только после проработки травм – на пятой стадии освобождения жертвы, когда есть полная осознанность и полная свобода от тирана и нет угрозы опять попасть в зависимость. Прощать – это не значит вернуть прежние отношения и разрешить матери продолжать вас уничтожать.
Я жестокая, не общаюсь с мамой
Надо ли общаться с родителями-тиранами? Некоторые боятся, что, если они прекратят общаться, они станут такими же садистами, как и родители, уподобятся им.
«Я считаю, что я жестокая, раз не общаюсь со своей “несчастной мамочкой”, которой тоскливо и одиноко. Чувствую себя просто хулиганкой, которая пошла на запредельные крайние меры. Но я действительно не могу с ней общаться. Не могу себя заставить позвонить ей, с трудом беру трубку, с ужасом думаю, что она ко мне в гости заявится. Ничего не могу с этим поделать. Ни заставить себя общаться, ни перестать себя чувствовать жестокосердной дочерью».
Вот в таких тисках чувств пребывают многие жертвы абьюза в детстве. Они и встречаться с матерью не могут, и перестать себя казнить не могут. Они чувствуют вину, потому что мать их все время обвиняла в детстве. Это чувство вины настолько глубоко проникает во все клетки тела, что от него тяжело избавиться. Когда вы в капкане чувств и испытываете страх – встречаться или не встречаться, – то это парализует, вы в капкане. И даже расставшись, жизнь поставлена на паузу. Вроде вы стараетесь стать успешными, но все дается с огромными усилиями, потому что вся энергия уходит на самобичевание: «Я виновата, я преступница». Вы не можете найти выход: если вы вернетесь, то мать вас разрушит и вы свалитесь в депрессию или тяжелое заболевание, а если не вернетесь, то будете себя медленно изводить много лет.
Есть люди, которые могут переработать травму и потом общаться с мамой, ее обидные замечания перестают быть триггерами. А есть те, кто даже после терапии возвращается к общению, и весь эффект от терапии идет насмарку. Человек погружается в депрессию, страдают отношения в семье, на работе, все валится из рук. У одной клиентки даже при мысли, что придется встретиться с мамой, появляется сильная паника и нежелание жить.
В любом случае я советую прорабатывать полярные чувства. Один полюс – «Я боюсь встречаться, она меня разрушит, я не выдержу», второй полюс – «Я виновата, я бросила маму, гореть мне в аду».
Когда заряд уйдет из обеих полярностей, вам придет наиболее правильное и взвешенное для вас решение.
Я должна любить свою маму
Вот что пишет клиентка, у которой после тяжелого детства развилось комплексное посттравматическое расстройство и пограничное расстройство личности.
«Я продолжаю простукивать свою “ненужность”. И как-то на простукивании “я не нужна никому” вдруг вышло “я не нужна именно своей маме”, а другим нужна. В процессе простукивания выявилось, что маме я не нужна, как какая-то мерзкая, противная. Вспомнилось ее частое выражение лица, как она на меня смотрела, ее просто передергивало.
То есть я с самого раннего детства ничего, кроме омерзения и равнодушия со стороны моей мамы, и не знала. Она меня героически “терпела”. Брата моего она любила безоговорочно – все при нем, всем хорош. А я, я была всем нехороша. При простукивании вышло, что я просто омерзительна, и все. Изначально. Стоит ли мне удивляться, почему я всю жизнь чувствую себя “на самом деле-то мерзкой”? стоит ли удивляться, что я всю жизнь отталкивающая (не знаю даже чем, чем-то)? Да и как ко мне должны относиться окружающие, если я семафорю на всех углах, что я отвратительная и омерзительная.
Я стала дальше двигаться в этом направлении, вышло, что мама меня не любит, потому что я “плохая”. А плохая я потому, что не люблю ее. Не любила я ее понятно почему – она же меня не переносила. Но я ее ДОЛЖНА была любить. Ведь это моя ОБЯЗАННОСТЬ как хорошей девочки любить свою мать, любую, несмотря на ее нелюбовь ко мне, равнодушие и неприязнь. Несмотря на то, какая она. Я ее должна любить безусловно, а она меня полюбит, если я буду “хорошей”. Я должна ее любить, иначе – детдом (мама любила говорить, что “вот детки в детдоме страдают, не то что мы, плохие, маму свою не ценящие”).
То есть установка “я обязана любить всех, кому я неприятна, кто меня отталкивает, не любит, не переносит и игнорирует. Иначе меня выкинут. На помойку”. После подобного озарения я перестала расстраиваться из-за равнодушия моего мужа ко мне. Я его и выбрала из всех. Он относится ко мне так же, как всю мою жизнь относилась ко мне мама: обвиняет, обесценивает, игнорирует, требует для себя особого статуса, не заботится. Все как я привыкла.
Сейчас простукиваю, что я пустое место. Именно такой посыл шел всю жизнь от мамы. Это очередная причина, ножка у стола, “я никому не нужна”. У меня идут положительные изменения в жизни: практически не повышаю голос на детей. если случается, то редко».
Мать чувствует отвращение к ребенку, но хочет, чтобы ее любили, потому что она святая, терпит такую отвратительную дочь. Это двойные стандарты: «Ты должна стараться полюбить меня, а я ничего никому не должна. Я имею право не любить тебя и чувствовать отвращение, а ты не имеешь». Почему все только в одну сторону?
Ребенок приходит в мир, чтобы получить любовь, и только тогда он может отдавать ее. Как он может отдать то, что он не получил? Но мама считает, что она совершила подвиг – родила, а дочка должна любить ее только за это. У дочери появляется искусственно наведенное чувство вины: «я должна любить маму и еще больше стараться заслужить ее любовь, ведь я же отвратительная».
Но мама никогда не полюбит, стараться здесь бессмысленно.
И почему мать чувствует отвращение к девочке?
Скорее всего, так же к маме относилась ее мать. Мы обычно проигрываем тот же тип привязанности, особенно к ребенку своего пола.
Катерина поняла, что не хочет вести себя, как мать, и травмировать детей. Она сочувствует детям и берет на себя ответственность за свое поведение, работает над собой, чтобы не навредить и не переместить этот сценарий отвращения на детей. А ее мать почему-то не задумалась об этом и, наоборот, свалила всю вину на дочь. Причину своего отвращения нашла в том, что это дочка плохая и недостойная.
«На работе все стабильно и
