Мисс Эйбл не сразу переварила этот оборот. Она удивленно посмотрела на Аллейна и лишь по прошествии времени выдавила из себя более или менее довольную улыбку.
— Думаю, да. Мисс Орринкурт и миссис Аллейн…
Наступила уже знакомая пауза, за которой последовали не менее привычные объяснения.
— Подумать только! — проговорила мисс Эйбл.
— Итак, что там с лекарствами? — повторил Аллейн.
— Я была чрезвычайно недовольна поведением мисс Орринкурт. Судя по всему, она попросила миссис Аллейн отвести экипаж в конюшню, а сама направилась в дом, но вместо того, чтобы оставить лекарства в коридоре или передать мне, бросила их в домашней оранжерее. Кажется, сэр Генри подарил ей несколько цветов из теплицы, и она отнесла их туда. На редкость эгоистичная особа, это уж точно. Я все ждала и ждала и только около семи пошла на другую половину дома выяснить, в чем дело. Мы с миссис Анкред обыскались этих лекарств, и если бы не Фенелла, так и не нашли бы. Это она сказала, где они.
— А лекарство сэра Генри было там же?
— Ну да. Миссис Анкред велела немедленно отнести его ему.
— А бутылочки были похожи?
— Мы ничего не спутали, если вы на это намекаете. Да, похожи, но наша была гораздо больше, и к тому же к обеим был приклеен ярлык. А наша еще сопровождалась инструкцией по приему, как выяснилось, ненужной, потому что в тот вечер доктор Уизерс сам пришел к детям, взвесил всех и самолично выписал каждому нужную дозу. Странно вообще-то, потому что, уходя, он велел, чтобы лекарство давала я, так что и со взвешиванием вполне справилась бы; но он, — усмехнулась мисс Эйбл, — явно решил, что доверять мне опасно.
— Ну, это, наверное, просто перестраховка, — пожал плечами Аллейн. — Врачам положено быть осторожными.
Кажется, он не убедил ее.
— Конечно, — заметила мисс Эйбл, — только непонятно все же, зачем ему понадобилось приезжать в Анкретон, если, по его же словам, он так занят. К тому же после всей этой суеты нам вновь пришлось возвращаться к мазям.
— Между прочим, — поинтересовался Аллейн, — кот Карабас вам не попадался перед тем, как его усыпили?
Мисс Эйбл вновь моментально оседлала свою любимую лошадку. Ему пришлось выслушать целую лекцию, посвященную привязанности Пэнти к коту, как и странные умозаключения, к которым самым виртуозным образом пришла мисс Эйбл на основании анализа этих необычных взаимоотношений.
— На этой стадии развития, — заявила она, — разрушение связи стало для нее сильным ударом.
— Но если у кота, — осторожно начал Аллейн, — был стригущий лишай…
— Не было у него никакого лишая, — твердо возразила мисс Эйбл, — иначе бы я знала. Возможно, была чесотка.
На этом разговор закончился, и Аллейн направился к двери, явно оставив о себе двойственное впечатление. Она крепко пожала ему руку, но уже у самого порога до него донесся — или просто показалось? — какой то неопределенный звук. Он обернулся и поймал ее обеспокоенный взгляд.
— Что-нибудь еще? — осведомился Аллейн.
— Только то, что я волнуюсь за Тома Анкреда. Они втягивают его в эту историю и заставляют выполнять всю грязную работу. А он другой, не такой, как они. Он слишком хорош для этой семьи. И я боюсь за него, выдержит ли.
Вслед за чем последовал привычный профессиональный комментарий:
— Психологически, я имею в виду.
— Понимаю, понимаю, — сказал Аллейн, выходя из кабинета.
Фокс ожидал его на второй террасе. Нацепив очки на нос, он сидел на ступеньках, плотно завернувшись в пальто, и читал справочник по ядам, переданный ему Аллейном еще в поезде. Рядом с ним стояли два саквояжа. В одном из них Аллейн признал саквояж мисс Орринкурт. Другой, решил он, принадлежит Изабель. Неподалеку лежала перевязанная веревкой коробка из-под обуви. Склонившись над Фоксом, Аллейн ощутил неприятный запах.
— Карабас? — осведомился он, отталкивая ногой коробку.
Фокс кивнул.
— Я вот думаю… — Фокс ткнул своим квадратным пальцем куда-то чуть пониже набранного крупным шрифтом слова. Аллейн заглянул ему через плечо. — Мышьяк. Симптомы. Выражается в форме прогрессирующего истощения; выпадение волос…
Фокс оторвался от книги и ткнул пальцем в коробку.
— Выпадение волос, — проговорил он. — Подождем, пока не проведут вскрытие Карабаса.
