— Их было шестеро, да? Что вы с ними сделали? — заинтересовалась Алесса.
— Думаю, на улицах Катарины всё же стало чуть спокойнее, — мило улыбнувшись, Триш жестом пригласила следовать за собой. Словно в подтверждение, послышалось тихое, мерзкое и довольно-таки бешеное хихиканье.
Алесса, вопросительно глядя на Вилля, покрутила пальцем у виска. Аватар пожал плечами и, с трудом поднимаясь на затёкшие ноги, шепнул:
— Это свои. Не беспокойся.
Забеспокоилась Алесса, когда при выходе из арки ей набросили на голову мешок. Руки накрепко завернули за спину, хотя не больно и не грубо. Стало темно, душно, а, что самое страшное, от мешка разило крысами. Вилль почему-то на помощь не спешил, и Алесса яростно задёргалась, будто ей за шиворот напустили лесных муравьёв.
— Алесса, не сопротивляйся, нас обыщут и отпустят! — глухо попросил Вилль.
— Да не лягайся ты, лягушка! — добродушно поддержал кто-то, шуруя ручищами по знахаркиным бёдрам.
— Зато подкованная! — Алесса с силой пнула наугад.
Реакция последовала незамедлительно, да такая, что пантера замурлыкала: короткое, звонкое "о!" плавно возвысилось в мелодично-протяжное "м-м-м!" и, наконец, взвилось в пиковое:
— …ма-а-ать!!!
— Гы-гы-гы! — заржал Лис. — Метис, когда твой прадед удрал из гор, он женился на эльфийке; когда твой дед удрал из столицы, он женился на орчанке; когда твой отец удрал из тюрьмы, он женился на гномке. Ты удрал из страны, но, ёлки, уже ни с кем не породнишься! Кха!
— Я и тебе сейчас удружу! — пообещала знахарка.
— За ушком почешешь?
— Ага, коготками!
— А давайте все успокоимся и поговорим, как нормальные… короче, поговорим нормально? — простонал Вилль. — Лис, это действительно я, Арвиэль. Со мной — Алесса, моя… В общем, ей можно доверять.
— Что-то не узнаю…
— Лис, у меня же мешок на голове.
— Мда? Сними мешок, Тур!
— Лис, Ярини велела вести их втёмную.
— МУРа… — глубокомысленно изрёк Трой.
— Его убивают размышления, — со вздохом расшифровала Триш. — Мы снимем мешки, но на входе придётся завязать вам глаза. Таковы правила, простите.
— Законы нужно соблюдать, — не стал спорить Вилль.
Мешки сняли тут же. Липкий, затхлый воздух тупичка казался свежее морского бриза. Напротив возвышались живописные руины какого-то строения, похожие на пирамиду, а венчала их гипсовая собака с купированным левым ухом — как раз этот ориентир Вилль и выбрал в качестве метки.
Четыре бесцеремонных, наглых мерзавца в пейзаж не вписались. Правый фигурой походил на квадрат, левый — на перевёрнутый треугольник (нижний угол он трепетно прикрывал руками), а посередине виновато улыбалась девушка-одуванчик. У её ног развалился объёмистый баул, из которого обличительно выглядывала пряжка ремня одного из давешних «кренделей»: аватар, сам подпоясанный верёвкой, тоже приметил выгравированную на пряжке ящерку-саламандру, танцующую в костре, но побрезговал грабить даже грабителя. На шаг впереди, скрестив на груди руки и подозрительно щурясь, стоял сам Бешеный Лис. Вилль предупреждал, что алхимик немного странный, и действительно, парень с взъерошенной лисьей башкой в лихо сдвинутом на ухо картузе, смотрелся необычно.
— Кха-кха, устрашилась? — пролязгал кицунэ.
— До колик! — фыркнув, знахарка отрастила клыки гораздо мощнее. Как знахарь, Алесса понимала, что с психами нужно разговаривать спокойным, доброжелательным тоном, но их было слишком много, а она — одна!
Лис по достоинству оценил пантерью улыбку и осклабился до ушей.
— Отпад! Но у меня нюх тоньше! БуРДА!
— Будет рад дальнейшему ап-щению…
— МУРЛо! — зашипела Алесса. — Меня убивают рыжие лопухи!
— Я чёрно-бурый, сестрёнка!.. — возмутился Лис.
— Да без разницы! — перебила девушка. — Обуревшие тоже убивают… ой!
Алесса надулась, решив молчать вообще: щипок получился и больной, и обидный.
— Лис, я знал, что ты поймёшь рисунок! — сияя как начищенный самовар, выпалил Арвиэль. Хотя собственный зад благоразумно прикрыл, опасаясь возмездия.
— Не вопрос! Только в следующий раз малюй СОБАКУ, а не осла с клыками. Кха!
— А-а, МУРа! — отмахнулся Вилль. — Может, пойдём?
