Она ищет удовольствий, быстро исчерпывает их, пресыщаясь незаслуженной любовью.
В отношениях с нею даже самый скромный оптимизм неуместен. В любви она ведет себя, как помесь расшалившегося психиатра с озлобленным на жизнь хирургом.
Кто приблизился к ней хотя бы на один поцелуй, обязательно заплатит за свою беспечность и неосмотрительность, поймет, что такое беззубая гримаса отчаяния.
В ответ на любовное признание – издевательская усмешка.
За ошибку влюбиться в нее мужчина рассчитывается по самым высоким ставкам. Как правило, у него конфискуют сердце, для приличия оглядят, поскребут нарощенным коготком, а потом разобьют. Членовредительство какое-то, да и только.
Проведя с ней полчаса, любой почувствует себя старым и сгорбленным. Особая пикантность ситуации (если под пикантностью подразумевать растерзанную душу) заключается в том, что Шедевр-Копия этого даже не заметит.
Что ж, советы тому, кто влез в эту любовную историю: исполняй фанданго страсти, потакай усталым капризам, становись иллюстрацией саморазрушающейся природы.
Не спрашивай, любит она тебя или нет. Задавать этот вопрос – все равно что спрашивать, какая часть ночи темнее. Черное и есть черное.
Она сама охотится за мужчинами. Надо признать, что никому не хочется удрать. Утомлена нескончаемыми победами. Артистично удовлетворяет свои поэтические причуды, которые недешево обходятся несчастным мужчинам. В этом деле она отменная мастерица.
Глядя на нее, каждый вспоминает наблюдение Бальзака: «Природа вооружает все виды своих творений качествами, необходимыми для тех услуг, которых она ждет от них». Эта женщина до зубов вооружена красотой. Только обманывает природу: не для любви хороша ее красота, а для печали.
В любви рассеянна и неприветлива, словно повинуется нудной необходимости. Часто срывается на грубость, нетерпелива.
Музыка самообольщения убаюкивает мужчину, внушает мечты, а именно тут следует прислушаться к остаткам здравого смысла и вникнуть в назидательный подтекст убывающей интуиции.
Может ли она полюбить искренно и страстно? Безусловно, но с бальзаковскими оговорками: «…хотя и говорит, что любит, хотя она нередко даже думает, что так, как любит она, никто еще не любил, все же она не прочь попорхать, покружиться в вальсе, полюбезничать, пленить своими уборами, пожинать успех во взорах воздыхателей».
Чего у нее не отнимешь, так это умения добротную любовь превратить черт знает во что. Она притащит мужчину на нескончаемый парад унижений. Скоро несчастному все станет безразлично. Личный опыт продиктует очередную скабрезность: жизнь – коллекция печальных недоразумений и пошлостей. Это не новость, но станет очень грустно.
Паренек, на кого ты стал похожим? У тебя лицо человека, торгующего пирожками, который готов покончить жизнь самоубийством, если товар не понравится клиенту. Парень, стыд и позор.
Идеально поступить следующим образом: проводить ее до дома. Такси не отпускать. Вежливо открыть дверь. Попрощаться. Закрыть дверь. Поспешно замкнуть амбарный замок. Выбросить ключ. Перекреститься. И бежать. Бежать без оглядки, позабыв о такси, потому что оно очень медленно едет.
Не можешь так поступить. Все тоскуешь, все вымаливаешь ее любви. Ах и ох. Что же, и другой выход есть: можно, к примеру, покончить с собой. Верно, не очень удачный совет.
Давай покопаемся куриной лапкой в навозе иных рекомендаций.
Во-первых: нечего истериковать и форсировать сердце. Бери пример с собак: морда у них большая, а мозжечок никудышный, как и у тебя. Следуй инстинктам, а инстинкт у тебя один – выжить. Во-вторых: позабудь эту любовь, не суетись, не оборачивайся назад, не то судьба обратится к прокурору, и тебя лишат надежды. В-третьих: может, лучше убить ее? Убивать – ни в коем случае – за это ругают. А вот мечтать об этом просто необходимо, эта мысль приятнее, надежнее и безопаснее.
Мужчина, каким бы дурнем он ни был, должен понять: в любви к такой не до мерехлюндий и церемоний. Главное: спастись и выжить.
Ты лучше переименуй себя, позабудь, как тебя зовут, подбери другое имя, к примеру Лодка, Дерево или Дурочка. Обязательно в среднем или женском роде, только не в мужском. Если ты до сих пор сохнешь от любви к этой женщине, имя тебе – Дурочка, а книга эта для мужчин. Вот тебе ответ, он же и совет.
Что же пора откланяться и закрыть за собою дверь. Вот ты был – а вот тебя нет.
