– Ну, это так сразу не объяснишь… – тянет капитан.
– Я так и думал. Четкой мотивации нет. Диапазон чувств, которые вами движут, широк. От «вы лохи, а я д’Артаньян» до «спасу человечество и останусь неизвестным героем». Вы не знаете, что с ним делать. Ну, хотите, я признаю, что проиграл? Назову себя лохом, или как вам будет угодно? А вы пойдете на обмен. Вас какие слова и выражения устраивают, Руслан Олегович?
– Даже так? Самолюбия, значит, у нас нет?
– Самолюбие – чувство неконструктивное. А мне нужен диск.
– Ну и какая у тебя мотивация?
– У меня не мотивация, у меня задание. Будем дальше препираться или перейдем к сути?
– В Первомайском засада?
– Да. Там мои люди.
– И где же я буду ночевать?
– Отдайте диск и идите с миром. Я тут же сниму засаду.
– А женщина?
– Когда ее доставить? И куда?
– Вот это по-деловому. Я могу подумать?
– Можете. До утра.
– А если я обращусь в органы? Я еще числюсь в штате.
– Войны хотите? И чего ради? Честь мундира? В память о погибшем друге? Я почему-то думал, что вы, Руслан Олегович, материалист. При такой профессии иное и невозможно. Ему уже все равно, вашему другу. Разве не так?
– Вот что мне в тебе не нравится! – хлопнул себя по лбу капитан. – Вроде бы все в тебе хорошо, все правильно. И профессионал ты, Петр Иванович, каких поискать. Но ты ж не человек! Ты – робот. Тебе все равно, на кого работать. И не деньги тебе нужны. Потребности-то у тебя скромные. Небось и жены нет. Ты не хочешь ей на шмотки зарабатывать. На развлечения и прочую хрень. «Любовь – чувство неконструктивное», – передразнил Свистунов. – Появись у тебя жена, ты бы побочный заработок стал искать. Значит, с тобой можно было бы договориться. Купить, говорю, тебя можно было б. А тебе лично не деньги нужны, нет. Тебе нужно признание. Кстати, по шкале ценностей оно стоит куда выше денег. Тебе нужно, чтобы тебя считали самым крутым. Знать все и про всех. Это, Петр Иванович, гордыня. За это наказывают.
«И это неплохо, – машинально отметил он. – Попытался меня разозлить. Хочет помериться силой? Скорее, информацию получить. Непонятный человек. Что у него в мыслях? А что на душе?» Сказал все без эмоций, как отбарабанил:
– Я вам признателен за психологический этюд. Если мне понадобится психотерапевтическая помощь, я знаю, к кому обратиться. Где встречаемся и во сколько? Или вы мне позвоните?
– Позвоню. Я тебе в девять утра позвоню.
– В семь. – «В девять Ахатов приходит в офис».
– Хорошо. В семь. Мне надо подумать. Я собираюсь в Первомайском заночевать. Отзови своих людей. Не хочу, чтобы мне мешали думать.
– Хорошо. Езжайте в Первомайское. Встретимся завтра утром.
– Ты так уверен, что я отдам диск?
– Решать вам.
– А ты где будешь ночевать?
– Это неважно.
– Один момент… Что будет с той, с другой? Если я пойду на обмен? Не зверь же я. Она ведь беременна.
– Понимаю. За нее не беспокойтесь. Этот ребенок для нас слишком ценен. Мы переправим ее самолетом на базу, где чистый воздух, тишина, покой. У нее будут отличные условия и лучшие врачи. Пусть совесть вас не мучает.
– Это меня устраивает. Ладно. Поехал. Отосплюсь хотя бы. До семи.
Хлопнула входная дверь. Капитан Свистунов ушел. Зайцев улыбнулся устало и потянулся к телефону. Первый звонок – в Первомайское:
– Илья, уходите. Капитан скоро приедет.
– Но…
– Уходите. Заночуете там, но на глаза ему не показывайтесь. Ждите моих распоряжений.
Потом он глянул на часы и позвонил Ахатову:
– Я не поздно, Павел Эмильевич?
– Нет. Я жду твоего звонка. Что-то мне подсказывало, Петя, что ты позвонишь.
– Завтра я привезу диск.
– Уверен?
– Да.
– Тогда до завтра.
Как плохо иметь дело с идеалистами. И как, черт возьми, хорошо! Другой бы цену заломил о-го-го! Пришлось бы торговаться. А этот скорее уничтожит диск, чем продаст. Хотя деньги бы ему не помешали. Как и где он собирается жить с этой своей… Невольно поморщился. Кассиршей! Кстати, надо сказать, чтоб ее подготовили.
И он вновь потянулся к телефону.
Ночь
Руслан бы не уснул, даже если бы сильно этого захотел. Они и в самом деле ушли. Хотя в Первомайском была засада. Замок на двери цел, но они вскрыли другую дверь, ту, что со двора. В доме следы их пребывания. Хорошо, что мама сегодня не вернулась.
Что делать? Объявить им войну? Известно, как работают законы. Медленно, со скрипом добирается до точки назначения машина правосудия, если добирается вообще. Коррупция и Р-ск не миновала. Просто взять и уничтожить диск? Но что тогда будет с Лесей?
