2
— Мне бы хотелось, — заметил Аллейн, — чтобы ты еще раз, максимально подробно, пересказала мне ваш разговор с сэром Генри после того, как он обнаружил надпись на зеркале в своей спальне и кота с размалеванными усами. Если что-то, какую-то подробность, ты забыла, так и скажи. Только, во имя всего святого, ничего не придумывай. Ну как, можешь вспомнить?
— Думаю, да. По крайней мере большую часть. Для начала — он сильно обозлился на Пэнти.
— А этого немыслимого Седрика не заподозрил?
— Ничуть. А что, это Седрик?..
— Именно. Сам выдавил из себя признание.
— Вот чертенок. Стало быть, у него под ногтями действительно краска застряла.
— А сэр Генри?..
— А он все твердил, что Пэнти всегда была для него светом в окошке, и как он заботился о ней, а она его помоями облила. Я пыталась убедить его, что девочка тут ни при чем, но он только фыркнул, как у них в семье принято: «Тью-ю». Слышал?
— Естественно.
— Потом заговорил о браках между кузенами и как он их не одобряет, после чего сразу перешел к весьма угнетающему повествованию о том, как… — Трой проглотила комок в горле и поспешно договорила: — Как его бальзамируют. Тогда-то кто-то из нас и упомянул эту книгу. Далее он, по-моему, сказал что-то нелестное о Седрике как о своем наследнике и заметил, что у него никогда не будет детей, а бедняга Томас никогда не женится.
— Тут он, по-моему, ошибся.
— Да ну?! И кто же?..
— Психолог. Или, вернее сказать, психологиня.
— Мисс Эйбл?
— Она находит, что он весьма успешно подавляет свое либидо или что-то в этом роде.
— О Господи! Ладно, дальше он продолжал говорить о том, что будет после его ухода, ну а я пыталась его отвлечь, и как будто не без успеха. Он принял весьма загадочный вид и сказал, что всех в доме ждут сюрпризы. В этот момент в комнату ворвалась Соня Орринкурт и заявила, что против нее плетут интриги и ей страшно.
— Все? — помолчав, осведомился Аллейн.
— Нет… не все. Он сказал что-то еще, Рори, только не могу вспомнить, что именно. Но факт — что-то сказал.
— Это было в субботу, семнадцатого, так?
— Давай-ка прикинем. Я приехала туда шестнадцатого. Да. Да, мы встретились на следующий день. Но что же он все-таки сказал? — задумчиво продолжала Трой. — Жаль, никак не могу вспомнить, о чем это он заговорил.
— Не старайся. Само собой вдруг вспомнится.
— Может, мисс Эйбл смогла бы вытянуть это из меня, — усмехнулась Трой.
— В любом случае сегодня большой день.
Выходя из комнаты, Трой взяла мужа за руку.
— Первый элемент новой системы, — объявила она. — Все прошло довольно спокойно, как тебе кажется?
— Да, любовь моя. Благодаря тебе.
— Что мне в тебе, помимо всего иного, нравится, — заметила Трой, — так это твои изысканные манеры.
3
Следующий день получился очень хлопотливым. Переговорив накоротке с Аллейном, заместитель комиссара решил ходатайствовать о разрешении на эксгумацию.
— Полагаю, надо действовать предельно оперативно. Вчера я разговаривал с министром внутренних дел и предупредил, что нам может понадобиться его помощь. Так что отправляйтесь прямо сейчас.
— Если вы не против, сэр, лучше бы завтра, — попросил Аллейн. — Для начала мне хотелось бы повидаться с доктором Кертисом.
— Хорошо. — И окликнул уже направляющегося к двери Аллейна: — Да, Рори, если мисс Аллейн все это как-то не с руки…
— Большое спасибо, сэр, пока она вполне справляется.
— Отлично. В таком случае — с Богом?
— С Богом, — вежливо кивнул Аллейн и отправился к мистеру Рэттисбону.
Контора мистера Рэттисбона на Стрэнде выстояла на ветрах времени и выдержала многочисленные бомбежки. Насколько запомнилось Аллейну, который первый свой официальный визит туда нанес еще до войны, здание несколько напоминало памятник диккенсовскому стилю, как, впрочем, и сам хозяин, чье имя было выгравировано на фасаде. Сохранилось все — тот же самый клерк, с его привычкой медленно поднимать голову и подслеповато вглядываться в посетителя, та же крутая лестница, тот же смутный запах старины и, наконец, восседающий в кожаном кресле, осененный величием лет, тот же самый мистер Рэттисбон — престарелый законник, нахохлившийся, как птица, за своим столом.
