– Предупреждаю, ты угрожаешь сотруднику ЦРУ, – «Птица» пустил в ход совет Макалистера называть место работы в крайних случаях, оставляя за кадром подробности.
– Гореть вашей конторе в аду! – неожиданно еще больше распалился забияка и, плюнув под ноги, ушел с площадки.
Дойдя до стоянки, с остервенением бросил вещи в машину. Каждый день надеялся, что дела пойдут лучше, а жизнь никак не складывалась. Мальчишкой мечтал попасть в США, а когда семья сюда перебралась, то сначала их бросил отец, затем умерла от наркотиков мать. Органы опеки разлучили с сестрой-двойняшкой, сунув разным приемным родителям. Эстебан так и не прижился ни в одной из семейных пар, сменив три. Или четыре? Улица, шпана, травка. Потом, вроде, стало налаживаться, когда уже совершеннолетним воссоединился с Паолой. Она нашла работу в «Старбакс» в центре, он устроился на автомойку в Джорджтауне.
Затем случилась история с таким же белым, как это засранец, только постарше и мощнее. Тот поздним вечером заехал помыть тачку, слово за слово, началась ругань, угрозы. Мужчина достал пушку, положил Эстебана на землю, буксирным тросом связал вместе руки и ноги, хотел вызвать полицию. Тут Паола появилась, стала умолять, они ушли в подсобку. Через четверть часа вернулись, и белый его отпустил, сказав на прощание: «Знай на кого тявкать, щенок. Я из ЦРУ, мог бы и пристрелить. Благодари сестру: она – хорошая девочка». И уехал, а Паоле, поди, пришлось ему дать. Хотя она не призналась, но отодранную девку и так видно.
«И вот опять цэрэушник! Их тут пруд пруди, Лэнгли-то рядом. Гладкий такой, кожа молочная. Пидор!» – пуэрториканец достал из-под сидения бейсбольную биту и, пробравшись через кусты к багажнику «тойоты», тюкнул по заднему фонарю. Посыпались осколки – пустяк, а приятно. «Птица» сразу не заметит, а, глядишь, его полиция остановит. Мулату в Вашингтоне сложно: ни белые, ни черные к себе не принимают. Но кое-чему у афроамериканцев Эстебан научился. «Jesus el Cristo! Kaк они режут врагов!» Кое-чему нахватался и у психолога, наставлявшего подростка контролировать частые вспышки ярости: «Тебе лучше срывать злость на мелочах, избегая насилия против людей».
Гладила шарик живота, любуясь отражением в зеркале. Сзади подошел Степан, обнял, поцеловал в шею.
– О чем задумалась, девица?
– Ни единой мысли в голове, – честно призналась Ксения. – Стала дура дурой, даже одеваться красиво лень. Страхолюдина. Скоро меня, наверное, разлюбишь.
– Беременность тебя красит, – паучок поцелуя побежал вниз по шее, перепрыгнул с плеча на грудь.
– Не надо, – отстранилась женщина, – плохо себя чувствую. Голова болит и ноги отекли. Боюсь, что-то не так. Очень почему-то страшно. А ты постоянно на работе пропадаешь. Вдруг ерунда случится, а тебя нет дома.
– Ну, не надо. Обычные тревожные ожидания – врач предупреждал, – помнишь? И потом у тебя есть его телефон, и я всегда на связи.
– Хочу, чтобы со мной кто-то был. Правда, любимый! Тут по рабочим дням вокруг никого, жители по офисам разъезжаются.
– А соседка? Она же предлагала помочь.
– Шпионка из ФБР. Вечно пялится из-за жалюзи, как бы не сглазила.
– Как же быть?
– Я придумала: давай твою маму вызовем сюда. Мне стало бы спокойнее.
– Но как же отец?
– Он сказал, что лечение идет нормально. Позвони Анне, пригласи. Она же получила американскую визу на всякий случай.
– Хорошо, только если Матвею станет хуже …
– Анна тут же вернется. Ну, чего ты отстранился, мальчик в животике просит его поласкать. Смотри, как задвигался!
– А можно приласкать твою киску?
– Мур-мур! Только после звонка маме.
Красько не имел сертификата ночного судоводителя, как и терпения. Благо «Орхидея» недалеко от виллы Мироновича. Мощная фара его катера рассекла озерную темноту, осветив причала.
– Кого еще черти несут, – выругался Эрнест, недоуменно взглянув на сидящего рядом в патио Матвея.
– Пойдем, встретим. Либо Красько, либо полиция.
Причаливал гость неумело, шваркнув бортом о понтон. Алехин принял швартовые, подал руку шкиперу и пассажиру – Элио.
– Михаил, спиртное закончилось на вилле? Приехал одолжить бутылку-другую? – грубовато начал разговор шпион.
– Вы, Матвей Александрович, шутите, а на Ленкину электронку опять пришло письмо.