3
— Знаете, Фокс, — заметил Аллейн, возвращаясь вместе с напарником в деревню, — если Томас Анкред готов примириться с тем, что его повседневные заботы безжалостно приносятся в жертву каким-то детским отклонениям от нормы, вполне вероятно, у них с мисс Эйбл все сладится. Она явно в него влюблена, или, может, следует выразиться иначе: когда речь идет о Томасе, она явно считает себя приспособившейся к ситуации рационализированного эротизма.
— То есть, вы думаете, у них роман.
— Вот именно, Фокс. Так, полагаю, с Анкретоном у нас пока все, только я просил бы вас задержаться и сообщить пастору об эксгумации. А завтра утром надо вернуться в Замок Катценйаммер и спросить у обитателей, согласны ли они дать отпечатки пальцев. Надеюсь, возражений не последует, если только они там все окончательно с ума не посходили. Бейли может приехать утренним поездом и походить вокруг дома, может, что и отыщет. Пусть проверит все следы в нужных точках. Не сомневаюсь, что все это совершенно бесполезно, но перестраховаться все же не мешает. А я назад, в Ярд. Хочу поплотнее заняться эстетикой бальзамирования по рецепту господ Мортимера и Лоума. Сразу, как получим разрешение на эксгумацию, возвращаюсь, тут и встретимся. А пока давайте перекусим в баре. Поезд вечером, им и уеду. Вообще-то я собирался еще раз пообщаться с доктором Уизерсом, но, пожалуй, с этим можно обождать. Надо взять с собой в Лондон бутылочку для лекарств и труп бедняги Карабаса.
— Ну и на что поставите, мистер Аллейн? Мышьяк в лекарстве или что-нибудь другое?
— Никаких пари.
— Обычная работа. Хоть жаль, конечно, если ничего не найдется. На термос надежд никаких.
— Это уж точно.
Они молча продолжали путь. Холодный воздух в сумерках будто звенел, вымораживая землю под ногами. Приятно пахло горя щей древесиной, из леса доносился звук хлопающих птичьих крыльев.
— Господи, ну и работа! — проговорил вдруг Аллейн.
— Вы о нашей работе, сэр?
— Ну да, о нашей. Шагаешь по проселку с дохлой кошкой в коробке из-под обуви и думаешь о том, как извлечь из могилы тело старого человека.
— Кому-то ж надо этим заниматься.
— Разумеется. Но детали уж больно неаппетитны.
— Сомневаться вроде не приходится, сэр? Я имею в виду насчет убийства?
— Ваша правда, старина, сомневаться особенно не приходится.
— Что ж, — помолчав, сказал Фокс, — вроде бы все следы ведут в одном направлении. Дело не из тех, когда приходится отрабатывать с десяток подозреваемых.
— Да, но мотивы? Зачем было убивать старика? Она ведь знала, что завещание составлено в ее пользу. Она хотела стать леди Анкред. Знала, что вряд ли он долго протянет. К чему идти на страшный риск, когда все, что нужно, — выйти замуж и подождать?
— Он постоянно менял завещание. Может, боялась, что и этот вариант — не последний?
— Вроде бы она умела с ним управляться.
— А может, так запала на нынешнего баронета?
— Только не она, — покачал головой Аллейн, — только не она.
— Да, загадка, ничего не скажешь. Предположим, однако, что мы уверены, что старый джентльмен умер не своей смертью, предположим далее, что клиент наш — не мисс О. Кто же в таком случае? Уж точно не сэр Седрик, потому что он тоже знал о новом завещании.
— Если только не рассчитывал жениться на наследнице, — возразил Аллейн.
— Почему бы и нет? Хотя шансов у Седрика не так уж много. С таким состоянием она может выбрать кого-нибудь и получше, как по-вашему?
— Уж точно не хуже.
— В таком случае, — подвел итог Фокс, — допустим, этих двух исключаем. Посмотрим на оставшихся.
— Да что там особенно рассматривать? Все они исходили из того, что зачитанное во время праздничного ужина завещание имеет законную силу. Дездемоне, Миллимент, доктору Уизерсу и слугам достается более или менее приличная доля; у Томаса перспективы вообще превосходные. Чего не скажешь о семействе Кентишей и Клода Анкреда. У «имущих» единственный мотив — скаредность, у «неимущих» — месть.
— Ну и что вероятнее? — спросил Фокс.
— Если анализ бутылки из-под лекарств даст отрицательные результаты, остается термос, но его обработали, и, выходит, мы возвращаемся к мисс О. Разве что допустить, будто яд замедленного действия в его лобстер подсыпал Баркер.
— Все шутите, мистер Аллейн.
— Послушали бы вы, как я развлекался с мисс Эйбл, — проворчал Аллейн. — Это была та еще сцена, доложу я вам.
