В одном городе она попала на суд, где приговаривали к колесованию человека, мучившего и убивавшего молоденьких женщин. И, услышав приговор, изувер засмеялся. Так же.
Верно оценив выражение её лица, Вилль усилием воли взял себя в руки.
— Ту ведьму зовут Геллера Танаис, — так вкрадчиво, что спина покрылась пупырышками, зашептал он, — и, поверь, это единственная женщина, которую я медленно разорву на части, и буду счастлив! А тварь, которую ты приняла за меня, это доппель, мой двойник. У меня для него с ведро крови слили, не меньше. А тут ещё ты со своей… зубочисткой…
Алесса перевела взгляд на руку, которую Вилль по-прежнему баюкал на груди, и почувствовала, как запылали щёки. Царапина была неглубокой и кровоточила несильно, но сделала её она: знахарь, Тай-Линн, боевая подруга.
— Сейчас, сейчас, — засуетилась она, — у меня как раз вода осталась… Погоди-ка. Ты почему не сам не лечишься?
— Химия нейтрализуется, буду. Лесь, они мне столько крови попортили! А у меня и так каждая капля на счету…
— А тут ещё я с зубочисткой! Вилль, ну прости! — Алесса всплеснула руками, едва не выронив бутылёк. И вдруг удивилась: Вилль жалуется?! Видать, здорово его достали.
Немного растерявшись, она попыталась откупорить бутылёк, но пробка не поддавалась. Скат по её просьбе затыкал "чтоб намертво"!
— А это что?
— Махия! — прошепелявила знахарка, пытаясь выдернуть пробку зубами.
Вилль резко отдёрнул руку:
— Не надо, так бинтуй.
— Ты чего? Сейчас оболью, и вообще бинтовать не придётся!
Тяжело вздохнув, Вилль двумя пальцами приподнял её голову за подбородок. Глаза в глаза.
— Алесса, ты ничего не поняла? Мы не в том положении, чтобы тратить Магию на пустяковые царапины. Бинтуй.
***
— Фо фы фё!
— Что?
Вилль проглотил последний кусок бутерброда, заглянул в мешок и с тяжким вздохом затянул завязки. Он смёл всё, что было, напился, кое-как умылся, после чего подобрел и извинялся достаточно долго, чтобы Алесса тоже подобрела и успокоилась. Знахарка сама успела проголодаться, но постеснялась взять хоть крошку.
— Вот и всё, говорю. От «невода» увернуться не успел: крылья — в крошево, я — в кусты. Упал, в смысле, — зачем-то пояснил Вилль. — Повезло, что до канала успел доползти: они за мной псов отправили. А я даже регенерировать не могу. Вот и приходится… драпать.
— Кошмар какой…
— Не кошмар, а позор! Опоссумы должны притворяться мёртвыми, а не волки! Так природой заложено!
— Считай это военной хитростью, — успокоила его Алесса. — Если бы не притворился, то клетку они б не открыли.
Она ободряюще погладила его по плечу, в ответ Вилль улыбнулся, кривовато, но при нынешнем положении дел и эта ухмылка вселяла оптимизм. То, что её аватара держали в клетке на цепи как собаку, разъярило до посинения, зато вскользь оброненная фраза про ток насторожила. Какой на клетке ток? Тетерева токуют и глухари! Решив, что Вилль заговаривается, переспрашивать его не стала. Потом травками полечит. Всё будет хорошо, потому что хуже просто быть не может.
Дело за малым: незаметно уйти из города и пробраться на «Китобой». И уплыть. Домой, на север.
Кстати…
— А почему здесь ищут оборотней?
— Оборотней?!! — ахнул Вилль, но мигом собрался. Поднялся, протянул руку ей. — Вовремя я оставил знак, как чуял… Пошли, а то опоздаем.
— Куда?
— К кому.
ГЛАВА 5
Четыре дня прошло, прежде чем Дан решил подняться с кровати. Опираясь о стену, подошёл к окну, но, увы, кроме персиковых деревьев, не обнаружил ровным счётом ничего интересного. Машинально дёрнул стальные прутья. Впустую. Обрешётка была ажурной, крашеной в глянцевый белый, почти перламутровый цвет, отчего ближе к закату по мраморному полу и стенам разбегались радужные солнечные зайчики, за которыми любил наблюдать флегматичный обычно Коша. Белой, ажурной и наглухо вмурованной в стену.
В саду громко, требовательно каркнула ворона, Дан, вздохнув, запрокинул голову. Там, в жарком небе, висел невидимый магический Купол, и это обнадёживало: Вилль жив и может летать. Только бы держался.
Но брат не сдастся.
Дан — тоже.
Стало тоскливо торчать у окна, зарешеченного витой сталью, и Дан захромал обратно на кровать. До чего же невыносимо бездействие! Ирэн была единственным человеком, которого он видел за эти четыре дня, хотя, если судить по ещё тонкому слою пыли, прислуга здесь когда-то водилась. Кроме звучного, с командирской интонацией, голоса сури, изредка слышался осторожный старушечий. И ещё — лязг проворачиваемого ключа. Ошейника не надели, вместо очередного клейма назвали гостем, но свободы никто не обещал.