— Ах да, да, конечно, главный инспектор, — забормотал хозяин кабинета, протягивая гостю руку-клешню, — входите, входите, присаживайтесь, присаживайтесь. Рад видеть вас, мистер Алл… ейн, да! — И пока Аллейн садился, мистер Рэттисбон успел метнуть на него взгляд, острый, как кончик хорошо отточенного пера. — Надеюсь, никаких осложнений?
— По правде говоря, — возразил Аллейн, — боюсь, мои визиты всегда вызваны теми или другими осложнениями.
Мистер Рэттисбон сразу же подался вперед, уперся локтями в стол и скрестил пальцы под подбородком.
— Мне хотелось бы выяснить некоторые обстоятельства, связанные с завещанием покойного сэра Генри Анкреда. Точнее, с завещаниями.
Мистер Рэттисбон облизнулся — так, словно ошпарил губы кипятком и надеялся их охладить. При этом он не сказал ни слова.
— Чтобы перейти прямо к делу, — продолжал Аллейн, — должен сказать, что мы собираемся просить разрешение на эксгумацию.
— Весьма печально, — после продолжительной паузы вымолвил мистер Рэттисбон.
— Перед тем как продолжить наш разговор, позвольте заметить также, что, вместо того чтобы с историей, которую я сейчас изложу вам, обратиться в полицию, наследники сэра Генри могли бы посоветоваться со своим собственным юристом.
— Благодарю вас.
— Конечно, я не знаю, что бы вы им порекомендовали, сэр, но, с моей точки зрения, раньше или позже, но эта встреча должна состояться. А история такая.
Двадцать минут спустя мистер Рэттисбон откинулся на спинку кресла и, глядя в потолок, откашлялся.
— М-да. Поразительно. Печально. Весьма.
— Как видите, все вращается вокруг двух факторов. Первое: о том, что сэр Генри завещал забальзамировать после смерти свое тело, знали все домашние. Второе: он многократно менял завещание и, судя по всему, накануне смерти сделал это в очередной раз, переписав его в пользу своей будущей жены, в основном за счет членов семьи и в прямом противоречии с тем заявлением, которое он сделал всего несколько часов назад. И вот здесь, мистер Рэттисбон, мы рассчитываем на вашу помощь.
— Положение мое, — начал мистер Рэттисбон, — необычное, чтобы не сказать двусмысленное. Как вы справедливо заметили, главный инспектор, самым правильным со стороны семьи, и прежде всего со стороны сэра Седрика Гейсбрука Персиваля Анкреда, было бы проконсультироваться с адвокатской конторой. Он этого не сделал. В случае если будет заведено уголовное дело, ему этого не избежать. Пока же представляется, что главной целью семьи является дискредитация основного бенефециария и, далее, выдвижение против него обвинения по статье уголовного кодекса. Я говорю, естественно, о мисс Глэдис Кларк.
— О ком?
— …известной под сценическим именем Соня Орринкурт.
— Глэдис Кларк, — задумчиво повторил Аллейн. — Ну что ж!
— Далее. Как поверенный семьи, я не могу оставаться равнодушным к возникшей ситуации. По размышлении не усматриваю препятствий к тому, чтобы предоставить нужную вам информацию. Более того, считаю это своим профессиональным долгом.
— Очень рад, — поклонился Аллейн, который и без того прекрасно понимал, что Рэттисбон придет именно к такому решению, только надо дать ему немного времени. — В данный момент главное для нас — выяснить, действительно ли сэр Генри составил свое последнее завещание после того, как покинул застолье, незадолго до смерти.
— Безусловно, нет. По поручению сэра Генри оно было составлено в этом кабинете в четверг двадцать второго ноября текущего года, наряду с еще одним документом, который был оглашен сэром Генри как выражение его последней воли во время празднования дня рождения.
— Все это звучит несколько странно.
Мистер Рэттисбон нервно почесал нос ногтем указательного пальца.
— Действительно, процедура была необычной, что я сразу же это отметил, — сказал он. — Позвольте мне изложить события в хронологическом порядке. Во вторник двадцатого ноября сюда позвонила миссис Генри Ирвинг Анкред и известила, что сэр Генри Анкред желает немедленно увидеться со мной. Это было весьма для меня неудобно, но уже на следующий день я отправился в Анкретон. Сэра Генри я обнаружил в состоянии большого возбуждения и одетым… э-э… по-театральному. Насколько я понял, он позировал для портрета. Позвольте заметить в скобках, — мистер Рэттисбон клюнул носом, как птица, — что хотя ваша жена находилась в то время в Анкретоне, я не имел удовольствия с ней тогда познакомиться. Эта честь выпала мне во время следующего посещения Анкретона.