Он должен принять верное решение. Что-то придумать. Вот и сидел, думал. Сна не было. Достал фотографию Ваньки Мукаева, долго на нее смотрел. Потом вынул из заначки бутылку водки. На душе было погано.
Выпив, сказал лучшему другу:
– Я сел, командир. Я его нашел. Мы вместе нашли. Ты и я. Диск с расчетами твоего гениального братца. Догадываюсь, что «Стикс» – его рук дело. Химия еще в школе была его любимым предметом, мне в Горетовке сказали. Но я не знаю, что мне теперь с этим делать. А? Может, ты мне подскажешь?
Молчит лучший друг. Нет, ничего не скажет Ванька Мукаев. Сам думай, Свисток. Сиди и думай. Выбор у тебя небольшой. Выходит, надо меняться. Но меняться красиво. Не все знает умница Петр Иванович. Нет, не все. К примеру, не знает, кто на самом деле застрелил Нахрапьева. А Зайцеву это и ни к чему. Ему нужен диск. Но этот труп все меняет. Не будь его…
Но он есть. Значит, надо меняться.
День шестнадцатый
Утро
Ровно в семь утра он звонит Зайцеву. Отвечают мгновенно. Когда ж Петр Иванович спит, черт его возьми? И где у проклятого робота кнопка? Знать бы, куда надавить, чтобы…
– Значит, так, – размеренно говорит Руслан. – Я на ваши условия согласен. Размен будем производить в Первомайском. Я еду за диском и женщиной. Замечу «хвост» – тут же все отменяется. Вы привозите Лесю. Сколько вам понадобится времени?
– Полтора часа.
– Значит, в восемь тридцать. Вы ее привозите ко мне. Забираете диск и свою даму. Все.
– До встречи.
Он дает отбой, потом звонит на мобильный матери:
– Алло? Мама, я тебя не разбудил?
– О господи, Руслан! Где ты был? Почему твой телефон не отвечает? Мы тут с ума сходим! Я, Лена, Екатерина Павловна. Я уже в полицию собиралась идти.
– Со мной все в порядке. Не надо никуда идти. Передай Лене, что сегодня я буду дома.
– А сам не можешь позвонить?
– Сейчас не могу. И вот что… Ты сегодня в Первомайское не приезжай. Не надо.
– Да почему ж это?
– Не приезжай.
– Опять пьянку устроил?!
– Да, – соврал он. – Мы тут с приятелями погудели. Я приберусь, и порядок.
– Да я и сама могу…
– Все, мама. У меня дела. Уборка, я хотел сказать. Я тебе позвоню.
– Но…
Отбой. Ишь, переживают они! Мать, Ленка. И даже Екатерина Павловна, теща. Всего-то не ответил на звонок. Ехать надо. Полтора часа – это много. Он раньше управится.
…В доме Паренкиных уже не спят. Женщины пьют чай, мирно о чем-то беседуя. Он заходит на террасу и вынимает из-под матраца диск. Потом идет в избу. Там прохладно, стены толстые, бревенчатые. На столе горка румяных блинов, деревенская сметана в миске. Беременная уплетает за обе щеки. Разрумянилась, похорошела.
– Собирайся, – говорит он ей.
– Куда мы едем?
– Ты хотела на курорт.
– Мы на юг едем? – откровенно обрадовалась она.
– Не знаю, юг это или север, но условия сказочные. У тебя будет все.
– А ты не врешь? – с сомнением спрашивает она.
– Если будешь умницей. Вспомнила, как тебя зовут?
– Да. Ольга.
Зоя вышла в сени, поэтому женщина так откровенна. Но тут же начала оправдываться:
– Правда, я многого не помню, но кое-что…
– Вот и отлично, – обрывает он. – Там разберутся. Поехали.
Входит Зоя. Гостеприимно предлагает:
– Вы бы погостили еще.
– Паренкина, ты ж сама меня вчера взашей выгоняла!
– Да хватит тебе, – машет она рукой. – Оставайтесь, чего уж. Дом большой, места всем хватит.
– Нет, мы поедем. Дела. Спасибо тебе за гостеприимство, за понимание. Хорошая ты женщина, Зоя Анатольевна. А деньги трать.
– Какие деньги?
– Те, что на сберкнижке. Не стесняйся. Твои это.
– Постой, Руслан. Ты так и не сказал: где мой муж?
– Зоя, у меня сейчас нет времени, – мягко говорит он. – Ну ни минуты, веришь? Потом как-нибудь. А нам ехать надо.
Она провожает их, пару раз еле слышно о чем-то вздохнув, и долго стоит на тропинке, глядя вслед его машине. И полчаса не проходит, как он в Первомайском.
– Это ж деревня-а-а… – разочарованно тянет его спутница.
– Временно, – коротко говорит он. – Сейчас за тобой приедут.
– Кто приедет? – пугается она.
– Люди, которые о тебе позаботятся. И о твоем ребенке. – Он смотрит на часы: – Недолго осталось. Подождем. Хочешь чего-нибудь? Есть, пить?
– Нет. Я плотно позавтракала. Зоя замечательно готовит.
– Как себя чувствуешь?
– Неплохо. Воздух здесь чистый, хороший.