Пора делать выводы. Хоть какие-нибудь…Ну что же, мужчина-насекомое, спускайся со своего гексаподиума, хватит, отдефилировал.
Как все обидно – казалось бы, вот она птица-царица, в руках была. Упорхнула. Скандальная призрачность счастья подталкивает мысль героя К. Айхель к самой меланхолической тональности: «Не характерно ли, что слово „удовольствие“ употребляется в единственном, а слово „страдания“ – во множественном числе? Видимо, каждый человек обладает неповторимой способностью быть счастливым. И тысячью способов ощущать себя несчастным».
Ну конечно же, неувязочка вышла с множественным числом слова «страдания», но зато мысль звучит красиво. Перейдет к менее красивым мыслям.
Плоды твоих любовных экспериментов и начинаний выглядят несколько чахло и невзрачно. Привлечь внимание одной из таких женщин какими-нибудь факультативными посулами и обещаниями любить не легче, чем подавать знаки вертолету, сидя в темной глубине лисьей норы.
Вспомни, ты повел свою любовь в ресторан. Царица твоя как вошла, так тихо стало, все на нее уставились и все, как один, подумали: «У тебя ни шанса, приятель. Не на тот калибр замахнулся».
А тебе казалось все о’кей, дело в шляпе, что-то вроде того, что говорил К. Харт, «задирайте, девки, юбки, наш корабль заходит в порт».
Тебе бы бурно разрыдаться, а ты как идиот пыжился от счастья, хотя на твоей любовной истории такими большущими-большущими буквами уже был написан страх смерти.
Прислушайся к здравому совету Кэндес Бушнелл: не надо безумных страстей, ежедневных коммерческих подвигов, страстного заламывания рук, фырканий слезными объяснениями, любовного героизма, его мать, чуть приспусти пар и обмозгуй, нужно ли тебе столь разрушительное чувство. Может, как-нибудь попроще, что-нибудь твоего калибра? Послушай добрую рекомендацию: «Разве не такова жизнь большинства людей? Почти все встают с постели каждое утро и идут на работу. Потом отправляются на свидание с такими же заурядными людьми или в кино. Эти люди не ходят на приемы в „черных галстуках“. Они не дефилируют на показах мод. Они не заводят романов с авторами бестселлеров, миллиардерами или королями киноиндустрии. Их имена не появляются в колонках светской хроники, не важно, в каком контексте – плохом или хорошем. И при этом они как-то существуют.
Черт возьми! Они даже могут быть счастливы!»
Тебе решать.
А сейчас уже не о тебе. Хочется произнести слова надежды и утешения «Трудным» Женщинам. Быть может (сомнений почти нет!), они не нуждаются ни в том, ни в другом. И все же.
Знаешь, английский писатель Уильям Теккерей смотрел-смотрел на такую вот женщину, а потом как взвизгнет: «Касательно же этой маленькой дамочки, то лучшее, что я могу ей пожелать, – это немного несчастья». Если честно, мысль отчасти справедлива, но настолько безобразна, что ей без лишней волокиты выдали бы ученую степень в университете им. Квазимодо.
Мужчина, давай попытаемся быть гуманистами. Поверь, нужно. Хотя бы потому, что ты ее любил или, тьфу-тьфу, еще любишь.
О, эта Исключительная Красота С Душой Спекулянта. Да, именно она учредила общество по разорению мужчин. Да, любовь на доверии, признаться, – поганый способ зарабатывать на жизнь. Еще раз да: быть такой гадкой отвратительно. Но ты, я, он любим такую, поэтому необходимо сказать несколько слов в ее защиту. Мужчины сами провоцируют женщину. Желая пофорсить своими материальными ресурсами, они предлагают женщине такую модель поведения, при которой иначе и не поступить. А дамы понимают и принимают эти правила игры.
Любой мужчина, имевший счастье-несчастье любить одну из них, может вслед М. Касарьего с печалью признаться: «Никогда в жизни я не видел никого, кто был бы так близко к совершенству, как эта женщина. Ее голос мог быть ледяным, как полярный воздух, и горячим, как ветер Сахары. На ее теле, словно на чудесном музыкальном инструменте, можно было исполнять „Аранхуэсский концерт“, ее ноги казались стеблями гладиолусов. Неправдоподобно зеленые кошачьи глаза мерцали, как драгоценные камни. Ярко-алые губы в форме буквы М, брови – как крылья летящей ласточки. Четко очерченные, будто только из-под резца талантливого скульптора, скулы. А ее улыбка была настолько чиста, что любой, кто не знал о ее потаенных страданиях, решил бы, что именно эти руки сеют семена радости и пожинают колосья счастья. Эта невероятная красота сбивала с толку, делала людей беззащитными и потерянными. Как будто тебя темной ночью выкинули из самолета над бушующим морем. Выплыть и не утонуть – уже подвиг».