Погода испортилась окончательно. Хлынул дождь, да такой, словно по тучам ходил кто-то с огромной лейкой, видимо, приняв улицы за грядки. Ветерок едва чувствовался, и стало ясно, что конец этому мракобесью наступит ой как не скоро. Триш, оказавшаяся магом воды, наколдовала нечто вроде полога, но вот с наводнением понизу сделать ничего не могла. Модные сапожки звучно плюхали по лужам, и Алесса решила: в следующий раз, покупая обувь, по-другому взглянет на кирзачи! Сама она раскисла не меньше, чем сапоги, совершенно потеряла ощущение времени и пространства; казалось, что так и будут они идти веками. Уже подзабытое чувство накатило вновь: бредёшь-бредёшь нога за ногу в ливень, в метель, и не знаешь, ждёт ли тебя по ту сторону пригорка лощина с россыпью деревенских изб или новые вёрсты дороги. А то и вовсе болото.
Команда «пришли» раздалась внезапно, и знахарка, дотоле глядевшая под ноги, вскинула голову так резко, что хрустнули позвонки. За мутной пеленой водяных жгутов невозможно было разглядеть что-либо в принципе, но Алессе почудились смутные очертания не то руин, не то мусорных куч шагах в пятидесяти.
— А теперь мы завяжем вам глаза! — объявил Лис, торжественно потрясая мешками. Мешки надели. Связывать, правда, не стали, поверив на слово. — А теперь — раскрутим вас!
Алессу и Вилля раскрутили на месте, сбивая с направления.
— В-вилль? — позвала Алесса, слепо шаря руками. Наконец, ладони уперлись в кого-то. — Вилль?
— Решила таки почесать меня за ушком? — ехидно поинтересовался Лис.
"Пресветлая богиня! — наугад отвешивая затрещину, взмолилась Алесса. — Не покинь в обители безумцев сына своего, Арвиэля! Ну, и меня за компанию!"
"Кстати, сам-то Вилль почему о ней не вспоминает?" — раздумчиво заметила пантера.
Действительно, аватар ни разу не упомянул имени Двуликой Богини за весь вечер, хотя раньше обращался к ней постоянно. Решил по примеру Алессы стать атеистом? Вилль?! Бред! Да скорее она сама купит иллиатаров треугл, начнёт ходить в церковь на службы, регулярно исповедоваться и поститься! И ещё одно не давало покоя. Первое слово, выплюнутое им при встрече, звенело в ушах, не желая покидать память. И неизвестно, покинет ли? Алесса ни за что не обиделась бы на привычные «вредоноску» и «матюмачиху», которые в исполнении Вилля и оскорблением-то не звучали, но омерзительное «паршивка» хлестнуло тогда оплеухой. За что? За то, что хотела помочь?
Трой прервал невесёлые раздумья.
— Добро пожаловать в Тёмный город! — в кромешной тьме, на пороге в неизвестность, голос Бешеного Лиса звучал особенно злорадно.
Алесса «повеселела» окончательно.
Что-то скрипнуло, чавкнуло, повеяло холодом.
"Могильным", — подсказала пантера. Арвиэль нащупал её руку, и стало не страшно.
Чёрный-чёрный город действительно существовал, и именно туда они угодили. Алесса насчитала четыре десятка шагов после лестницы в двадцать пять ступеней, когда завёлся Бешеный гид.
— Направо по коридору тремя ярусами ниже недавно поселились гули — где-то с сотню — так что ходить туда не надо, а то слопают… В зале, по которому мы идём, раньше шатался зомби, но теперь, кхе-кхе, его обугленный прах покоится как раз возле твоей левой ноги, Лесюшка, так что не наступи, деточка…
— А тебя носом ткнуть, Лисушка? Говоришь, нюх у тебя тонкий…
Триш что-то прошептала, и её брат сердито засопел в ответ. Но умолк.
Несколько раз их останавливали, раскручивали, дав время придти в себя и восстановить равновесие, вели дальше. Потом надоело считать повороты, тем более, шаги. Метис в четверть голоса затянул песенку в духе "что вижу, о том и пою", а поскольку кругом был лишь камень, куплеты разнообразием не отличались.
На строчке "уж дом родной вдали показался" дохнуло теплом, жареным мясом и немного потом — словом, обжитым помещением.
— Снять мешки! — чуть погодя велел Лис.
Алесса ме-эдленно потянула мешок. Пригладила волосы. Открыла глаза. И увидела ЕГО! Настоящего. Ага-а!
Напротив стоял, заложив большие пальцы за ремень, невысокий худощавый парень самой что ни на есть провокаторской наружности: хитромордый, быстроглазый, с кривой ухмылкой, казалось, намертво прилипшей к лицу.
— За ушком почешешь?
На сей раз затрещина получилась что надо!
— Наши гости пришли, так что можем сесть за стол. Накрывайте!
Если бы сирены не были мифом, Ярини следовало родиться одной из них. Именно такие голоса — низкие, удивительно звучные, чарующие — сводили, по легендам, моряков с ума, вынуждая вести корабли прямо на скалы. Ясно теперь, подумала Алесса, почему эти люди называют её императрицей. Уж не эльфийка ли? Но нет, человек. Или оборотень: метаморфы чуют друг друга только в брачный сезон, а до весны ещё далеко.
