день, но я хорошо помню живительную силу книги.
Вы знали, что книга будет этой силой обладать, или тут уместно вспомнить Тютчева: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся…»
– Правда тут за Фёдором Ивановичем Тютчевым. Я работал над книгой с 1981 по 1987 год, вкладывал душу, ведь писал действительно о человеке необыкновенном, но я не знал, как отнесутся и как примут книгу.
– Два слова про свою семью, Валерий Николаевич.
– Мне, конечно, повезло с семьей. Была жена Светлана, моя Света, мне казалось, что она будет всегда, а сейчас, когда она умерла, я не верю, что такая красота была со мной… Да нет, я не хочу про Свету говорить, не могу, не буду… Мы какой-то не создали, может быть, богатый клан, но в России Ганичевых знают. Мы несли служение и не помышляли о наживе.
– Спасибо, Валерий Николаевич. Спасибо за служение и за беседу.
2015 год
Вера. Надежда. Любовь
Всё в этом доме сделано с любовью, но сгусток боли почему-то выжигает меня до сих пор, как шаровая молния.
Этот детский дом-интернат открыли в Сергиевом Посаде в 1962 году, но целый год он пустовал, потому что сотрудники проходили подготовку для работы со слепоглухими детьми.
Интернат слепоглухих для детей и молодых инвалидов давно притягивал меня, занимал мои мысли, но я боялся ранить душу и обходил его стороной.
Я не видел этих детей, но пытался поставить себя на их место. Попытки мои были безуспешными, и я суеверно повторял: «Господи, не приведи».
Но однажды, посреди зимы, собрался с духом. Без проволочек приняла меня директор интерната Галина Константиновна Епифанова, и я понял, что она привыкла жить открыто.
* * *
– Трудно без надрыва говорить на эту тему, но ваш детский дом, Галина Константиновна, стоит особняком в ряду других.
– Это единственное такого рода учреждение в нашей стране, и к нам приезжают дети со всей России. Мы принимаем только детей-инвалидов. Это мальчики и девочки, но мальчиков почему-то больше, примерно на 15 процентов.
Это дети-сироты и дети, у которых есть родители, но родители не знают, как с ними общаться, как их воспитывать и обучать, поэтому обращаются к нам.
Как у ребенка появляется речь? Мама наклоняется к нему и говорит «агу, агу», и ребёнок, глядя на маму, двигает губами и повторяет, как по образцу. Но наши дети не слышат, они глухие, хотя в шесть месяцев они гулят, как обычные дети, но потом у них это проходит, и они не говорят.
Мы с ними работаем. После установки слуховых имплантов у кого-то из детей может появиться речь. Они не начинают говорить автоматически, этому надо учить. Мы их учим говорить, но речь их отличается от нашей, она не такая внятная.
– Сколько у вас детей и какого они возраста?
– У нас, значит, сейчас 200 детей. Это дети от трёх до 23 лет, нам разрешено, чтобы воспитанники находились до такого возраста.
– А что потом?
– Потом – большая проблема. Потом мы всегда очень переживаем за них, что с ними будет. Именно за тех, у кого нет родителей или родители отказались от них. Вот последний случай. Слабовидящему мальчику дали квартиру, ему 18 лет, а он боится переезжать, говорит: "А что я буду один делать?"
Представьте, они приехали сюда, им было три годика, они говорить не умели, некоторые ходить не умели, есть не умели, всему их научили здесь, и видели они только наших женщин. Они очень привязаны к детскому дому, меня мамой многие зовут (у Галины Константиновны блеснули слёзы на глазах), мы для них родные…
– Кто им даёт квартиры?
– Квартиру даёт тот регион, из которого ребенок приехал. Этим занимается опека. Мы с ними постоянно в контакте.
– Среди ваших детей есть такие, кто не может жить самостоятельно и после достижения возраста, который позволяет им пребывать в детском доме?
– Конечно, есть такие, кто жить самостоятельно не сможет никогда. Во-первых, у нас есть родительские дети, которых родители могут забрать домой, и они могут жить с родителями.
Родители, к слову сказать, могут навещать своих детей в любое время, наши двери всегда открыты, но часто это делать тяжело, многие живут далеко. И у нас есть дети, у которых нет родителей, и самостоятельно они не могут жить. Таких мы переводим в интернаты. Недавно вот перевели воспитанницу в Красноярский край, откуда она к нам приехала.
– Хочется задать страшный вопрос, Галина Константиновна, не знаю даже, как его поставить… Ваши дети, такие дети, как у вас, бывают склонными к самоубийству или, может быть, напротив, они жизнестойкие?
– Я таких случаев не знаю, хотя работаю в детском доме давно. У нас был один случай, когда подросток, слабовидящий, глухой, он был лидером в коллективе у ребят, вдруг полностью потерял зрение, стал тотально слепоглухим. Вот он, конечно, очень переживал, но узнали мы о том, что у него были мысли о самоубийстве только из его рассказа. Этот рассказ он написал после детского дома и вспоминал, что у него были моменты, когда он не хотел жить. Мы его тогда окружили вниманием, и он вышел из этого состояния. И сейчас он женился на девушке, она тоже инвалид, колясочница, они живут вместе, вдвоём. У них своё хозяйство. Он сам рубит дрова.
– Слепоглухой?
– Тотально слепоглухой.
– Сам рубит дрова?
– Да.
– Такое возможно?
– Да. Существуют специальные приёмы обучения, которыми владеют наши педагоги, знают, как это делать. Он сам ходит в магазин, всё сам. Всему этому его научили в детском доме, потому что он как приехал сюда в три года, так и жил здесь до двадцати лет.
– Среди ваших детей шкодники бывают?
– Конечно, как у обычных детей, у нас есть и шкодники, и хорошие ребята есть. Но у нас старшие не обижают младших, а слабовидящие помогают обязательно слепым. Это у нас правило. И не курят наши дети, мы стараемся их так воспитывать. На территории детского дома всем запрещено курить.
– Как давно вы здесь работаете?
– Я работаю в детском доме 36 лет, последние 16 лет – директором.
– Коллектив у вас большой?
– 360 человек. Это администрация, бухгалтерия, это рабочие, которые занимаются зданием, это педагоги, воспитатели, учителя, медицинские работники, врачи и санитарочки, которые обслуживают детей.
– Как устроен быт ваших детей?
– У нас созданы очень