Вот так.
— А тебе, приятель, и аквариума хватает, верно? — в очередной раз поинтересовался Дан у неподвижно зависшего в воде крокодила. Глаза затянуты плёнкой, из наполовину высунутого на поверхность носа изредка выкатываются пузыри — Коша сыт и спит.
Дан, зевнув, подумал, а не вздремнуть ли и ему за компанию, когда замочной скважине звякнул металл.
Радушная хозяйка летнего особняка пришла проведать своего… гостя.
Эданэль, прижав руку к груди, учтиво склонился. Уважения требуете? Извольте. Мужское внимание нравится? Да с радостью!
А солёным прутом по попе не хочется, юная сударыня?! Так, для профилактики растущего самомнения. Хотя, надо отметить, облегающее свинцового цвета платье подчёркивало эту попу весьма выгодно. Общее впечатление гордости и грации портил бинт с проступившими желтоватыми пятнами на левой руке: то ли девушка умудрилась пораниться своим арбалетом, то ли практиковалась строгать репу, пока Дан гостил в «муравейнике».
— Как ты себя сегодня чувствуешь? — Ирэн небрежно откинула за спину огненный локон. Тоже эффектно, спору нет.
— Замечательно. Благодаря вам, сури.
Сури смерила его оценивающим взглядом и удовлетворённо кивнула:
— Я рада скорому выздоровлению. И, признаться, удивлена.
— У вас первоклассные лекари.
— Да, это правда, — Ирэн вернула лучезарную улыбку. — Что ж, тогда, быть может, ты захочешь прогуляться?
— Я был бы рад составить вам компанию, сури, — словно невзначай, Дан покосился на расшитую серебром домашнюю туфлю.
— Там тебе сапоги не понадобятся.
***
Коридор без окон был пуст, пылен, а тусклые магические светильники лишь усугубляли ощущение мрачноватой торжественности. Толстые стены глушили звуки сада, шагам вторило эхо, и казалось, ведёт он в тайную комнату, где заперто то ли неведомое чудище, то ли старинные фолианты. Чудаковатая сури могла прятать в летнем домике уединения кого угодно, но за ореховой, совсем безобидной на вид дверью скрывался обычный кабинет с высоким, почти под потолок, книжным шкафом, прибранным письменным столом и зарешёченным окном в обрамление тяжёлых, не пропускающих свет и любопытные взгляды занавесок. Хотя пресс-папье в виде черепа с намалёванной на лбу мишенью смотрелось в девичьей комнате диковато. Но эффектно!
Оглядеться как следует Дан не успел. Прижав палец к губам, Ирэн выдвинула по очереди несколько книг, и шкаф плавно отъехал в сторону.
— Прошу! — девушка, коснувшись пальцами подсвечника, но не взяв его, первой шагнула в чёрный провал.
До чего занимательно гадать, стоя перед тайным ходом, куда он может вести: вверх, вниз ли, а может, дверь — просто обманка, и в темноте тебя ждёт тупик. Или сюрприз.
— Спускайся осторожно, девятая ступенька совсем истёрлась. Держись за стену! — голос Ирэн прозвучал совсем близко.
"Интересно!" — приободрившись, Дан нащупал опору.
Крутая лестница, вырубленная прямо в скале, привела их в грот. Мелькнула мысль о колдовских ритуалах и жертвенниках, но лишь на мгновенье. Дан полностью сосредоточился на роскошных волосах девушки, идущей впереди. Волосы понравились сразу, ещё до того, как он сумел разглядеть породистое лицо. Необыкновенно яркий, насыщенный цвет оценила человеческая доля сущности, ухоженность отметила эльфийская, а дремавший глубоко внутри волк учуял запах. Темнота и тишина абсолютными не были: слышался отдалённый плеск, а стены мерцали, но так слабо, что даже зрение полукровки различало лишь неясные очертания предметов. Сури бывала здесь явно не раз и изучила ход до последней ступеньки, запомнив их ширину и крутизну лестницы.
— Я зову этот грот "Хрустальное Эхо". Слышишь?!
— Тише… — укорило эхо.
Девушка несколько раз щёлкнула пальцами, подавая кому-то сигнал. Или чему-то…
— Бесподобно!
— Удобно? — участливо поинтересовалось эхо.
Аэшур не сумел сдержать восхищённого возгласа, когда магические светильники зажглись, неровным лазурным прямоугольником очерчивая бассейн. Дно и бортики были отделаны шлифованным серым камнем, ёмкость наполнялась из пасти каменного же льва с роскошной, заплетённой в косы гривой, вольготно развалившегося на полу и свесившего в бассейн лапу с поджатыми когтями. Он сыт, доволен, а пришёл, чтобы составить купальщику компанию. Устанете — можете прилечь напротив, на огненную тигриную шкуру. Не сомневайтесь, вам понравится.
