— Земля.
— Что?
— Земля, вода, космос. Ограничивают распространение ветра.
Я нажал соответствующую клавишу, и раздался звук одинокого ветра безлюдных пустынь, завывающего посреди брошенного жителями города-призрака, гоняющего в клубах пыли перекати-поле под жалобное поскрипывание полуразвалившихся деревянных лачуг.
— Примерно вот так? — спросил я, свирепо косясь на Фила.
— Возможно. — И он ухмыльнулся поверх своего «Уоллстрит джорнал».
— Я только, может, разошелся, а ты…
— Прервал твой полет?
— По тебе ПВО плачет, Филип.
— Ну, лишь бы не подплав.
— Чего?
— Ну я решил в кои-то веки сорвать шутку у тебя с языка.
— Да ты сегодня настоящий кладезь прямолинейности.
— А кому легко?
— Слушай, Фил, а можно я сейчас опять включу свой «серьезный голос»?
— О нет, только не еще одно благотворительное объявление!
— Нет-нет. Однако согласись, Фил, мы не слишком часто удовлетворяем заявки.
На лице Фила появилось удивление.
— Но мы ведь просто не в силах этого сделать. Сам знаешь, какие к нам заявки поступают. Их, как правило, невозможно выполнить по причинам, я бы сказал, анатомического свойства.
— Думаю, найдется небольшая частная клиника где-ни-будь в Танжере, где тебе с радостью докажут, что ты ошибаешься; правда, не бесплатно, дорогой Филипок.
— Ну и что дальше?
— Вчера я случайно встретил человека, с которым когда-то познакомился на вечеринке, и пообещал ему, что выполню заявку его жены.
Фил замигал из-за толстых стекол очков. Я угрожающе взял в руку секундомер, замеряющий длительность «мертвого эфира».
— Ах, даже так? — спросил он.
— Иногда, Фил, все до банального просто, не нужно искать подтекст.
— Это что, у нас теперь такая новая игра будет? «Угадай, к чему бы это»?
— Вовсе нет. Итак, для очаровательной Селии Джейн поют Stereophonies — «Счастливого вам дня»[97].
Я нажал клавишу «воспр.» и включил постепенное нарастание громкости.
Фил выглядел ошарашенным. Он молча смотрел на стрелку уровня звука и слушал песню, звучавшую у него в головных телефонах.
— Ты даже не передразниваешь вокалиста, — сказал он скорее себе, нежели мне. Развел руками, — В чем дело?
Я снял наушники, вернее, чуть приспустил, чтобы уши отдохнули.
— То и есть, что ты слышишь, — сказал я ему, кивая в сторону вращающегося компакт-диска, — Все равно нам пришлось бы ставить эту песню. Так что никакой лишней писанины.
В уголках глаз моего режиссера появились морщинки.
— Небось, пытаешься залезть в трусики к той самой даме?
— Фил! Я же говорил тебе, она замужем.
Фил громко рассмеялся.
— Разве тебя это когда-нибудь останавливало?
— Как ты иногда циничен, Фил. Смотри, как бы тебе таким не остаться.
— Это просто защитная реакция, возникающая, когда ты рядом, дружище.
— Чего плохого в том, чтобы исполнить чью-то заявку?
— Мы никогда этого не делали.
— Ну вот тебе и новенькое что-то.
— Тут должен быть какой-то скрытый мотив.
— Может, хватит об этом? Нет никакого скрытого мотива.
— Я слишком хорошо тебя знаю, Кен. Здесь обязательно должен быть какой-то подвох. Привычки и заведенный ритуал куда важнее для тебя, чем ты думаешь.
Я покачал головой.
— Ну ладно, так и быть, сознаюсь: один из друзей сэра Джейми поставил меня… э-э-э… в немного неловкое положение, — сказал я, поглядывая одним глазом на указанное в списке песен время воспроизведения, а другим на часы в студии.
— Ага-а-а!
— Нет тут никакого «ага-а-а!». Послушай, тот парень большая шишка, лично знаком с Нашим Дорогим Владельцем, я его вчера неожиданно встретил, и он из меня, ну, типа, выдавил обещание поставить песню для его женушки.
— Готов спорить, суперкрасотки.
— Я же говорю, он большая шишка. У таких всегда жены красавицы. Обычное дело. Если увидишь такого, как он, с какой-нибудь замухрышкой, можно смело предполагать, что здесь замешана любовь. И нечего на меня так смотреть.
— Да, это было неожиданно.
— Мне захотелось тебя отблагодарить.
— Господи, а какой, интересно, рождественский подарок ты вручишь твоему почтальону?
Сели улыбнулась.
— К тому же я не смогу встретиться с тобой в ближайшее время. Только после Нового года.
