тем не менее мне было несколько не по себе. Пока я сидел в одиночестве, размышляя о том, зачем во все это ввязался, на экране появилось лицо Проуп, на которое падала уже знакомая мне полутень.
– Вниманию пассажиров и экипажа. Корабль покидает орбиту Целестин. Следующая остановка… – драматическая пауза, – Троян.
Мои нервы были настолько напряжены, что даже от столь дешевых театральных эффектов меня пробирала дрожь.
***
Есть определенная процедура, которой положено следовать, когда оказываешься на новом корабле. Я бы о ней не вспомнил, если бы не проходил то же самое не так давно на «Иве» – тогда две женщины из службы связи провели меня через весь рутинный процесс, пользуясь любой возможностью как бы случайно потереться о меня. (Чем больше я об этом думал, тем лучше понимал, насколько все на «Иве» находились на грани нервного срыва и причиной тому была отнюдь не скука.)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
