- Ты... ты просто кошка!
- Да, кошка... - сладко потянулась Гортезия. - Я - кошка. И это мне нравиться, так же, как и моим мужчинам.
- Слушай, Лихоносов же в доме, в этом доме... Почему он не появляется?
- Боится сделать тебе минус-операцию. Точно боится, я его знаю.
- Ты что имеешь в виду?
- Он, как и ты, надвое распался. Одна половина жаждет тебя, а другая жаждет сделать тебе минус-операцию.
- Похоже так... И тебя ему хочется, и меня.
- Ну да. Осел он буриданов. Надо его как-нибудь призвать на аудиенцию, пока вторая половина не победила первую... Может, через этого кривого служку? Попросим его убедительно?
- Ты с ума сошла? - ужаснулась Даша. - Ты хочешь с ним трахнуться?
- Конечно, нет... Но предложи что-нибудь другое.
- Михаил Иосифович нас непременно найдет...
- Ты забыла, что он говорил?
- Помню. Сказал что, не знает, как себя поведет, если я попаду в ловушку. Но я почему-то уверена, что он будет меня искать.
Гортензия подумала и презрительно улыбнулась:
- Да, ты права. Он будет искать. И знаешь почему?
- Почему?
- Ну ты сама посуди, может он найти другую бабу, такую же красивую как я?
- Нет, - убежденно сказала Даша.
- Ну и вот! У него же лозунг "Ты достоин самого лучшего", так он и будет искать и долларов своих не пожалеет. И потом еще будет хвастаться, сколько за меня выложил.
- Ты права.
- Все это хорошо, но надо и самим действовать.
- Нет, отдаваться одноглазому я не буду.
- Да не надо ему отдаваться! Трудно, что ли, устроить так, чтобы он нас изнасиловал?
- Ну, ты и штучка!
- Да ничего, я не штучка. Просто очень в бело-голубой дворец хочется. И в белый "Кадиллак" хочется, и к Мишеньке под надежное крылышко. Да и представь, что Андрей теперь в другом доме ошивается? Убью эту стерву, Алису, своими руками убью!
- А может, Иннокентий Сергеевич нас освободит? Он же все-таки фээсбэшник?
- Исключено. Два снаряда в одно и тоже место не попадают... Да и нужна тебе стрельба с неопределенными результатами?
- Нет, не нужна...
- Ну, значит, без этого кривого служки не обойдется.
Даша не ответила. Она думала.
Когда она готова была согласиться, в замочной скважине залязгал ключ, дверь открылась, и вошла Алиса.
107. Шейхи не любят бесплодных
- Не дает денег твой мужик, - сказала она равнодушно, присев на корточки у ложа Даши. - Не нужна, сказал, мне женщина с такой дурацкой привычкой.
- Какой привычкой? - не веря своим ушам, пролепетала Даша.
- Привычкой попадать в заложницы. "Один раз попала, - сказал, - я два миллиона выложил, теперь второй раз влипла... Ну, дам, я деньги, ну и что? Она потом еще попадет, так и до сумы нищенской недалеко".
- Давай, я с ним сама переговорю?
- Нет. Ты его плохо знала. Он потому и богатый, что глупостей не делает.
- Так что же со мной будет? - Даша подумала, что Михаил Иосифович деньги дал, но эта тварь попросила еще.
- С тобой? - задумчиво ответила Алиса. - С тобой есть одна идейка. Есть один купец на Кавказе, он в арабские гаремы красивых женщин поставляет, вольных и невольниц. Так я ему видеопленку с твоей мордашкой показала, и он сказал, что если ты на самом деле такая, то выложит за тебя полмиллиона евро.
Даша пришло в голову, что Алиса придумала взять деньги и с Михаила Иосифовича и с купца.
- Но ты, как ни странно, не телегенична, - продолжала Алиса, - и я думаю, что, увидев тебя, он добавит еще поллимона. Так что поздравляю, не умрешь теперь. Напротив, купец просил тебя хорошо кормить и улучшить условия содержания - кровать там поставить, утку чаще менять. Сказал, чтобы поберегла тебя - шейхи не любят бесплодных, они соревнуются между собой, кто больше детей наделает.
Алиса замолчала. С минуту посмотрев на Дашу шакальим взглядом, она выцедила:
- Слушай, ты смерти избежала, к шейху поедешь, и мне вдруг так захотелось тебя ударить... Дай, ударю, а?
Даша вжалась в стену, глаза ее округлились от страха, но Алису было уже не остановить. Схватив пленницу за шиворот, она вогнала кулачек в солнечное ее сплетение.
108. Потом и не вспомнишь, какой была...
С того дня Дашу стали кормить четыре раза в день, поставили хорошую мягкую кровать, умывальник с зеркалом, а утку и белье меняли по мере необходимости. Еда была хорошей и очень хорошей - видимо, для нее готовил сам Владимир Константинович. Купец, однако, не появлялся, Алиса объясняла его отсутствие временными проблемами на чеченском отрезке российско-грузинской границы.