— Ну что же.
— На сегодняшний день у тебя есть какие-то планы?
Я покачал головой:
— Ничего, кроме намеченной встречи с юристами. Но они подождут.
— Надеюсь, ты не в беде?
— Нет, — ответил я, — да и юристы не мои. Просто нужно подписать свидетельские показания по поводу несчастного случая, свидетелем которого мне довелось стать месяц или два назад. А что ты собираешься делать на праздниках?
— Поеду домой.
— На Мартинику?
— Да.
— Мистер М. с тобой?
— Да. А какие планы у тебя?
— Останусь в Лондоне.
Еще год назад мы с Джоу условились, что проведем Рождество с ее родителями в Манчестере, но теперь Джоу предстояло провести это время в Нью-Йорке, по долгу службы помогая ребятам из «Аддикты» ковать железо их славы, пока оно еще горячо. Я даже не мог съездить к своей собственной семье, мои отец с матерью давным-давно решили, что сыты по горло шотландскими зимами и новогодней суетой, и вот уже несколько лет подряд проводили праздники на Тенерифе, собираясь поступить так и на этот раз.
— А вообще-то здорово, что мы нынче смогли встретиться, — сказал я.
— Повезло, что Джону пришлось уехать сегодня утром. Опять в Амстердам.
Она взглянула на часы — единственное, что на ней осталось. При слове «Амстердам» она слегка нахмурилась.
— Но времени у нас только до двух тридцати.
Я оперся на локоть и стал рассматривать ее при тусклом свете настольной лампы на секретере. Кроме того, кое-какой свет проникал через приоткрытую дверь ванной. Сели лежала в роскошной позе, раскинув ноги, пряди золотисто-коричневых волос разметались сказочной разветвленной речной дельтой по белым простыням и пышной подушке, одну руку она подложила под голову, открыв оставленный когда-то молнией, похожий на завитки папоротника узор, волшебную инкрустацию на ее смуглой коже.
— Мне вчера и в голову не пришло, что ты можешь там быть, — сказал я ей и покачал головой, — Ты показалась мне на катке такой ослепительно прекрасной. Конечно, мне следовало поскорей смыться, но я просто не смог отвести глаз.
Она погладила меня по руке.
— Все обошлось. Сперва я забеспокоилась, когда поняла, что он догадался: я тебя узнала. Но он решил, что знает тебя тоже, то ли по тому дню рождения, то ли по фотографиям в газетах. У него очень хорошая память.
— Значит, этим утром он ушел рано и не слышал, как я посвятил тебе песню?
— Да, но ее слышала я.
Я огляделся по сторонам.
— И решила встретиться со мной здесь.
Мы находились в отеле «Дорчестер», где произошло наше первое свидание. Огромное дерево под окном, то самое, которым тогда, в мае, покрытым листьями и освещенным слившимся воедино светом луны и уличного фонаря, мы любовались из апартаментов, находящихся на пару этажей выше. И никакой тишины сейчас не нужно было соблюдать.
— Признаюсь, — сказал я, — меня давно так и подмывало спросить, что ты сделаешь, когда мы перебываем во всех шикарных отелях Лондона. Одним из возможных вариантов мне представлялось такое: они становятся все более дешевыми, и наконец мы опускаемся до того, что снимаем нижнюю койку в большой зале туристской ночлежки в Эрлз-корте, среди наваленных рюкзаков.
Она тихонько засмеялась.
— Для этого потребовалось бы огромное количество свиданий, даже если бы мы ограничились только центром Лондона.
— А я оптимист. Так что же, кстати, заставило тебя вернуться сюда?
— Вообще-то я думала вернуться сюда в нашу первую годовщину…
— Вот как? — проговорил я, широко улыбаясь, — Так, значит, в глубине души, оказывается, ты все-таки романтик, Селия Джейн?
Она ущипнула меня за руку, да так, что я вскрикнул и ухватился за больное место. Синяк был почти неизбежен. Это было несправедливо, конечно, мне-то никаких следов оставлять на ее теле не разрешалось.
— Вот тебе, — И она погрозила мне пальцем. — Но затем я подумала, что в этом можно разглядеть некий принцип, а зачем зря рисковать.
— Из тебя получилась бы великая разведчица.
— А кроме того, у меня создалось впечатление, будто что-то изменилось теперь, когда наши параллельные миры внезапно соприкоснулись.
— Какая-то слабая, трусливая, испуганная частица меня вообразила, что произошедшая перемена чересчур велика и тебе больше не захочется снова меня увидеть, — сознался я, — Знаешь, как будто чары развеются, что ли.
— Тебе и вправду пришло такое в голову?
