Однажды засыпает и просто не просыпается на следующий день.
Я потянулась за бокалом с роваем, чтобы сделать ещё один глоток, но передумала и задала ещё один вопрос:
— Сколько осталось вашей жене?
— Не знаю, — неожиданно спокойно ответил Кайрана. Я посмотрела в его ледяные бесчувственные глаза и поняла, что этот вайр никогда не любил свою жену. Да и способны ли твари на любовь? Тогда, на церемонии совершеннолетия Нира мне показалось, что сойлар Кайрана искренне переживает за своего сына, сейчас же я усомнилась, беспокойство за благополучие сына это было или беспокойство за репутацию рода. А ещё я задумалась, любит ли Сиодай Нира — может ли ребёнок, рождённый по взаимовыгодному расчёту, быть любимым? Может ли Ниарит стать счастливым с женщиной, которую выбрал не он, но его мать? И по великой ли любви эта самая мать просит сына сделать то, чего он не хотел, но сделает, потому что мама попросила. А Нир ведь свою маму очень любит. Я тяжело вздохнула и горько улыбнулась.
— Скажите, сойлар, вы читали хоть одну из книг, что стоят на тех полках? — спросила я, небрежно махнув рукой в сторону стеллажей.
— Большую часть.
— И как?
— Мне непонятна человеческая логика, девочка. В своём развитии вы должны были стать охотниками, а стали слабой добычей, за которой охотиться нет никакого удовольствия.
Я резко встала из-за стола и подошла к окну, уставившись на буйство морской стихии. Буря бушевала и внутри меня, ответ вайра вывел меня из равновесия, и я со злостью сказала:
— Так, может, вы оставите нас в покое и уберётесь восвояси, раз на нас неинтересно охотиться?
Сойлар хрипло засмеялся и подошёл ко мне, сел на низкий подоконник, облокотился спиной о колонну и по-человечески сложил руки на груди.
— Я достаточно хорошо изучил вашу историю, девочка, и вашу психологию. Человечество испокон веков воевало друг с другом, уничтожая всех неугодных на своём пути. На данный момент неугодным для вас является мой народ. А теперь представь, что случится, если вайры оставят эту планету и вернутся домой.
Сойлар замолчал, а я, наконец, взглянула в его холодные равнодушные глаза, догадавшись, что имел в виду Кайрана.
— Правильно, — сказал он, прочитав в моём остром недоброжелательном взгляде ответ на свой вопрос, — вы поднимитесь с колен и пойдёте мстить.
Я ухмыльнулась и опустила взгляд к шее сойлара, невовремя вспомнив про точки, надавив на которые, можно отключить любого вайра. Нир рассказывал мне о них. И показывал.
— Поэтому у твоей расы один путь, девочка, — полное истребление, — продолжал сойлар, а я, как завороженная, смотрела на шею Кайраны, на жилку, ритмично пульсирующую у красивой ключицы, на чёрные линии татуировки, выглядывающей из-под широкого ворота белой просторной рубашки. И я дотронулась пальцами до груди сойлара, осторожно провела пальцами вдоль замысловатого узора татуировки до основания шеи и завела руки назад. Вот сейчас я надавлю на две небольшие впадинки, Кайрана отключится и я отвезу его бессознательное тело Марку, и пусть люди думают, что делать с этой бездушной тварью, задумавшей нас истребить. Я уже мысленно праздновала победу, когда почувствовала на запястьях холод чужого прикосновения. Я подняла глаза и столкнулась со взглядом светлых глаз, в глубине которых разгорались весёлые смешинки. Сейчас Кариана вдруг напомнил мне Нира, я думала, что правитель Вайората не умеет так тепло смотреть и ласково улыбаться. Тем более в ситуации, когда я хотела его вырубить, и, я уверена, он догадался, что именно я хотела сделать.
— Этому тебя тоже научил мой сын? — спросил сойлар.
— Чему? — я решила сыграть дурочку и притвориться, что не понимаю, что он имеет в виду.
Лайонай улыбнулся совсем по-человечески, и я заметила, как от уголков его глаз разбегаются в стороны лучики мимических морщинок, но сходство с человеком и вообще с живым существом тут же исчезло, стоило ему снова стать серьёзным. Он отпустил мою левую руку, а правую приложил к своей холодной щеке и закрыл глаза — если бы вайр был человеком, я бы посмела предположить, что ему нравится моё прикосновение.
— Странное дело, девочка, — заговорил сойлар спустя некоторое время, и сам того не понимая, подтвердил моё предположение, — прикосновения моей жены меня обжигают, поэтому для меня невыносима её близость. Твои же приятно согревают и дарят тепло.
Я не ожидала таких слов от Лайоная, но быстро догадалась, в чём проблема. Та безобразная чёрная клякса, что появилась на груди у Ниари во время церемонии совершеннолетия, память рода. Она медленно, но верно расползалась своими отвратительными щупальцами по телу Нира и каким-то образом понижала температуру его тела. Я посмотрела на чёрные узоры Кайраны, которые приняла сначала за татуировку, и дотронулась до одного из них пальцами. Да, мне не показалось — кожа под ним была значительно холоднее. Это, несомненно, память рода. Со временем эта штука хорошо понизила температуру тела Кайраны, и горячая от природы Айрея Сиодай стала для сойлара невыносимо горячей, обжигающей. Как и любой из вайров. Я задумалась: если память рода тысячелетиями передаётся из поколения в поколение, то, возможно, именно из-за её обжигающих последствий вайрам запрещено было лишний раз прикасаться друг к другу. Чтобы спасти от неприятных ощущений своих правителей и скрыть правду…? А моя температура тела ниже температуры вайров, поэтому сойлар может спокойно и без неприятных для себя последствий прикасаться ко мне.
Я перевела взгляд на вайра, по-прежнему удерживающего мою ладонь на своей щеке, и спросила:
— Память рода убивает вас?
Лайонай явно не ожидал такого вопроса, поэтому резко отпустил мою руку и встал, отвернувшись к окну.
— Не перестаю удивляться твоей осведомлённости, девочка, — сказал мгновением позже сойлар, — как много тебе рассказал Ниарит?
Кайрана повернулся ко мне лицом и навис несокрушимой