– Что пишут?
– Почти прямым текстом требуют перерегистрировать на подставных, надо полагать, лиц две мои компании.
– Быстро! А какие?
– Строительную и транспортную.
– Шустро действуют! Распечатка собой?
– Держите, – Михаил достал из кармана полусмятый листок, волглый от пота.
Карабинер с недоумением взирал на непонятную беседу русских.
– Учи русский, Элио, – разведчик перешел на итальянский, – раз с нами связался. Что у тебя?
– В парке найден труп «официанта». В правой руке шприц, левое плечо перетянуто жгутом на плече.
– Как в кино. При нашем допросе, мы не видели у него следов уколов на руках. Источник из полиции?
– Да. В рапорте указано, что причина смерти – передоза героина. Ясно, парня убрали. Теоретически могло быть самоубийство, но сильно сомневаюсь – не тот метод, не тот тип.
– Михаилу сообщил?
– Само собой. Он – мой padrone.
Сев за стол, Красько бросил кубики льда в стакан и потянулся к стоявшей бутылке виски. Матвей отвел руку и налил ему содовой. Бизнесмен вздохнул, не возразил.
– Эрнест, тебе не пора байки? Небось, супруга заждалась, – Алехин удалил со сцены лишний персонаж. – Мы без тебя погутарим.
Панибратский тон не обидел хозяина, не горевшего желанием влезать в чужие проблемы. Своих хватало. Поднимаясь о лестнице, взглянул на расположенный напротив островок Isold Comacina — на нем в средние века укрывалась от захватчиков местная знать. «Вот и мы пытаемся от невзгод спрятаться за границей России, – пробормотал сам себе, – только они настигают и здесь».
Тройка выработала план за полчаса. Простенький: Элен и Марк остаются под защитой Элио в Италии, Красько возвращается в Россию и не спеша передает требуемые фирмы, Матвей едет с Викторией в Париж.
– А Анна? – поинтересовался экс-карабинер.
– У нее персональная программа.
Уже на причале Михаил поднял оставшийся нерешенным вопрос об оплате услуг Алехина. «Сделаешь взнос в фонд детского онкологического центра в Москве. Крупный, – ответил ветеран. – Сумму определю по результатам».
Катер уплыл, прожектором тревожа ночь. Матвей повернулся к вилле. В окне на верхнем этаже горел свет. Мужчина уже знал, что ему скажет его женщина, но не забыл удивленно поднять брови, когда та сообщила о звонке Степана.
– Надо ехать, Ксюше без тебя не обойтись. Утром в аэропорт. Мне пока не звони. Если спросят, почему не приехал, говори, что не здоров и переживаю психологический кризис.
– А ты?
– Марка Красько буду учить плавать.
– Вечно ты врешь и не краснеешь.
– Если только чуть-чуть и очень редко, – пусть и ослабевшая и все же мужская рука обняла талию Анны. – Уже скучаю по тебе.
Считается, китайцы – трудолюбивый народ. Что верно лишь применительно к труду принудительному (голод, император, Мао Цзэдун) и труду созидательному (большие деньги, карьера). Случай Блокхайзена попадал в обе категории: начальник заставил работать в выходные, а в перспективе маячил приличный бонус и продление контракта. На мотивы вице-президента Sinochemi он плевать хотел, хотя демонстрировал внешнее уважение. Голландцы – нация умелых бизнесменов, уже тысячу лет наживающаяся на чем угодно: торговле рабами, разведении тюльпанов – далее по списку. И сам Гермес – бог торговли и обмана – велел извлечь пользу из желания китайского тигра получить выгоду от схватки двух русских медведей. Ради этого стоило сидеть воскресным утром в офисе химической корпорации, выстраивая скелет сделки.
– OK, тогда предложим Магомедову следующую схему: дешевое финансирование от ГШБ под залог акций «Росселитры» и обещание предоставить новый заем для выкупа пакета Красько. В обмен он дает гарантию, что в случае приобретения им контроля над корпорацией снизит цену удобрения для Sinochemi. Приемлемо?
– Ши, – согласился вице-президент. – Контракт на поставку селитры должен быть минимум на пять лет, лучше на двадцать.
– Само собой, – пообещал Кун, уже предварительно согласовавший условия с Магомедовым. – Как только получу визу, сразу вылетаю в Москву. Тянуть нельзя, события развиваются стремительно.
ЖК экран в 75 дюймов давал картинку качества HD. Женские тела извивались, камера то наезжала на них, то удалялась. Затем сменился ракурс, и стала видна разбегающаяся толпа гостей на берегу, их лица крупным планом. Шутливый тон комментария за кадром дополнился тревожными нотками: «По официально не подтвержденной информации, в хаосе вечеринки чуть не утонул малолетний сын русского олигарха и его жены – известной модели». Появилось фото, на котором Марк с Михаилом и Элен садится в «бентли».