Била она пленницу раз в день и всегда одинаково, так что Даша привыкла держать удар и страдала меньше. Дни тянулись тягуче и однообразно, даже приемы пищи не скрашивали существования.
Двадцать первого вечером, в день рождения Хирурга, Даша лежала на кровати. Она знала, что на дворе вечер двадцать первого декабря - перед тем, как ударить, Алиса сказала, что контрольный день сделки заканчивается, купец исчез, и потому жить ей в неволе осталось ровно десять ударов, так как последний она нанесет с двенадцатым ударом курантов Спасской башни. Еще Алиса сказала, что Хирург сговорился с Владимиром Константиновичем, и теперь жизни Даши ничего не угрожает, но никто и ничто не сможет защитить ее лица от мести бывшего любовника.
- Ну и зря, - равнодушно ответила Даша. - Меня, прежнюю, вы и за рупь не продадите.
- Да все, ушел с этим поезд - по всей России тебя ищут. Борис Михайлович вчера по телевидению выступал, говорил, что обещает два миллиона долларов за сведения, которые могут привести к твоему освобождению. И всенародно объявил, что из принципа никакого выкупа платить никому не будет.
- Теперь понятно, почему вы собираетесь меня оперировать... Хотите Гортензию в Дашу превратить и тем самым замести следы?
- Было такое мнение, но с другой целью. У хирурга, оказывается, паспорт сохранился со старой твоей физией. Владимир Константинович, узнав об этом, предлагал вернуть тебя в первобытное состояние, затем доказать анализами ДНК, что ты - Гортензия, то есть жена Михаила Иосифовича, и потребовать с него деньги за развод... Я представила вас в постели - его с кислой рожей, а тебя с твоей прежней и чуть со смеху не умерла.
- Какой развод? Какие деньги? - не поняла Даша.
- Ты что, с дуба свалилась? Ведь если обнаружится, что ты и Гортензия одно лицо, то Борису Михайловичу придется признать тебя, в Дашу переделанную, своей законной женой.. Я согласилась так и сделать, чтобы ты потом с ним судилась - представляешь, сколько миллионов можно было отгрохать? - но Владимир Константинович, подумав, пошел на попятный. Он сказал, что судиться с миллиардером дохлое дело, тем более, неясно, была ли Гортензия вообще его законной женой. И он предложил продать тебя Хирургу в рассрочку. Я была против, но что такое одна баба против двух мужиков?
- А откуда у Хирурга деньги на первый взнос?
- От Лоры какой-то десять тысяч евробабок. Вот так вот... Ну ладно, я пойду. Слушай, а ты, наверное, и не фотографировалась ни разу с этим твоим личиком?
- Фотографировалась... На паспорт новый. Правда, не знаю, где он сейчас.
- Жалко... Потом и не вспомнишь, какой была. Ну ладно, жди. Я думаю, Хирург в середине ночи к тебе придет. Он говорил, что в середине ночи оперировать - это кайф, сравнимый только с любовным свиданием.
109. Он возьмет свое.
Михаил Иосифович в самом деле выступал по телевидению, и Лихоносов видел это выступление. Начал он его смотреть пьяненький, - весь день отмечал день рождения, - а когда стали говорить о погоде, был уже трезв как финский парламент. Алкоголь особенно сильно распадался в его крови, когда мужественный Михаил Иосифович со слезой в голосе говорил, что не будет платить выкупа во имя всех заложников на Земле.
Погоду он не стал слушать, а пошел к Владимиру Константиновичу. Который день тот говорил ему, что освободить Дашу из лап нефтепромышленника никак не удается и, возможно, не удастся.
Владимир Константинович пил чай с Алисой.
- Я только что видел выступление Михаила Иосифовича, - сказал Лихоносов, усевшись рядом с ними и налив себе чаю. - И понял, что Даша у вас. Перед тем как придти сюда, я по телефону сообщил своему другу, где я нахожусь, ну и еще кое-что. Сейчас я хочу, чтобы вы отвели меня к ней.
- И что ты с ней собираешься делать? - спросила Алиса, давно понявшая, что первый блин ее самостоятельной преступной деятельности вышел комом.
- Возьму кое-что свое, - посмотрел Хирург исподлобья. - А потом вы ее отпустите, и пусть она делает, все что хочет.
- Нас же посадят... - жалобно посмотрел Владимир Константинович.
- Нет. - Я ей скажу, что отправлю вас в Воронеж. Или уже отправил. Ей это понравится.
110. Нет, ноги ты сама сломаешь.
Хирург пришел в половине двенадцатого. Сначала Даша подумала, что он ей снится, но потом стало ясно, что на Морфея никакой надежды нет.
Впрочем, Даша и не боялась. Она была уверена, что Лихоносов после ее освобождения останется с ней жить, и, в конце концов, они по супружески разберутся, какой ей быть - дурнушкой или красавицей, лягушкой или Василисой Прекрасной.
